– Потому-то я и предлагаю найти благоразумного и деликатного человека, чтобы он уладил это дело поскорее.

– Да, теперь понимаю, – кивнул Крысоморд и похвастался: – Все-таки женушка у меня редкостная умница.

– А как же труп? – поинтересовался Трип, взволнованно пошмыгав носом, отчего очки сплясали на самом кончике зажигательную джигу.

– Я пока распорядился перенести его в самую холодную кладовку и позвать деревенских женщин, которые знают, как прибрать покойницу, чтобы все было правильно.

– Но полицейские должны осмотреть тело на месте преступления, – сказала я.

Графиня обратила на меня строгий взор:

– В спальне леди Стэплфорд был один из лучших комплектов постельного белья в этом Замке, сейчас им занимается прачка – я приказала все прокипятить. – Она перевела дыхание. – Не хочу, чтобы у вас сложилось ложное впечатление, будто я препятствую следствию. Одежду леди Стэплфорд я велела оставить в том виде, в каком ее нашли, равно как и все остальное в спальне. Прочие улики, ежели таковые существуют, следует искать в теле покойной. Правильно я понимаю, доктор?

– О да, – воодушевился Трип. – И у меня для этого есть все необходимые навыки.

Ричард зарычал от гнева.

– Прекратите, молодой человек, – осадила его графиня. – Извольте вести себя как джентльмен в присутствии леди.

Ричард побагровел, но смолчал.

– Лично я предпочла бы, чтобы поскорее состоялись достойные похороны леди Стэплфорд и мы могли бы продолжить подготовку к более приятному событию. Надеюсь, мой супруг сумеет найти для нас полицейского, который согласится с моим мнением.

– Я вас понял, – буркнул Ричард. – И сам сообщу о ваших чаяниях ее сыну.

– Полагаю, он захочет попрощаться с матушкой. Деревенские в таких делах знают толк, так что, думаю, через час он может спуститься в кладовку и воздать покойной дань уважения – она будет к тому времени приведена в надлежащий вид.

– Я могу чем-нибудь помочь? – подала я голос.

Графиня воззрилась на меня так, будто этот вопрос ее шокировал:

– Дорогая, вы же из королевской семьи! Вы не должны иметь к происходящему ни малейшего отношения! Возможно, сейчас лучше всего будет нам разойтись по своим покоям, убедить остальных гостей поступить так же и на некоторое время предаться размышлениям о мимолетности бытия. Надеюсь, полиция явится, решит все вопросы и покинет наш Замок еще до того, как подадут обед.

Стало быть, графское семейство решило замять дело… Рори открыл передо мной дверь. По его лицу я заметила, что он тоже недоволен, но обсудить с ним это сейчас не представлялось возможным. Выходя из гостиной, я краем уха услышала реплики, которыми вполголоса обменялись граф и графиня.

– Ох уж эта молодежь, – сказал Крысоморд. – Им просто невдомек, как важно иметь в хозяйстве хорошую кухарку.

– И приличное постельное белье, – скорбно поддержала его супруга.

Я вернулась в свои апартаменты, а там меня уже поджидала охваченная нетерпением Мэри.

– Ну что?! – вскочила она с кресла, будто чертик на пружине вылетел из табакерки, едва я переступила порог. – Чего там напридумывали?

Я предоставила ей полный отчет о беседе, состоявшейся в малой гостиной.

– Ага, решили замять дело, – сказала Мэри вслух то, о чем я недавно подумала.

– Может быть, все-таки сюда пришлют честного полицейского, – понадеялась я.

– Я тебя умоляю, – фыркнула Мэри. – В этом замке так и кишат графы, графини, есть целый герцог, и я уж не говорю о вашем августейшем высочестве. Ни один полицейский не захочет устроить самому себе грандиозные неприятности.

– Значит, нам нужно предъявить ему неопровержимые доказательства, – твердо сказала я.

– Прежде всего нам нужно, чтобы ты позаботилась о самой себе, – покачала головой Мэри. – Разве не ясно, что, если полиция докопается, кто ты такая на самом деле, грандиозные неприятности будут не у кого-нибудь, а у тебя? И на Стэплфордов тогда можешь не рассчитывать – они от всего открестятся и заявят, что ты их тоже обвела вокруг пальца.

– Но им же не поверят!

Лицо моей подруги вдруг так сморщилось, что я даже перепугалась:

– Мэри, что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь?

– Остынь, я просто думаю. – Через секунду ее лицо разгладилось. – Точно. Думаю, ты права – им не поверят. Поэтому единственное, что Стэплфордам остается, это отделаться от тебя навсегда.

– Что?! Но тогда уж полиция наверняка установит мою личность.

Мэри задумчиво кивнула:

– Ага. Но они ведь могут обставить это как твое самоубийство – мол, ты так боялась разоблачения, что…

– Мэри, – перебила я, – откуда у тебя вообще такие мысли?

– Лучше хорошенько подумай над тем, что я сказала. Обстоятельно так, перед сном. И поймешь, есть ли в моих словах смысл.

– Ладно. А кто, по-твоему, мог убить леди Стэплфорд? – спросила я, пытаясь отвлечь Мэри от дьявольских фантазий на мой счет.

– Риченда, Ричард, Типтон или Бертрам, – тотчас ответила она.

– Бертрам?! – изумилась я.

– До встречи с тобой я совсем ничего не знала про убийства, а за последние два года твердо усвоила, по крайней мере, одну вещь, вот какую: никогда нельзя с уверенностью сказать, кто что сделал и почему.

– Убийца должен был хорошо знать леди Стэплфорд, верно? – сказала я. – Граф с графиней, герцог и Ренар Лафайетт ее знали. Ренара она ненавидела и даже запрещала упоминать в своем присутствии его имя. Здесь должно быть какое-то объяснение, и его нужно искать в прошлом.

– И как ты собираешься его искать?

– Расспрошу Ренара.

Мэри вздохнула:

– Похоже, придется мне за тобой постоянно присматривать. Чтобы не пропустить тот самый увлекательный момент, когда ты влипнешь в неприятности по самую макушку. Даже не знаю, что обо всем этом скажет мой Меррит. Страшно подумать.

– Ты можешь разведать, кто вчера вечером принес леди Стэплфорд напиток перед сном? – спросила я. – Девчушка, которая по утрам разводит камин у меня в спальне, ее зовут Дейзи, сказала, что напитки готовит некая Люси и что она очень застенчивая – иногда даже не решается постучать и оставляет чашки у гостей под дверью.

– А это наверняка дало кому-то прекрасную возможность подсыпать в напиток какую-нибудь гадость, – задумчиво сказала Мэри. – Я потолкую с Дейзи. Сдается мне, она та еще болтушка. Главное – не мешать ей говорить, верно?

Я кивнула.

– Отлично, с нее и начну, – продолжила Мэри. – Но вот еще что непонятно: убийца задумал отравить леди Стэплфорд давно и заранее припас яд или он принял решение в спешке и воспользовался тем, что под руку подвернулось?

– Мы ответим на этот вопрос, лишь когда выясним, чем ее отравили, – развела я руками.

Теперь кивнула Мэри.

– Вообще-то такой здоровенный дом – рай для отравителя. Тут должны быть громадные запасы крысиного яда, а еще всякой гадости для чистки столового серебра, и я уж не говорю о разной дряни, которую используют садовники.

– Значит, как только выяснится, что это был за яд – думаю, я сумею выведать у доктора, – мы попробуем установить, кто имел к нему доступ.

– Отлично. А пока ты будешь очаровывать полицейских и доктора, я побеседую с малышкой Дейзи.

Когда Мэри ушла, я села на кровать и задумалась. Мне не удалось полностью проигнорировать призыв графини провести время до обеда в размышлениях о бренности бытия, а в дополнение к этому у меня в голове образовалась такая мешанина из мыслей о происходящем, что их просто необходимо было изложить на бумаге, чтобы во всем основательно разобраться. Заняться этим я решила позже, в свободное время перед ужином, однако у меня тотчас возникло опасение, что какая-нибудь любопытная горничная может наткнуться на эти записи. Наверное, нельзя так рисковать. Впрочем, не все горничные умеют читать. Не исключено, что Дейзи мои письменные умозаключения заинтересуют лишь в качестве растопки для камина.

Я вновь и вновь прокручивала в голове обрывочные мысли. Причастность кого-либо из Стэплфордов к убийству вдовы казалась мне более чем сомнительной. Насколько я понимала, леди Стэплфорд в целом не возражала против свадьбы Риченды – наоборот, пышные торжества в Замке давали ей возможность вернуться в высшее общество и найти себе нового мужа, а я не сомневалась, что она о такой возможности мечтала всей душой. Господи боже, даже мой дедушка мог стать ее потенциальной жертвой! При мысли об этом я похолодела, но тут, по счастью, в холле прозвучал колокольчик, призывавший всех на обед. (Гонг подавал сигнал к ужину, колокольчик – к обеду. Вероятно, так было заведено для того, чтобы гости, большую часть времени проводившие за распитием спиртных напитков, могли сразу сориентироваться, что их ждет.)