Я прошла по галерее к той части этажа, где были гостевые комнаты для холостяков. Вернее сказать – прокралась, таясь от чужих глаз, ибо если бы меня здесь кто-нибудь увидел, моя репутация – то есть не моя, а принцессы – была бы загублена навсегда. Так в какую же комнату мне отважиться войти? Кому я могу доверять настолько, чтобы остаться с ним наедине? Ответ был очевиден: Бертраму. Я поспешила к его спальне, коротко постучала и вошла.

Там никого не оказалось. В отличие от владений Риченды, комната Бертрама была образчиком чистоты и порядка. Его постель тоже была смята, значит, он проснулся и ушел. Поскольку других вариантов не имелось, я направилась к Фицрою, постучала, и он тотчас открыл дверь. За ним я увидела раскрытый чемодан, лежащий на кровати. Раньше я не замечала, насколько Фицрой высокий. Глядя на меня сверху вниз, он нахмурился.

– Зря вы сюда явились. Я вчера четко дал вам понять: бегите из Замка. – С этими словами он отвернулся и продолжил укладывать свои вещи.

Дверь осталась открытой, так что я переступила порог и даже осмелилась закрыть ее за собой.

– Вы уезжаете?

Фицрой не потрудился ответить.

– Почему сейчас? – задала я новый вопрос.

– Браунли получил распоряжение от руководства и счастлив, что может меня более не задерживать. – Он вытащил ящик из шкафа, перевернул его над чемоданом, и туда посыпались носки.

– Что вы делаете? – покачала я головой. – Помнете все рубашки.

К моему удивлению Фицрой расхохотался:

– Это последнее, что меня беспокоит! Впрочем, костюмы я, пожалуй, велю упаковать отдельно и отправить вслед за мной. Не хотелось бы опять притворяться Милфордом – слишком хлопотно и затратно.

– Значит, это все-таки не ваше настоящее имя? – вырвалось у меня.

Он улыбнулся:

– Милая моя Эфимия, порой я и сам забываю, кто я такой. Мне искренне жаль, что вам грозят большие неприятности, но мне нужно как можно скорее выпутаться из сложившейся ситуации.

– Неприятности? – переспросила я. – Я пришла к вам… то есть сначала я заглянула еще к кое-кому, – продолжила я с обезоруживающей честностью, которой научил меня мой отец, – но никого не было. Даже служанка не пришла разжечь камин в моей спальне. И я понятия не имею, что происходит.

– Типтон покончил с собой, – сказал Фицрой, который как раз закончил укладывать вещи. Он захлопнул крышку чемодана и повернулся ко мне. – Вы правда не знали?

– Нет, – пробормотала я дрогнувшим голосом. – Вы уверены?

– Я уверен, что он мертв и что я не имею к этому отношения. По поводу остального у меня нет никаких сведений.

Я сделала несколько шагов по комнате и опустилась на стул:

– Поверить не могу… Типтон мертв.

– Смерть этим и отличается – она часто приходит внезапно, – сказал Фицрой. – Сейчас ты здесь, а в следующую секунду тебя нет. И все мы можем лишь надеяться на то, что она будет быстрой. – Он похлопал меня по плечу. – Не хотелось бы показаться негалантным, но мне действительно пора, а если вас застанут в моей спальне, вряд ли это пойдет вам на пользу.

– Полиция будет задавать вопросы? Очень много вопросов?

– Да.

– Вы считаете, они выяснят, кто я такая?

– Да.

Я помассировала виски.

– Мне нужно время подумать.

– Сожалею, Эфимия. Я ухожу.

И тут меня осенило.

– Возьмите меня с собой! – выпалила я.

Фицрой удивленно вскинул бровь:

– Вы серьезно, Эфимия? Не думал, что я вам настолько нравлюсь.

– Нет, – отрезала я. – Я не навязываюсь вам в спутницы жизни, а прошу увезти из Замка принцессу.

Фицрой молчал, но пока не сделал ни шага к двери. Я решила, что это добрый знак.

– Вы говорили, она была вашей… э-э… – Я вспыхнула.

– Любовницей, – подсказал Фицрой.

– Да, – кивнула я, – именно. И в определенных кругах об этом известно. Если полиция разрешила вам покинуть Замок, не будет ли логично, что вы и принцессе поможете избежать всяческих неудобств, связанных с расследованием… по старой памяти?

– И что, по-вашему, я могу для нее сделать? – спросил Фицрой, которого, похоже, этот разговор начал забавлять.

– Увезти ее из Замка, пока не начались допросы. Едва ли кто-то заподозрит принцессу в преступлении. Вы можете посадить ее на поезд или на корабль, чтобы она без шума и суеты вернулась в свою страну. А еще можете намекнуть старшему инспектору, что даже упоминание ее имени вызовет громкий дипломатический скандал.

– Допустим, – кивнул Фицрой. – Но это теория. Что вы ждете от меня на практике?

– Не знаю. Еще не придумала, – сказала я.

– Либо вы предложите конкретный план прямо сейчас, либо я буду вынужден уйти.

– Хорошо. Наверное, может получиться. Мы уедем вместе у всех на глазах. Я надену шляпу с вуалью и длинный плащ.

– Да уж, это не помешает. Выглядите вы сейчас не очень, – хмыкнул Фицрой.

– Спасибо, – буркнула я и продолжила: – Итак, мы поедем в одной карете туда, куда вы собирались, а по пути вы высадите меня у ближайшей гостиницы. Там я переоденусь в одежду экономки, а потом вернусь обратно в Замок, выждав ровно столько времени, сколько нужно, чтобы весточка отсюда долетела до Стэплфорд-Холла. У Риченды ведь не осталось ни одной родственницы – я смогу сказать, что она послала за мной, чтобы я присутствовала здесь в качестве ее компаньонки.

– Гм, и правда, может получиться. Но остановка в гостинице в мои планы не входит. Вам придется переодеться в карете или в кустах.

– Вы можете привезти принцессу на вокзал, – с надеждой сказала я. – Тогда я переоденусь в женской комнате.

– Хорошо, – сдался Фицрой. – Детали обсудим по дороге. Однако за вами будет должок, и не думайте – рано или поздно я обязательно потребую от вас ответную услугу. – Он подхватил чемодан. – Идемте. Провожу вас в вашу спальню за плащом и шляпой.

– Я сама справлюсь.

– Мне нужно убедиться, что вас никто не увидит.

– А если увидит? – поинтересовалась я.

– Тогда мне придется убить свидетеля, – спокойно ответил Фицрой.

– Не время шутить! – разозлилась я. – Человек покончил с собой!

– А с чего вы взяли, что я шучу?

После этих слов Фицроя мне ничего не оставалось, как последовать за ним в коридор. Чувствовала я себя совершенно беспомощно и неуютно, но признаваться ему в этом, разумеется, не собиралась.

Повествование о том, что мы делали дальше и как я переодевалась из принцессы в экономку, – не для этого романа. Скажу лишь, что Фицрой действовал со своей обычной безжалостной эффективностью и не щадил моих чувств, однако его помощь была бесценна. А также добавлю, что я преисполнена благодарности к нему за то, что в процессе он никого не убил.

Следующим вечером я уже стояла у служебного входа в Замок – аккуратно и просто одетая, без макияжа, образцовая служанка, на которую никто не взглянет дважды. Фицрой настоятельно рекомендовал мне всегда находиться либо рядом с Ричендой, либо на половине для прислуги, и я была настроена последовать этому совету. Он также взял с меня слово, что я никому не расскажу, при каких обстоятельствах и каким образом мы покинули Замок. Было ясно, что Рори разозлится, но у меня не оставалось вариантов – приходилось играть по правилам Фицроя.

К моему великому изумлению, дверь мне открыла Мэри – и сразу бросилась обниматься.

– Слава богу, ты вернулась! – выпалила она, едва не задушив меня. – Рори стал просто невыносимым – он уверен, что ты сбежала с лордом Милфордом. – Наконец она меня отпустила и уперла руки в бока. – Я сказала ему, что нельзя быть таким идиотом.

– Спасибо.

– Но ты ведь не сбежала, да?

– Разумеется, нет! – гневно воскликнула я. – Я ни с кем бежать не собиралась!

– Ну, тогда входи. И готовься к холодному приему.

Я последовала за Мэри в людскую. Раньше я считала, что в помещениях для слуг чисто и светло, но теперь, когда мне довелось пожить на господской половине, все здесь казалось мне тесным и убогим. Вероятно, эту часть Замка изначально строили специально для прислуги. Потолки здесь были низкие, полы – голые и ледяные; стены выкрашены унылой зеленой краской или облицованы белой плиткой. Эта тусклая палитра цвета удручала больше всего.