— Я уже познал её тело, и тебе известно это. Разве не запрещает закон?..

— Кому станет известно об этом, брат мой? Твоя Царевна не обязана проходить через брачную ночь при свидетелях. Никто из всадников моих не проронит и слова, ты знаешь это, я тоже буду молчать о том, что видели глаза мои, а… Верховная Жрица слишком далеко отсюда, мы проведём обряд в храме, в городе, и там же и состоится брачная ночь.

Поутру свидетельствовать о невинности Царевны буду я и всадник мой Кринд, никто не посмеет даже в мыслях своих сомневаться в этом, что бы ни говорили уста воинов, что вернулись из мест этих. А как только молва разнесёт по Дальним Землям, что ты повязал себя шёлковой лентой с этой девушкой, поверь мне, любой предпочтёт забыть, что думал он, видели глаза или слышали уши его.

— Биоввена? — Эарсил вопросительно смотрел на девушку, губы её побелели, не было краски в лице её, руки были ледяными, она не была похожа на себя.

Аралан же отметил, как красива была эта ведьма, чаровница или просто девушка. Он не верил в чары, но в то, что брат его способен отдать своё сердце и тело лишь единственной женщине — верил.

— Жизнь жены твоей немногим отличается от жизни наложницы, Царевич. Если смерть не настигнет меня сейчас, я уйду из мест этих, и ты не найдёшь меня.

— Биоввена… — Эарсил растерянно смотрел на девушку перед ним.

— Эарсил, женщине надо дать то, в чём она нуждается больше, чем в тебе, тогда она станет твоей, и не будет мыслить жизни своей без тебя.

— Её не интересуют драгоценности, шелка и монеты.

— Есть то, что заинтересует её. Биоввена? — он обратился к побледневшей, и от того ещё более прекрасной девушке. Её одежда была проста, волосы не только не прикрыты, но и не собраны в косы, а струились по плечам её, искрясь в побивающихся сквозь листву лучах солнца. Синие глаза смотрели настороженно, а черты лица были нежны и тонки, словно была рождена она не простолюдинкой, а во дворце. — Разум твой нуждается в новых знаниях и навыках, иначе бы мой брат не полюбил тебя, это так? Ты хочешь узнать то, что неведомо тебе, понять природу многих явлений, как устроен мир этот, выучить наречия других Земель и письменность Дальних Земель и других стран?

— Да, я хотела бы это.

— Много знаний скрыты в книгах, чьё количество бесчисленно в библиотеке при дворце, есть старцы, что поделятся с тобой знаниями, а если бы ты видела покои, где брат мой проводит опыты свои, и какие удивительные изобретения там есть… какие удивительные растения он посадил в оранжерее своей, трубу, через которую звёздное небо видно так близко, словно оно находится в покоях твоих, или прибор, что приближает строение предмета так близко, как не увидит глаз человека. — Аралан улыбался, когда говорил всё это.

— Мне будет позволено увидеть всё это? — глаза Биоввены загорелись пока она слушала Наследника Аралана.

— Это не запрещено законами Дальних Земель, а у Царевны во дворце есть такая возможность. Только муж твой сможет запретить тебе, но уверен, его сердце, разум и любопытство не позволят ему скрыть от тебя новые знания. Жизнь во дворце не будет такой вольготной, как ты привыкла, но и многие знания доступны только там. Выбирай.

Биоввена бросила короткий взгляд вглубь леса, словно спрашивала совета у кого-то, и осторожно кивнула головой, давая своё согласие стать женой Царевича Эарсила.

Она понимала, что жизнь её изменится, и никогда больше не станет прежней, во многом перемены эти были не по духу ей, но то, что пообещал ей Наследник Аралан…

— Будем ждать вас на выходе с тропы этой, в городе мы должны быть под покровом ночи, на рассвете Жрица повяжет вас шёлковой лентой, — коротко сказал Аралан и развернулся к всаднику Кринду, чьё лицо было пугающе сурово и казалось каменным.

— Ты ведь согласилась, потому что сердце твоё любит меня, а не из-за книг? — Эарсил улыбнулся, приподнимая Биоввену, чтобы потом опуститься с ней в траву и целовать её губы так долго, пока не закончится дыхание у него, давая лишь секундные перерывы для вздоха ей и себе.

— Трудно ответить на вопрос твой, Царевич. Сердце моё и тело любят тебя, но разуму мало тех знаний, что поделился ты и ещё можешь поделиться. Скажи, Эарсил, Наследник не обманет? Всё, что я знаю о нём — что он беспощаден и жесток… Мне сложно верить словам его, и ты напугал меня сегодня.

— Впервые столкнулся я с гневом, и я благодарен, что брат мой появился и остановил меня, уверен, теперь, когда я знаю, какова сила гнева моего, я смогу сдерживать себя. В сердце Аралана мало жалости, молва людская не врёт, но он не обманет меня, а значит, и тебя.

— Дух мой напуган, как и сердце, чувствуешь? — она приложила руку Эарсила к груди. — Мне очень страшно, и брат мой хоть и дал согласие своё, я не знаю, как оставить его.

— Пойдём, поговорим с Меаглором, он заждался, ты же видела его, там, в глубине леса?

— Да.

— Я всегда знал, что ты рождена для этого, — сказал Меаглор. — Как только ты появилась на свет, даже раньше, я знал это.

— Твоя мать провидица? — Биоввена улыбнулась, плача и обнимая брата.

— Нет, сестрёнка, она никогда не была провидицей. Она понимает природу некоторых явлений, умеет лечить простые хвори и принимать детей, как и большинство лекарей, но она не провидица. Я — тот, кто видит будущее. Не всегда и не каждого человека, и я не могу приказывать своим видениям исчезнуть, когда они мучают меня, поэтому мы долго скрывались в этой хижине, но людская молва не оставляла нас. Когда я научился скрывать, что предвижу будущее, чтобы люди не досаждали постоянно, ведь я никак не влияю на то, что открыто мне, а человеку лучше не знать судьбы его, мы перебрались в поселение. Но молва уже решила, что мать наша провидица, и так считается по сей день. Твоя судьба была известна мне… тебе нечего опасаться, иди туда, куда ведёт тебя сердце твоё и предназначение.

— А ты?

— Мы уйдём, как только ты покинешь места эти.

— Мы увидимся, скажи?

— Это неведомо мне.

— Меаглор?

— Твоя мать провидица, сестра моя, — засмеялся Меаглор, — разве ты не ведаешь этого?

Наследник Аралан закрыл тяжёлые веки и погрузился в дымку сновидений.

Утром от стен дворца отца его, Царя Дальних Земель Горотеона, отъехала процессия Императора Морахейма Элтелилора, сына Марионлонга, и Наследника его Тарвирлиона, и ещё до захода солнца Наследник Аралан принял наказание своё — удары плетью. Принял его и за брата своего младшего Эарсила.

Ни боль, ни злость не терзали тело и дух Аралана, лишь слабость охватывало тело его, и в сон погружался разум.

Одна мысль не давала покоя духу и сердцу Наследника и терзала тело его — Эльиинг. Царевна.

Жена его, чья кожа была нежнее росы на лепестках цветов поутру, и глаза зеленее лесных массивов, что когда-либо видели глаза его.

Каждый день, начиная с утра после пиршества в честь сестры его, младшей Царевны Эвиси, приходил Аралан в покои жены своей и оставался там столь долго, сколько позволял ему долг его.

Эльиинг отступала на два своих маленьких шага и кланялась, как подобает, мужу своему и господину, она благодарила за возможность говорить с отцом её, Императором Элтелилором, и порой улыбалась, словно забывая страхи свои и печали. Но чаще глаза жены его выражали страх. Дух Аралана, как и разум его, был в смятении, не понимал он, как прогнать из глаз и сердца Эльиинг ужас, что сковывал её движения и заставлял каждый раз отступать на пару шагов своих, в ответ на один неширокий шаг мужа её.

— Ты всё ещё любишь сказания, девочка моя? — спросил Император Элтелилор дочь свою Эльиинг, когда она сопровождала мужа своего на прогулке по садам дворца Царя Горотеона.

— Да, отец, — просто ответила Эльиинг и кинула взгляд свой на мужа своего.

— Ты узнала новые сказания? О Дальних Землях, где теперь живёшь ты? — Император Элтелилор расслабленно улыбался, в отличие от дочери своей, которая вздрогнула и бросила ещё один взгляд на Аралана.