Мужчины пили вино, и Эвиси впервые увидела пьяных мужчин, видела она и что женщины пьют вино, что ещё больше удивило Эвиси. Они пили, громко разговаривали, потом танцевали, но не ритуальные танцы во славу богов, как это было на празднике, куда сбежала Эвиси из покоев своих, а просто танцевали — для веселья. Были тут и молодые, и старые, и дети, которые сновали среди взрослых, а некоторые засыпали на руках матерей своих или отцов. Видела Эвиси и Эимит, танцующую с молодыми воинами, но не с Геланом.

Гелан стоял в окружении таких же воинов, как и он, и смеялся, смотря на танцующих девушек и Эимит.

— Эй, Эвиси, потанцуешь со мной, — услышала над своей головой Харина, он держал за руку смеющуюся Сеилну, а другую протягивал Эвиси.

— Я не умею.

— Это просто, скачи, как коза или курица, главное, чтобы было весело. Неужели ты не танцевала, Королева?

— Нет.

— Пойдём, — Харин дёрнул Эвиси и вывел её в общий круг, Эвиси показалось, что никто не обратил на неё внимания, не смотрел, как она переставляет ноги и танцует, при этом, то заваливаясь на Харина, то он почти падал на неё.

— Не вздумай воровать пояс от моего платья, — предупредила Эвиси, смеясь. Харин словно смеялся над Эвиси, каждый раз проходя мимо, он бросал ей в руки её пояс, однажды Эвиси зашила его нитками, но через мгновение после того, как в их доме появился Харин, пояс был в руках растерянной Эвиси.

«Я говорил, что могу украсть коня из-под твоих ног, Королева, а это просто пояс».

— Что ты, госпожа, — Харин нагнулся в почтительном поклоне и улыбнулся так, как мог только он — широко и открыто, блеснув белозубой улыбкой. — Я не хочу, чтобы ты зарубила меня, как курицу. Сегодня только и разговоров, что о тебе. — Он подхватил Эвиси, прокружил и снова танцевал с ней, и потом снова.

Эвиси пыталась разглядеть, где же Гелан, но уже не видела его, как не видела и Эимит. И от этого появлялась злость в сердце Эвиси, подобно шелестящим тварям, она разъедала Эвиси изнутри, и ей уже не хотелось танцевать или смеяться.

— Дыхание моё сбилось, Харин, — Эвиси остановилась и отошла в сторону, смотря, как молодой воин уже кружит Сеилну. Он держал свою пленницу крепче, чем держал Эвиси, оттого она не запутывалась в собственных ногах и юбках, а когда сбивалась, поднимал её и кружил вокруг себя, словно Сеилна маленький зверёк, и вес её не больше пушинки.

— Гелан изменился с тех пор, как приволок эту девку, — Эвиси услышала голос воина, скрипучий и жуткий, такой не забудешь, голос Арарина.

— Он молод, — отвечал ему Бенаил, — молодая кровь и жизнь всегда одерживает верх над скорбью…

— Мне не нравится, как он смотрит на неё, ты же знаешь, он всегда был мягок, а сейчас сердце его и вовсе станет сердцем девки.

— Не трогай её, она ничем нам не мешает, наоборот, девушка привяжет его к поселению.

— Он должен ненавидеть её. Ненависть должна питать его сердце и дух.

— Боги не были милостивы к нашему молодому другу, невозможно ненавидеть ту, на которую так смотрят твои глаза…

— Привязать к поселению его должна была Эимит, а до этого Нейара, а до…

— Значит, Королеве Эвиси удалось то, что не удалось им, одно не приходит без другого Арарин. Гелан не сможет ненавидеть всем сердцем, но, возможно, он сможет так любить, и это послужит не меньше.

— Всё-таки, от мёртвой девки проку было бы больше.

— Вероятно, это так, но ты не станешь трогать её, она под его защитой. И моей.

— Глупец, — всё, что ответил Арарин, а Эвиси замерла и боялась пошевелиться, боялась, что шорох, тень или вздох выдадут её.

Эвиси бежала домой, земля проносилась у неё под ногами, дыхание сбивалось, тесьма выскользнула из косы, и в волосах играл студёный ветер — предвестник снегов и буранов.

Эвиси помнила ту силу ненависти, которую обрушил на неё воин Гелан при встрече, когда понял, кто она. Она помнила, чья она дочь, и как много страданий, если верить молве, принесли воины Дальних Земель этим людям. Всем. Не было в поселении человека, не пострадавшего от воинов Дальних Земель. Арарин говорил уверенно, что Гелан должен ненавидеть Эвиси. Кто он — её воин?

— Ты быстро ушла с праздника, моя Королева. — Эвиси вздрогнула от голоса, сердце её остановилось, а потом пустилось вскачь, как необъезженный жеребец, пытающийся скинуть непрошеного всадника.

— Кто ты?

— Я Гелан, глаза подводят тебя, или слух твой не так остёр, как прежде?

— Ты Гелан!