— Ты не очень-то умён, воин, ты продел такой путь, а в итоге вместе девушки схватил мальчишку, чтобы убить его.

— Ты настолько юн, что голос твой не сменился, — он засмеялся, — что ты можешь знать об уме мужчины. Убийство врага — лучшая женщина. Но, знаешь, гнев мой прошёл, и я отпускаю тебя, если дойдёшь домой — останешься жив. Нет пользы в убийстве твоём, иди, — он спешился с коня и резко дёрнул на себя Эвиси, которая покачнулась и упала прямо в объятия всадника. Он замер, вглядываясь в лицо юноши.

— Мужская одежда не скроет твою красоту, девушка, почему ты в этом костюме? Кто ты?

— Я не девушка…

— А если я сделаю так? — он быстро снял странный головной убор с Эвиси, и она сжалась под взглядом почти таких же синих глаз, как у неё. — Кто ты, девушка? Говори!

— Я служанка Королевы.

— Ваша Королева так плохо заботится о вас, что не выдаёт женские платья, но даёт гребни с каменьями, на которые можно купить не одного жеребца? Посмотри на свои руки — они не знают физического труда, хотя и владеют оружием… лучница? Кто ты? — Глаза всадники темнили, а лицо выражало злость. Никогда раньше Эвиси не видела, чтобы мужчина был в таком гневе…

— Говори!

Глаза Эвиси стремительно меняли цвет на фиолетовый, никто не смел даже в мыслях своих разговаривать с таким непочтении с Королевой Теренсии Эвиси, с дочерью самого Царя Дальних Земель Горотеона и, наконец, с женой Короля Меланмира! — Я не стану отвечать на твои вопросы, юноша, — она встала прямо, как и подобает, и смотрела на молодого мужчину перед собой.

Он выглядел старше её мужа Меланмира и немногим выше, его плечи были широки, но он не был могуч, как отец её или брат. Волосы мужчины были светлые, а глаза тёмно-синие, как небо перед грозой. Он прикусывал губу и смотрел с ненавистью на Эвиси, смотрел, как на врага, убивая её не один раз и воскрешая, чтобы убить снова.

— Я. Ненавижу. Тебя. Юная. Эвиси. Дочь. Царицы. Айолы. Одной смерти будет мало, чтобы заплатить за за кровь, которая пролилась в Провинции за горами, Горотеон утопил в крови семью мою. Я утоплю в крови дочь его.

— Где мы? Куда ты привёз меня? — спросила Эвиси, оглядываясь.

Они добрались до гор довольно быстро, быстрее, чем могла предположить Эвиси. После того, как всадник выкрикнул ей в лицо, что искупает Горотеона в крови его дочери, больше ни слова не вырвалось из уст его. Он молча связал Королеве руки и, перекинув через седло, с силой сдавливая, привёз в неизвестную Эвиси местность. Никогда раньше она не бывала в местах, подобных этому. Горы, как оказалось, не состояли сплошь из серого камня. Спешившись, он повёл её дальше. Земля под ногами была подобна обыкновенной земле, в которую сеют зерно. Всадник быстро шёл и вёл, практически тащил, упирающуюся Эвиси.

— Твоё счастье, Королева, что я не хочу лёгкой смерти для тебя — это слишком щедрый подарок матери твоей, иначе я бы умертвил тебя уже давно.

— Мне поблагодарить тебя, воин? — её ноги еле поспевали, она переступала через растения с шипами, что рвали одежду Эвиси и царапали ей ноги.

Ноги всадника были защищены высокими сапогами, и он не замечал колючек, которые врезались в кожу Эвиси и рвали до крови. Это было больно. Голова её кружилась, а во рту пересохло.

— Я пить хочу.

— О, уверен, родные мои перед смертью тоже хотели пить…

— Так убей меня!

— Позже я обязательно сделаю это, можешь не сомневаться в словах моих.

— Как же не сомневаться в словах воинах, что ведёт себя бесчестно?

— Бесчестно? — он резко остановился.

— Да, ты похитил деву…

— Женщина — всегда добыча. Но в этот раз мне повезло больше, чем обычно, — он засмеялся, — Королева Эвиси.

Всадник резко остановился, и Эвиси упала руками своими и лицом на землю, всадив в руки шипы от растений.

— Пришли.

— Пришли?

Эвиси огляделась ещё раз… Помимо высоких деревьев, что источали знакомый аромат, которым пах отвар от хворей, растений с шипами, которые вились по земле и по коре деревьев, был лишь огромный, выше, чем хватало взгляда Эвиси, камень.

— Это скала, — коротко прокомментировал всадник, — край. Пошли, — он дёрнул Эвиси, и она не поняла, как оказалась в узком проходе, прямо внутри этой «скалы» или «края».

Сырость, словно дождь никогда не покидал этих мест, окружила Эвиси, ей казалось, что огромные стены «скал», где виден лишь узкий просвет синего неба, сейчас сойдутся и раздавят их. Она спотыкалась и почти плакала, горечь поднималась у неё изнутри… она не хотела быть здесь. Она не хотела идти по грязи под своими ногами и ударятся о каменные выступы, потому что всадник шёл быстро, и Эвиси едва поспевала за ним, упасть же, в этом каменном чудовище, она боялась ещё больше.

Резкая перемена освещения ослепила глаза Эвиси. Яркий свет, ярче, чем в самый ясный день, после темени в скале принёс резкую боль. Но постепенно глаза привыкли, и Эвиси поняла, что свет этот — самый обыкновенный, солнечный, льётся, как и положено ему природой — с неба, а не как сначала почудилось ей — из-под ног её.

Она огляделась ещё раз и не смогла найти, откуда они пришли. Стена позади неё была сплошь из камня, и много проходов — темных, пугающих, — было в ней.

— Не пытайся убежать отсюда, это лабиринт, и только знающий человек найдёт путь сюда и сможет выйти обратно. Погибнешь. Не лишай меня удовольствия убить тебя, Царевна Эвиси. Осматривайся.

Всадник резким движением обрезал верёвки на запястьях Эвиси и скрылся, словно дух, словно его и не было никогда рядом. И Эвиси осталась одна, среди камня, солнечного света и синего неба над головой. Она прошла по ровной площадке из полированного камня, словно над ней трудились сотни мастеров, и глаза её увидела ниши и проходы, как узкие, подобные тем, что у неё за спиной, так и широкие, из некоторых лился свет, и Эвиси догадалась, что там такая же площадка с солнечным светом. Слышался шум воды, и она сразу вспомнила, что хотела пить.

С вечера Королева не вкушала пищу, и во рту её не была и глотка воды, но пройдя на звук воды, она в нерешительности остановилась, вспомнив: «Это лабиринт». Эвиси знала, что такое лабиринт, и понимала, что, скорей всего, заблудится раньше, чем сделает шаг в нишу, откуда слышен шум.

— Девку, ты привёл сюда девку? — Эвиси сжалась в страхе, слыша этот голос, по сравнению с голосом всадника он был в сто крат более злобный, словно самый отвратительный дух разговаривал за её спиной.

— О, тебе понравится эта девка.

— Твой разум помутился, Гелан, меня не интересуют женщины, но если ты привёл её для себя — устрой отдых для тела своего, но помни, что никто не должен знать про это место, значит, и она тоже, ты понял меня?

— Поверь мне, я отлично понял тебя, но посмотри на неё, — мужские руки с силой схватили Эвиси, до боли, резко развернули и дёрнули за волосы так, чтобы лицо смотрело вверх, на злобного духа, который был в обличии мужчины. Был он в возрасте отца Эвиси, огромный шрам проходил через лицо его, задевая губы, отчего казалось, что звериный оскал вместо рта у него. Эвиси сжалась, но взгляд не отвела, она встретилась с глазами духа, те были подобны камню вокруг них, такие же серые и такие же холодные, но снова не отвела глаз своих.

— Обыкновенная девчонка, — произнёс страшный мужчина, — с нежной кожей и таким ртом, что я понимаю тебя, но правила есть правила, когда насладишься вдоволь — убей.

Мужчина отошёл в сторону и продолжил.

— Ты удивил меня, Гелан, там, за краем, достаточно мест, где можно взять тело девы и отпустить её, а эта хороша настолько, что пригодна не для одного раза, если, конечно, быть достаточно ласковым с ней… Ты мог привезти её в поселение, там насладиться, а потом отпустить. Или заставить её работать по дому, у нас недостаточно женщин, а раз уж эта приглянулась тебе настолько, что ты выкрал её — зачем умертвлять её. Но дело сделано, мне нет дела до твоей девки для услады, сделай так, чтобы тут не было её паршивой крови, придуши её или утопи…