К лицу Эвиси прилила краска, на мгновение, потом отступила, как и она сама. Она ходила по палатам своим, волосы её, убранные в косы и украшенные нитями с каменьями, переливались в свете свечей.

— Правду ли ты говоришь, муж мой?

— Да.

— Не лукавь перед лицом жены своей, Меланмир, причина незавершения нашего брака вовсе не «не готовность духа моего и тела», а твоя любовница! — На этих словах она, не оборачиваясь, мгновенно метнула нож в сторону мужа, точно зная, что попадёт над головой его. Там уже было несколько отметин — результаты бесед с Меланмиром.

— Непозволительно жене мужа своего произносить слова, подобные этим.

— Любовница, — произнесла Эвиси, — возлюбленная, приближённая к телу, наложница, рабыня, девка для услады, как угодно назови Меидин, она та, с кем ты завершаешь наш брак!

— Нет, дело не в Меидин, жена моя, но не заставляй меня испытывать ярость, не следует жене мужа своего произносить подобные слова, и никогда не подвергай жизнь свою опасности. Наш брак будет завершён, когда придёт время, твоё время.

И покинул покои своей молодой жены под фиолетовый взгляд.

— Куда ты собираешься? — Эвиси смотрела, как Сеилна туго перетянула простое платье и украсила голову подаренными ей королевой гребнями. Тонкой работы, и только знающий человек мог с уверенностью сказать, что каменья, переливающиеся в свете свечей — россыпь алмазов.

«Это будет твоё приданное, Сеилна», — сказала Эвиси, зная, что её служанка была сиротой, и никто не дал бы за неё даже половины монеты.

— Сегодня и ещё семь ночей праздник.

— Ах, да, — Эвиси вспомнила, что в середине тёплого сезона, когда хлеба ещё не созрели, был праздник, посвящённый Богам Солнца и Плодородия, вот только праздновали его под сенью ночи, и только молодые девушки и юноши, ещё не нашедшие себе супруга.

В эти дни, вернее — ночи, они могли, не боясь осуждения, знакомиться, и даже если в результате такого знакомства рождался ребёнок — он считался благословлённым.

В любом другом случае девушку бы ждал позор, ведь она должна взойти на брачное ложе невинной, но к девушкам, оступившимся в праздник, посвящённый Богам Солнца и Плодородия, молва народа и суд были милостивы.

— Сеилна, — Эвиси с интересом глянула на служанку, — а если чрево девушки не понесёт в эту ночь, но она познает мужа, как же ей потом выходить замуж?

— Поэтому девушки редко расстаются с невинностью своей в поле в эти ночи… но это не мешает нам познать юношей, а иногда и не одного…

— Как?

Сеилна прошептала на ухо, потом ещё и ещё.

— Этому должны были обучать тебя, Королева.

— Обучали, но…

— Может, и прав муж твой, отказывая тебе в завершении брака, Эвиси, я младше тебя на зиму, но знаю уже больше.

— Муж всегда прав, — Эвиси посмотрела на нож в стене и отметки на ней. — Так учат меня. Хотела бы я хоть раз посмотреть на этот праздник, расскажи, что вы там ещё делаете?

— Мы поём и танцуем, а вдали, к востоку, зажигают костры, они так полыхают, словно ожившие духи, и освещаю и небо, и землю, и лица…

— Ваши песни весёлые?

— Очень. И танцы тоже. А к восходу солнца, когда костры прогорают, мы приносим жертвы в храме… в этот раз, я очень надеюсь, что мой букет будет большим, и я выйду замуж, — Сеилна улыбнулась, — он очень красивый, и смотрел на меня три ночи…

— Жаль, что мне нельзя посмотреть…

— Вы Королева, к тому же замужем…

— А если никто не узнает, что я была на этом празднике, если я надену твоё платье, как простая девушка?

— Всё равно могут узнать, всегда видно, что девушка знатного рода, вас воспитывали, как Царевну, а теперь вы жена Короля нашего Меланмира. Вас узнают, — добавила уверено. — К тому же, это может быть опасно… вдруг что-нибудь случится? Иногда, — она прошептала, — некоторые юноши пьют вино, и разум покидает их головы, они становятся одержимы злыми духами и могут… взять силой тело невинной девушки. Я о таком только слышала, сама я никогда не видела мужчин, которые пьют вино, но вдруг…

— А знаешь, я переоденусь в костюм юноши. Ведь ни один юноша не захочет взять силой тело другого юноши. Мне не нужно выбирать себе мужа, я просто хочу посмотреть на праздник, понимаешь? Увидеть эти костры, танцы, услышать песни, посмотреть на ваши букеты… Никто и внимания не обратит на меня в костюме юноши. Я буду похожа на мальчика, который убежал из дома, на простолюдина, который затесался в компанию старших друзей своих, а утром мы с тобой вернёмся в покои, и никто не узнает.

— Если это станет известно, меня накажут.

— Не станет, Сеилна. Неужели ты думаешь, что кому-то придёт в голову проверять, в своих ли покоях Королева? Или муж мой захочет именно этой ночью завершить наш брак?

— Эммм… — девушка сомневалась, но потом быстро выбежала из покоев и вернулась через непродолжительное время. — Вот, я своровала одежду у прачки и башмаки, тут всё чистое… Непозволительно…

— Сеилна, женщине непозволительно надевать мужское платье, так какое имеет значение — чистое оно или грязное?

— Не очень-то много вы общаетесь с простолюдинами, Королева. Уж поверьте, лучше, если будет чистое.

Волосы закололи тугими гребнями и спрятали под странного вида шапку.

— Как я выгляжу? — веселилась Эвиси.

— Как самый настоящий невзрачный юноша, на которого не обратит внимания даже бесприданница.

— И ты бы не пошла за меня замуж, Сеилна.

— Нет, парень, такая красивая девушка, как я — не для тебя.

И они проскочили мимо охраны.

Молоденькая служанка Королевы и её спутник-мальчишка не вызвали подозрений в такую ночь.

Эвиси изо всех сил старалась держаться в стороне, но ноги её хотели танцевать с девушками, она хотела плести венки и петь песни. Она пряталась за группу парней, которые не замечали щуплого паренька рядом, всё их внимание было сосредоточено на полупрозрачных, в свете отблесков костров, платьях девушек.

На какое-то время Эвиси потеряла из виду Сеилну, но к тому времени, как забрезжил рассвет, и девушки потянулись в храм со своими венками, она нашла её. Румяную, с блеском в глазах. Встав поодаль от процессии, как это делают юноши, она смотрела и не могла перестать восхищаться красотой и радостью, что дарила эта ночь.

Сеилна махнула рукой показывая направление Эвиси, и она уже пошла, как услышала топот коней и увидела, как перепуганные девушки ринулись врассыпную. Впрочем, трёх из них подхватили всадники и, перекинув через седло, увозили не в сторону дворца или города, а в сторону гор, которые виднелись вдали и были покрыты вечными снегами.

По сверкнувшим гребням Эвиси поняла, что одна из девушек — Сеилна. Эвиси не слишком долго думала, её рука сама метнула сюрикен во всадника, она не хотела убить, но ранить — да. И ранила. Мужчина схватился за бедро и выпустил из рук Сеилну, глядя прямо на группу парней, в растерянности смотрящих на происходящее… Всадники были вооружены, их мечи были из хорошей стали, и у каждого он был не один… доспехи лёгкие, сохраняющие воинам подвижность и обеспечивающие хорошую защиту. Но Эвиси училась не один год, рука её была тверда, и она если и промахивалась, то стоя на коне, а не на твёрдой земле.

— Ты, — всадник обратился напрямую к Эвиси, — ты понимаешь, что ты сделал?

Эвиси помотала головой, показывая, что она не понимает.

— Эвиси, беги! — закричала Сеилна. — Беги!

И Эвиси побежала, но она не была быстра, как ветер, и сильна, как её жеребец, уже через пару шагов она почувствовала, как взлетает вверх, и мужские руки железной хваткой держат её и уносят, уносят, уносят вдаль от дворца её и покоев, от мужа её Меланмира.

Когда солнце уже было высоко, а лицо её высохло от слёз, мужчина рядом с ней поднял её и усадил рядом, пододвинувшись назад по седлу.

— Ты не только ранил меня, маленький злобный дух, ты ещё и лишил меня девушки. И только праздник спас тебя от смерти, но сейчас мы не в Теренсии, и у меня нет причин сохранять жизнь тебе, если ты не назовёшь её мне…