А на большой перемене, вместо привычного кафе, я направилась в деканат.

— Трофимова? Самуил Аркадьевич вас не вызывал! — вместо приветствия сообщила мне грузная секретарь и громко отпила чай из большой оранжевой в белый горох кружки.

— А я сама пришла. По делу. — Немой вопрос в глазах дамы заставил меня продолжить: — Хочу перевестись на заочное отделение.

— Вы в своем уме, Трофимова? — секретарь даже чашку отодвинула. — Да вы знаете, как к нам трудно попасть? У нас конкурс!

— А у меня обстоятельства! — отрезала я. — Дайте бланк.

— Ну не знаю, — фыркнула дама. — Пойду, спрошу у замдекана. Такие вопросы до начала семестра решают, вообще-то, а не в самом его начале.

Она скрылась за высокими тяжелыми дверьми, а я присела на краешек стула и принялась ждать. Недолго. Потому что почти сразу дама выбежала оттуда в сопровождении грузного мужчины, нашего замдекана Самуила Аркадьевича Штодгольфа.

— Трофимова? — строго спросил он, словно ему не доложили. И так он это спросил, что захотелось подскочить, вытянуться в струнку и заорать во все горло «я».

— Трофимова. — Все-таки сдержала импульсивные порывы.

— Что же вы, Трофимова, родной факультет подводите? — и столько порицания в каждом слове, что я, как минимум, должна себя ощущать нагадившим на ковер щенком.

— Я? — Вот честно, не понимаю, к чему клонит.

— Вы-вы.

— Не понимаю, о чем вы говорите. У меня хвостов нет, и даже троек нет.

— В том-то и дело, Трофимова! Отличница, спортсменка, красавица! — Переигрывает мужик, про «комсомолку», кстати, забыл, хоть и не актуально это сейчас. — Ваш уход нам все показатели успеваемости срежет!

Темнит он что-то, и разговор затеял неспроста.

— Вы меня, конечно, извините, но это мое право выбирать по какой форме я хочу обучаться! — я подскочила со стула, выпрямившись во весь рост и глядя в глаза мужчине внушительных размеров. Да, по габаритам я адски проигрывала, но решимости во мне было больше.

— Присядьте, Трофимова!

— И не подумаю, пока вы мне не объясните суть ваших претензий!

Замдекана устало вздохнул, достал носовой платок и промокнул выступивший на лбу пот. А потом плюхнулся на стул, с которого я только что поднялась.

— Я все равно напишу это заявление, у меня обстоятельства! — с нажимом повторила я.

— Да поймите вы, не смогу я его подписать. На вас разнарядка пришла. Сверху!

— С какого верху? — немного опешив, переспросила я.

Самуил Аркадьевич поднял очи к потолку.

— С самого верхнего верху, девочка.

— Э-э-эм… — Слова как-то внезапно закончились, а перед глазами, словно видение, проплыл образ моего чертовски привлекательного спасителя. От него, гада блондинистого, ветер дует! Сердцем чую!

Я обошла стол секретаря, которая так и продолжала стоять у дверей, и нагло заняла ее стул. Просто ноги почему-то не держали, и выяснить все хотелось, потому что незнание рождает тревогу, а у меня и так не самые лучшие времена.

— Рассказывайте.

— Сам ничего не понимаю. Там написано в переводе, академке и исключении отказать и сигнализировать куда следует, а вас задержать до выяснения всех обстоятельств. — И почему он вдруг такими откровениями со мной поделился?

— Сигнализировали уже? — зачем-то все же спросила я.

— Пришлось. — Он тяжко вздохнул.

Неловкая пауза обязательно бы повисла, но в приемную вошел человек. Вряд ли у меня получится описать его. Кроме того, что это был мужчина, больше особых примет у незнакомца я не приметила. Серый костюм, совершенно незапоминающееся лицо, волосы мышиного оттенка и глаза… Бесцветные какие-то, мутные, но взгляд цепкий.

— Добрый день, — поздоровался он и впился в меня взглядом.

Да-да, я почувствовала, хоть и не смотрела на него. А вот замдекана основательно напрягся и вместо ответного приветствия просто закивал «серому типу» головой. Секретарша побелела, облокотилась на стоящий рядом шкаф и прошептала едва различимое «здрассте».

Сразу видно, явился представитель тех самых органов сверху, которым срочно сигнализировали о моей попытке слинять из универа.

— А вы что же, Варвара Александровна, молчите? — поинтересовался тип. — Девушке вашего воспитания не пристало быть невежливой.

— А меня учили не разговаривать с незнакомыми людьми. — Огрызнулась так, чисто из вредности.

— У меня есть другая информация, Варенька. Можно я буду вас называть так? — Это был риторический вопрос, моего согласия или категорического отказа он не предполагал. Тип прошел и встал прямо напротив меня. — Вы не только разговариваете с незнакомыми э-э-эм… Скажем, личностями. Но и вполне комфортно себя чувствуете в их гостиничных номерах даже в часы не предназначенные расписанием отеля для посещения гостей.

Уел. И разозлил. Но больше пока задел.

— А вам не кажется, что времена давно изменились? — ехидно поинтересовалась я, но «серый» даже не напрягся. Он улыбнулся до тошноты искренне.

— Времена, как вы правильно изволили выразиться, Варенька, меняются, а вот кое-что остается неизменным. — И так он это вкрадчиво сказал, и так при этом посмотрел своими рыбьими глазами, что у меня по всему телу проступили неприятные мурашки, а по спине пробежал холодок.

Как там с айринами будет, еще неизвестно, а вот такие «серые», в случае чего, мне на родной Земле точно жизни не дадут. И все же…

— Что вы имеете в виду? — выпалила я, руки в кулаки сжались непроизвольно. Каждому неприятно, когда его загоняют в угол.

— Как что? — удивился бесцветный тип. — Честь, совесть, родину.

И говорит так убежденно, словно для него эти понятия действительно являются сверхценностью, а вовсе не средством подавления таких упертых личностей как я. Впрочем, для подавления у них и повесомей аргументы найдутся.

— Родину, значит? — я медленно поднялась из кресла секретаря. Она же в это время вообще мимикрировала под настенные буковые панели.

— Родину, Варенька, родину. Ее самую. — Отозвался тип. Кстати, представляться он не спешил.

Наверное, от спасителей человечества заразился. И что характерно, «серый» точно знал, что таори-дахак не назвал мне своего имени. На это он намекал, когда про гостиницу говорил.

— А пройдемте-ка в кабинет, который нам с вами любезно предоставил Самуил Аркадьевич. Так? — Рыбоглазый перевел взгляд на замдекана и тот активно закивал, при этом не издав ни слова. — А Алла Витальевна тем временем быстренько сварганит нам чайку покрепче. На три персоны. Мы ожидаем еще одного участника нашей увлекательной беседы.

Честно признаться, думала, секретаршу удар хватит прямо на месте, но она оказалась женщиной выносливой и живенько засеменила к куллеру. Мне же ничего другого не оставалось, как последовать приглашению типа, любезно распахнувшего передо мной двери кабинета замдекана. Переступая порог, каждой клеточкой своего тела ощущала ловушку. Примерно так, наверное, чувствует себя дикий зверь, угодивший в охотничью яму.

Что ж, в любом случае, мне как минимум придется выслушать противную сторону и уже потом выбирать стратегию своей защиты.

Бывать в кабинете замдекана мне как-то раньше не приходилось. Просторное помещение в старинном здании делилось на две зоны: рабочую и отдыха. В зоне отдыха стояли массивные кожаные кресла и невысокий журнальный столик на гнутых ножках.

«Серый тип» тут же прошел к креслам и настоятельно порекомендовал мне последовать его примеру. С этим не сложно было согласиться, поэтому я удобно расположилась в одном из них. Если уж судьба готовит вам ловушку, то попадать в нее лучше с максимальным комфортом.

— Итак, Варвара, буду говорить с вами прямо и предельно откровенно, — начал рыбоглазый, после того, как расположился напротив меня.

— Вы? Прямо и откровенно? Не смешите.

— Не до смеха. И вам я бы посоветовал не сильно веселиться. — Тип вмиг собрался, его взгляд из наполненного отеческой мудростью превратился в колючий и цепкий.