Архимагистр все это видел как бы со стороны и был безмерно рад своей дровской крови, выработанному иммунитету, жизненному опыту и предусмотрительности, благодаря которой не переставал совершенствоваться и работать над собой. Ему не хотелось рисковать своей новой жизнью и всеми теми людьми и нелюдями, за которых он был сейчас в ответе, поэтому Алакдаэр не признавал беспечности ни в чем, особенно в том, что касалось безопасности или возможной угрозы.

Темный лишний раз порадовался собственной осмотрительности, ведь благодаря непрекращающейся связи с Подземьем (вернее, с Берггирром, самым близким другом-дроу), которую он поддеживал при активном содействии Дрокса, архимагистр был осведомлен о событиях в Аббанапуре, имел образцы новых ядов и, по мере поступления информации, овладевал новейшими дровскими заклинаниями. В противном случае негативное воздействие зелья, подкрепленного мощнейшим заклинанием, было бы куда большим.

Хотя зелье делал дроу, использовал его кто-то другой, ведь на пузырьке присутствовала другая, не дровская, аура. Вот и думай теперь. То ли дроу с кем-то скооперировались, чтобы отвести от себя подозрение, то ли наоборот: кто-то просто использовал наемника-дроу в своих целях, дабы отвлечь внимание и пустить Ала по ложному следу.

Судя по всему, девушка, которую решили принести в жертву, была выбрана случайно. Злоумышленники остановили свой выбор на самой уязвимой и незащищенной, каковой в тот момент и являлась адептка Арис. Она должна была заставить Ала потерять голову от вожделения, поцеловать отравленными губами и умереть у него на руках. Ослабленный ядом и той связью, которая их соединила, он был бы легкой добычей, своей смертью открыв врагам путь в академию.

Кому и зачем все это понадобилось, пока непонятно, но заговорщики не учли, что Алакдазр стал намного сильнее, чем был. Он не допустил, чтобы эмоции взяли над ним верх, переборол яд в организме и даже успел спасти «жертвенную овечку». Но неудача, безусловно, только подстегнула злоумышленников, и они стали выдумывать все более изощренные способы его достать.

К счастью, связывающий ритуал невероятно сложен и отбирает у мага, что его творит, жизненные силы, которые восстанавливаются очень медленно. Поэтому в ближайшее время тот не повторит попытку на какой-нибудь другой девушке, а будет бить по Альвиноре, которая сейчас для Ала самое уязвимое место.

Был еще один очень любопытный момент, из-за которого можно было бы рассмеяться, если бы не хотелось плакать. Как ни странно, волосинка, добавленная в любовно-смертельное зелье олухами снежного эльфа, принадлежала… самому Лэндгвэйну. То ли это ирония судьбы, то ли проделки Богов, но адепт Лоссдор тоже увяз во всей этой ситуации по самые уши. Поскольку зловредный состав был направлен совсем на другие объекты, трудно предсказать, как может повлиять вот такое случайное вмешательство на адепта Лоссдора, да и на адептку Арис тоже.

Кроме всего прочего кровный приворот повлиял еще на одно обстоятельство, касаемое Ала. После пребывания в Подземье с царившим там махровым матриархатом он не выносил женское общество вообще и женские прикосновения в частности (так что женоненавистником его называли совсем не зря). Исключение составлял лишь ограниченный круг членов семьи да те немногочисленные женщины-коллеги, которых архимагистр хорошо знал, хотя даже Илиане не всегда позволял до себя дотрагиваться, пусть и в лечебных целях.

За все время пребывания в академии Эвилины Линнской он так и не прикоснулся к принцессе, разве что заклинания использовал, чтобы усмирить, укрыть, раздеть, спеленать или уложить спать. А ведь речь сейчас о его временной подопечной, о которой Ал должен заботиться. Зато к адептке Арис он не просто притрагивался по собственной воле, а даже носил на руках, и не раз! Самое удивительное, что к этой Светлой ему почему-то очень даже хотелось прикасаться… и не только.

А еще Темному было чрезвычайно любопытно, не связаны ли эти внезапные нападения с появлением в стенах академии принцессы, которой, как и Альвиноре, Алакдазр запретил покидать территорию учебного заведения и выходить в Тиару (а по вечерам вообще сажал под домашний арест), и не является ли наследница истинной целью врагов. Или же у них другие причины для вторжения?

Размышляя обо всем этом, декан раздумывал, что можно говорить Альвиноре, с надеждой уставившейся на него, а о чем лучше умолчать.

— Адептка Арис, вы проявили недюжинную смелость, когда решились меня допрашивать, поэтому я хочу вас наградить и все же кое-что сообщу.

— Правда?

Радость девушки была видна невооруженным глазом. Сначала засияли глаза, потом на губах появилась легкая улыбка, и, наконец, лицо засветилось таким предвкушением, что было бы искренне жаль разочаровывать это порывистое создание.

— Над нами с вами провели один не очень хороший ритуал, и теперь мы связаны и как бы являемся одним целым. Если плохо вам, то плохо и мне. И наоборот. Это двусторонняя связь, — вздохнув, сообщил Ал. — Сейчас в вашем теле находится некоторое количество моей крови и моей силы: это та самая «темная сущность», о которой вы рассказывали. Она становится смирной при моем приближении именно потому, что является частью меня самого. Вас же поначалу восприняла как нечто чужеродное, поэтому принялась бунтовать.

— О, Светлейший! Это все очень плохо, да? — Альвинора побледнела.

— Смотря как оценивать ситуацию. Моя сила, проникнув в вас, подстегнула вашу собственную, заставила активизироваться. Именно поэтому та стала столь легко отзываться на ваши эмоции или прорываться во время сна. Осталось только научиться ее контролировать — и ваше будущее в качестве мага будет весьма успешным, — закончил он достаточно оптимистично.

— А в чем негативный аспект? — проницательно поинтересовалась Светлая.

— В том, что навредив вам, могут навредить и мне. Вы ведь не могли не заметить, что зверь в Тиаре атаковал именно вас, и наверняка задумались почему. Ответ прост: убив вас, хотели очень сильно ослабить меня, а потом проникнуть в академию, — без обиняков поведал дроу.

Адептка Арис взволнованно закусила губу:

— Все настолько серьезно?

— Увы, да, — подтвердил ее опасения Ал и принялся собирать все необходимое для предстоящего ритуала по усилению контроля. — Поэтому ваша жизнь сейчас действительно в смертельной опасности. Теперь понимаете, почему я запретил вам выходить в Тиару без моего сопровождения? И не могу не сказать, что благополучие академии и всех ее адептов тоже в немалой степени зависит от вашей жизни. Пожалуйста, помните об этом.

Да, теперь Альвинора понимала и его запреты, и ярость из-за того, что неосторожно отправилась в Тиару. Получается, своим поступком она поставила под угрозу не только себя, но и других?

— Я… если бы вы раньше все рассказали, я бы и нос в Тиару не высунула! — воскликнула Аль.

— Мне жаль, но точные сведения я получил лишь вчера ночью, а раньше были одни лишь догадки, — развел руками декан.

— А кто? — у нее сбилось дыхание. — Кто хочет вам навредить?

— Это очень хороший вопрос, на который я тоже не прочь был бы узнать ответ. Надеюсь, я не пожалею о том, что посвятил вас в детали ситуации.

— Конечно не пожалеете! — заверила она. — Я же раньше была как слепой котенок: ничего не понимала и строила самые жуткие предположения. А теперь…

— Теперь?

— Я буду с вами заодно! — сказала она с горящими глазами.

— Ваш энтузиазм вселяет надежду, — Темный глянул на нее с усмешкой.

Ну еще бы! А то ему, этому сильному и опытному магу, нужна помощь такой недоучки, как она. Под ногами бы не мешалась и лишний раз себя не подставляла

— и то хорошо. Но Альвинора совсем не обиделась, потому что в данный момент он был прав. Сейчас между ними огромная пропасть, даже сравнивать смешно. Но Аль вдруг так захотелось эту пропасть сократить, что самой стало страшно.

— Скажите: а эта связь между нами… надолго? — не могла не спросить она. — Может, есть какой-нибудь ритуал, чтобы ее разорвать?