Я пожимаю плечами.

Я в трех секундах от того, чтобы развернуться и уйти отсюда на хер.

— Я хочу поработать с Кейди над тем, чтобы она научилась справляться со стрессом и душевной тревогой самостоятельно. Моя цель — тренировать ее посредством отдельных моментов. Я надеюсь, что она научится сама справляться с жизненными трудностями. И при малейшей угрозе потерять контроль ей больше не придется прибегать к помощи своих альтеров, — говорит он очень искренне.

Меня захлестывает жгучее чувство вины.

Я знаю, Йео попросил нашу девочку пройти сеансы терапии с этим придурком. Йео хочет, чтобы Кейди жилось лучше. Теперь, когда Кеннета больше нет, а двое других притихли, у нее действительно появился шанс на нормальную жизнь.

— Док у нас — ты, — говорю я беспечно, — не я. Делай свое ученое дерьмо и оставь меня в покое.

Краешки его губ опускаются, и он выглядит грустным.

— Это именно то, чего я добиваюсь. Я оставлю тебя в покое. Если все альтеры отойдут в сторону.

Меня охватывает беспокойство.

— О чем ты говоришь?

— Очевидно, Боунз, ты самый сильный из ее альтеров. Самый первый и самый любимый. Ты тот, у кого хватит сил сказать ей «нет». И кто способен заставить остальных держаться в стороне.

Сама мысль о том, что Кейди позовет кого-то из нас, а мы проигнорируем ее, вызывает у меня рвотный рефлекс. Мне кажется, меня сейчас вывернет наизнанку. Но доку Ботану вряд ли понравится, если я заблюю его дорогущий ковер «Читосом». На этом дерьме непременно останется пятно.

— Не дождешься! Когда Кейди нуждается во мне, я помогаю ей. Точка!

«За исключением того раза... но это больше никогда не повторится!»

— Есть вещи, с которыми она может справиться сама.

Я закрываю глаза. Прямо передо мной мерзкое лицо Нормана.

— Она не смогла с ним справиться, — злобно шиплю я. — Мне самому, черт возьми, едва удалось с ним справиться.

— С кем?

— С НОРМАНОМ! — реву я.

Моя грудь тяжело вздымается от раздирающего меня гнева.

— А что он сделал? Что произошло?

Я провожу пальцами по своим непослушным темным волосам и издаю мученический стон. Мои глаза зажмурены. Я ненавижу то, что сделал этот ублюдок. Теперь это навсегда выжжено в моем мозгу. Я каждый день работаю над тем, чтобы выкинуть нах*й все это из головы.

— Что сделал Норман? — умоляет док.

— ВСЕ! Он сделал все это гребаное дерьмо! Ни один ребенок не должен проходить через такое, — рычу я. — Норман был болен. Ох*енно болен!

В комнате воцаряется тишина, и я снова открываю глаза.

Глаза дока полны боли. Он с грустью смотрит на меня.

— Мне очень жаль, Боунз, что тебе пришлось пройти через все это.

Я сглатываю и равнодушно пожимаю плечами.

— Без разницы! Что было, то было. Что есть, то есть. Но уж лучше я, чем она.

— Но ты ведь тоже был совсем ребенком. Ни ты, ни она не должны были стать объектами физического и сексуального насилия.

Мои виски начинают пульсировать. Тыльной стороной ладони я бью себя по лбу. Иногда у меня случаются эти долбаные мигрени. Они появляются, когда я нервничаю. А сейчас я нервничаю, так как изо всех сил борюсь с желанием остаться помогать Кейди.

Я. ИСЧЕЗАЮ. В НЕБЫТИЕ.

— Боунз, — в крике дока я слышу беспокойство.

Но он быстро превращается в шепот.

А мне не нравится шепот...

«Боунз! Боунз! Боунз!»

— Боунз!

Я. ЛЮБЛЮ. КРИК...

Моя обычная сила начинает ослабевать. И это означает лишь одно.

— Док Ботан… — бубню я сквозь стиснутые зубы, когда комната начинает кружиться у меня перед глазами. — Сходи за Пожирателем котят. Это очень важно. Скажи ему... — я стучу себя по лбу, чтобы прогнать это безумие. — С-с-кажи Йео, чтобы он не задерживался, а поскорее пришел. Иначе ему это может не понравиться. 

Йео

— Я так и знал, что из этого ничего хорошего не выйдет, — ворчу я, пока оглядываю улицу в надежде увидеть Паскаля.

Когда Куш ворвался в мой кабинет с искаженным от ужаса лицом, я сразу понял, что произошло что-то непредвиденное. И не просто что-то. А кто-то! Но когда мы вернулись в наш центр, Паскаля в кабинете уже не было.

Сама мысль, что он сейчас разгуливает по городу в одном лишь пиджаке Куша, вызывает у меня приступ тошноты. А рассказ друга о появлении Боунза на их сеансе с Кейди отзывается тупой болью в груди. В последнее время Боунз буквально залег на дно. И хотя мне больше нравится проводить время со своей малышкой, я все же не могу не скучать по нему.

— Йео, сама по себе идея не плоха, — заверяет меня Куш. — Это единственный способ помочь Кейди. Если мне удастся встретиться со всеми ее альтерами и я смогу заставить их признать то, чем они являются, то, думаю, у меня получится, по крайней мере, убедить их сделать то, что лучше для Кейди. Боунз, похоже, действительно заботится о ней. Думаю, он сделает все необходимое, чтобы помочь. Но…

— Основная проблема — её гребаные альтеры-ублюдки. Я в курсе, — покачав головой, я сворачиваю на дорогу, ведущую к одному из любимых пристанищ Паскаля. — Меня радует, что мы смогли избавиться хотя бы от одного из них. Но вот с двумя другими будет сложнее. Они сильнее и деструктивнее (прим. направленные на разрушение). На них уйдет намного больше времени.

Куш пытается сказать что-то в ответ, но тут звонит мой телефон. Я рассеянно отвечаю, даже не взглянув, кто это.

— Чувааак! — вопит Баркли, не давая мне даже пробормотать ему «привет».

— Ну, что? У меня сейчас нет времени на это дерьмо, мужик, — огрызаюсь я, чувствуя усиливающееся в шее напряжение, которое тут же превращается в болезненную пульсацию. — Чего тебе?

В ответ Баркли лишь тяжело пыхтит. У меня создается впечатление, что он куда-то бежит. Но эта мысль так нелепа, что мне хочется громко рассмеяться. Представить бегущего за кем-то, кроме папы, Баркли? Просто немыслимо! Свое время он тратит только на то, что безусловно обеспечит ему всеобщее восхищение. Обычно он доказывает свою неимоверную крутизну, изображая умника и болтая без передышки. Но чтобы нагружать себя физически?! В его глазах это выглядит комично.

— Я… хм… Господи, мне стоит вернуться в спортзал, — бормочет он. — Я видел... э-э... ее. Вообще-то, я...

— Выплюнь наконец-то это, нах*й, Барк, — закипаю я.

— Да я про того головореза! М-м… ну, твоей подружки…

Я закатываю глаза.

— Паскаля?

— А, ну да. Так вот, еду я, значит, в отель, чтобы обсудить некоторые элементы дизайна, которые они хотели добавить. А тут вдруг вижу бегущую по дороге полуголую цыпочку. Черт, ау-у! — воет он, а потом вновь раздается надрывное пыхтение.

— Что, черт возьми, происходит? — буквально рычу я.

Я бросаю недоуменный взгляд на Куша и разочарованно качаю головой. Включив громкую связь, кладу телефон на приборную панель и сворачиваю на другую дорогу, ведущую в еще одно место обитания Паскаля.

— Дерьмо, кажется, я подвернул лодыжку. Я же не могу, черт возьми, бегать по асфальту в итальянских туфлях. Ну, да ладно, короче, я узнал в этой цыпочке Кейди. Но на ней был какой-то старомодный пиджак. Я говорю про восьмидесятые (прим. в США вошел в моду безумный кричащий стиль цветастых костюмов, своим видом напоминающих неоновые вывески) и все такое... — опять надрывное пыхтение. — Прочь с дороги! — и снова лишь торопливое шарканье ног. — В любом случае, я был просто ошеломлен этой уродливой тряпкой, — Куш недовольно ворчит и неодобрительно качает головой. Он явно раздражен, ведь речь идет о его пиджаке. — А потом я просто выпал в осадок: твоя цыпочка сделала такое лицо… прям как у мужика. Она выглядела такой злой и невероятно раздраженной… Ну, совсем не похожей на Кейди. И тут я вспомнил, что ты тогда говорил, и решил, что это ее панк-личность.

— Альтер, — стонем мы с Кушем в один голос.

— Неважно. Итак, я моментально выпрыгнул из машины и погнался за ней. За ним... Да какая, бл*дь, разница, как называть! Я должен был, черт возьми, что-нибудь сделать.