Агата фыркает у меня за спиной.

— Боунз Маршалл! Следи за своим языком!

Наша девочка Пресли хихикает, а Уискерс крайне возмущенно мявкает.

— Извини, мне жаль, — говорю я и небрежно пожимаю плечами, — ммм… не то, чтобы очень, — бормочу себе под нос.

— Я все слышу, — ворчит Агата.

Я посмеиваюсь.

И вот оно, долгожданное блаженное спокойствие.

Спокойствие, означающее счастье.

Счастье, которое возможно только рядом с Йео.

Умница, девочка! 

И в этот миг — я знаю, что Кейди уже ушла, — я чувствую ЭТО. Чувствую ЕГО.

Ненависть к себе. Отвращение. Невыносимая печаль.

Это высасывает чертову жизнь из моей груди. Тихий стон вырывается из нее.

— Пора идти, приятель, — рычу я и направляюсь в сторону Кеннета.

Он прячется в тени. В тени, где скрываются его такие же мерзкие друзья, Норман и Паскаль. Мы — нормальные члены нашей необычной семьи — ненавидим эти чертовы тени.

Эти парни? Они не семья.

Они — зло. Мрачное и уродливое.

Эти ублюдки живут, чтобы все разрушать.

Но только... не в мое дежурство.

Я быстро двигаюсь к нему, и топот моих боевых ботинок тринадцатого размера эхом отдается в темноте. Знаешь, о чем говорит размер обуви? Да, у меня большой член. Но об этом мы поговорим позже…

— Где Кеннет, черт возьми? — шипит офицер Джо.

Бедолага также ненавидит тени. Но сейчас это вопрос выживания. Все, что скрывается в них, прекратит свое существование прямо сейчас.

Печаль обволакивает меня. Густая и удушливая.

Мы уже так близко. Так чертовски близко.

А потом я слышу это... Сдавленное дыхание Кеннета. Лихорадочное и рваное.

Он боится. Ну, он должен быть до усрачки напуган. Ведь это он обижает нашу малышку. Он так много раз причинял боль Кейди. А я ни разу не смог помешать ему. Я не в силах был сделать это в одиночку.

Но теперь у нас есть Йео.

Он делает Кейди сильной, помогает ей быть стойкой снаружи.

А мы ведем эту войну изнутри.

— Прощай, безумный Кенни.

Я бью и первым же ударом вышибаю из него придушенный омерзительный звук.

Бью снова и снова.

Офицер Джо не пытается ни арестовать его, ни прогнать.

Кенни всегда возвращается.

Но на этот раз офицер Джо не сможет мне помешать. Он, наконец, позволит мне осуществить то, что я пытаюсь сделать со дня появления этого ублюдка. Кейди тогда была еще подростком.

Я просто убью его.

И он больше не сможет вернуться. 

Йео

Все тело Кейди покрыто потом. Кровь, стекающая по ее бедрам, пропитывает одеяло и мою одежду. Я крепко держу ее в своих объятиях. Но как только она с облегчением всхлипывает, я тут же ослабляю хватку.

— Ты здесь, Кузнечик, — воркую я в ее влажные волосы.

Я целую ее в макушку и поднимаюсь.

— Как же больно… — она с надеждой смотрит на меня, а слезы медленно стекают по ее щекам. — Почему он всегда причиняет мне боль?

Я провожу пальцами по ее хорошенькому личику. Господи, если бы я только мог забрать всю ее боль — и физическую, и душевную — себе, до последней крупицы, то в мгновение ока сделал бы это. Если бы это было возможно!

— Он больше никогда не сделает тебе больно, — клянусь я, сузив от гнева глаза.

Ее лежащая на обнаженной груди окровавленная рука мелко дрожит.

— У меня так болит, — ее голубые глаза полны слез и похожи сейчас на маленькие озера, в которых я вижу свое отражение. — Вот здесь, — Кейди прижимает кончики пальцев к своему сердцу.

Я кладу свою ладонь поверх ее пальцев и, мягко улыбнувшись, смотрю на нее сверху вниз.

— Ты скучаешь по маме?

Она стискивает зубы. Ее глаза мечутся туда-сюда. Я узнаю этот испуганный взгляд. Он всегда появляется, когда Кейди не хочет обсуждать трудные темы. И она всегда уходит. Мысленно. Я опять могу потерять ее. «Бл*дь, только не сегодня!»

— Кузнечик…

В ее глазах вспыхивает чувство вины, нижняя губа дрожит.

— Я так по ней скучаю. Это моя вина, ты же знаешь.

В моей груди разрастается гнев, накатывающий на меня мощными волнами.

«Гребаный Норман! Он вбил в ее голову эту мерзкую ложь».

— Это не твоя вина, — рычу я.

Кейди шмыгает носом и поднимает глаза к потолку, словно вспоминая.

— Он пришел за мной. Просто хотел меня увидеть. Все, чего он хотел, — чтобы я провела с ним выходные. Если бы мама позволила ему, то была бы сейчас жива.

Я закрываю глаза и стараюсь погасить захлестнувшую меня ярость. Спустя мгновение открываю их и пристально смотрю на нее.

— Твой отец был больным человеком. Мама старалась защитить тебя. Если бы ты тогда пошла с ним, то он сделал бы с тобой ужасные вещи.

По ее телу пробегает дрожь. Я знаю, это из-за воспоминаний о Нормане. Но именно это знание и возвращает меня в реальность — Кейди нужна медицинская помощь.

— Идем, — я соскальзываю с кровати и увлекаю ее за собой. — Давай приведем тебя в порядок. Пора взглянуть на твои ноги.

Ее колени дрожат, и она падает в мои объятия. Я еще раз целую ее макушку, и мы покидаем спальню, хранящую столько ужасных воспоминаний.

Я крепко прижимаю Кейди к своей груди.

— Мы пройдем через это, — заверяю я ее.

— Очень на это надеюсь... 

С момента рецидива прошло уже несколько недель. С того самого дня, когда этот ублюдок вырезал на ее коже — как позже я выяснил — конкретное слово. Боль. Он резал мою Кейди, словно она была гребаной тыквой. К счастью, рана оказалась неглубокой. Даже не пришлось накладывать швы. А факт, что он больше — НИКОГДА — не вернется, придает уверенности, и я, несмотря на сложность ситуации, чувствую себя намного лучше.

Боунз все же добрался до него!

Вместо того чтобы просто прогнать Кеннета — как делал это раньше — Боунз прикончил его. Я не совсем понимаю, как он этого добился. С Боунзом никогда ничего не знаешь наверняка. Он хвалился автоматами, кровавой бойней и жаждущими его члена сучками. Но что-то подсказывает мне, что все намного проще. В любом случае я рад, что Кеннета больше нет.

Один убит. Осталось еще двое.

— А что, если я ему не понравлюсь? — бормочет Кейди.

Я отрываю взгляд от компьютера и хмурюсь. Сегодня она — воплощение прелестнейшего совершенства. На ней белоснежное летнее платье на бретельках. Свободного кроя. С бледно-розовыми цветами по всей ткани. Ее великолепные волосы собраны в гладкий красивый хвост. А на щеках до сих пор сохраняется румянец, появившийся после того, как мы все утро занимались любовью в ее постели. Мой член мгновенно реагирует и увеличивается в размерах, стоит лишь вспомнить о том, как она — снова и снова — выкрикивала мое имя, когда я заставлял ее прочувствовать, как сильно люблю ее.

Я захлопываю ноутбук, поднимаюсь и иду к моей девочке.

Совсем недавно мы переехали в здание, которое выкупил папа, заплатив наличными. Оно не гигантское, но вполне соответствует требованиям медцентра «Психологическое консультирование и психотерапия Андерсона». Мебель уже привезли, но еще многое предстоит сделать, прежде чем мы будем готовы к открытию.

— Куш? — я украдкой бросаю взгляд на часы. Он будет здесь с минуты на минуту.

Кейди кивает и прижимается щекой к моей груди, как только я обнимаю ее.

— Я сумасшедшая, — шипит она.

— Ты не сумасшедшая, — усмехаюсь в ответ я.

— Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, — вздыхает она. — Я все испорчу. Он твой друг, а я обязательно сделаю что-нибудь, что оттолкнет его.

Ухватив ее за волосы, я тяну ее голову вниз, чтобы заглянуть в голубые глаза и увидеть в них мерцающую печаль.

— Куш — отличный парень. Он не только дружелюбный и добродушный. Получая высшее образование, он был лучшим в нашей группе. Он самый умный человек — из тех, кого я знаю, — если не считать моего отца. С тобой не происходит ничего, чего бы он уже не видел или с чем не имел дела в гораздо большем масштабе. Если бы ты присутствовала на наших обходах в психушке, у тебя бы мурашки поползли по коже, Кузнечик, — я не собираюсь говорить ей, что на самом деле она — самый экстремальный случай из всех, что мне доводилось изучать. — К тому же ты очень красивая и довольно милая. Возможно, мне придется отбиваться от него палкой.