Часы на стене показывают, что мне придется говорить с Кушем еще двадцать одну минуту. Двадцать одну! Долгую! Минуту! И я не уверена, что в течение этого времени смогу выдержать такое скрупулезное исследование своего разума. Смогу вытерпеть, когда Куш выставит его содержимое на всеобщее обозрение. Ведь с этим нельзя шутить! И эта чудовищная часть меня заперта не просто так. Я ее спрятала, потому что не вынесу, если она окажется на свободе.

— Кейди...

«Кейди! Кейди! Кейди!»

Мне страшно.

«Черный! Черный! Черный!» 

— Луиза, нам нужно позвонить в полицию. Они ищут Нормана с тех пор, как мы на прошлой неделе подали заявление, — говорит бабушка и от беспокойства поджимает свои морщинистые губы. — Он жесток и безумен. От него нужно избавиться. Ведь он постоянно звонит и угрожает тебе. Когда же это кончится?

У мамы дрожат губы, а по щеке катится слезинка. Ее нос темно-фиолетового оттенка. И все еще распухший. Всякий раз, когда она что-то говорит, ее тихий голос напоминает мне те времена, когда она болела гриппом.

— Именно поэтому мы и не можем им позвонить. Копы не станут ничего предпринимать, и тогда он нам отомстит, — мамочка старательно избегает мой взгляд. — Он сказал... я просто не могу им позвонить, ясно?

Опустив глаза, я пялюсь на свои колени. Темные синяки проступают на моей светлой коже. Их оставил мой папа. Меня пробирает дрожь. Боунз так и не сказал мне, что папа с ним сделал. По правде говоря, он до сих пор вообще со мной не разговаривает. Но я все равно чувствую, что чем бы это ни было, оно было очень болезненным.

— Я возьму пистолет, — заявляет бабушка. От ярости ее голос становится на несколько октав выше. — Я пристрелю этого ублюдка, если он еще хоть раз тронет хоть один волосок на голове моей девочки, — ее тон смягчается, и она с сожалением смотрит на меня. — Жаль, что никто из вас не разбудил меня. Ты же знаешь, что из-за этого антихрапового аппарата я ничего не слышу за дверями моей спальни. Если бы я только знала, что Норман проник в дом, то смогла бы остановить его…

Они с мамой изучающе смотрят на меня.

Под их напряженным взглядом я паникую. Но тут я слышу голос Боунза.

«Наконец-то!» — ликую я.

— Она бы не смогла его остановить, — просто говорит он мне. — Он подлый ублюдок. Еще неизвестно, что бы он сделал с твоей бабушкой.

Слезы наворачиваются мне на глаза, но я киваю. Я знаю, что он прав. Ведь папа мог ударить бабушку. А она уже слишком старенькая, чтобы вытерпеть то, что папа делает со мной и мамочкой.

— Я в порядке, Кейди, — уверяет он меня. Его голос — проникновенный и успокаивающий шепот. И мне нравится, когда он так делает. — К тому же, кто еще защитит тебя от этого монстра? Крутой Боунз — вот кто. Перестань волноваться, глупышка.

Тупая боль в груди ослабевает, и я вздыхаю. Бабушка и мама тихо разговаривают друг с другом. Но я больше не обращаю на них внимания. А сосредотачиваюсь на Боунзе.

Боунз защитит меня.

Он всегда это делает.

Боунз

Этот зануда смотрит на меня, как на проклятую чумовую заразу.

А вот мне не терпится сказать ему, что его дурацкий наряд просто бесит меня. Кто сейчас, черт возьми, носит одежду в клетку? Я чувствую себя так, словно меня бросили на съемочную площадку Three's Company (прим. американский комедийный телесериал).

«О, боже, чего бы я сейчас только не дал, лишь бы нарядить Крисси по моде восьмидесятых, а потом трахнуть ее. Она бы надела эти сексуальные гетры и...»

— И кто ж ты такой? — голос Ботана выдергивает меня из моих фантазий.

Этот придурок прищуривает глаза.

А ведь он обломал меня на самом интересном моменте.

— Я-то лучший друг Кейди и Пожирателя котят. Гребаный Боунз. А вот ты кто такой, черт возьми? — требую ответить я.

Его глаза на мгновение расширяются, а затем он начинает сверлить меня своим пристальным взглядом.

— Тебя прислала Кейди?

— Ты будешь отвечать вопросом на вопрос? — бросаю я в ответ.

— С тобой всегда так сложно?

— А ты всегда одеваешься как единственный в комнате идиот? — издеваюсь я.

Его губы кривятся.

— Ты всегда ходишь без рубашки?

— Ты хочешь пососать мой член?

— А Йео знает, что его имя вытатуировано у тебя на груди?

Я несколько мгновений смотрю на него, прищурившись.

— А твоя мама знает, что ты — маленькая сучка?

Придурок протягивает руку и бросает мне платье. Оно пахнет Кейди.

Я швыряю ему его обратно.

— Я что, похож на гребаную цыпочку?

Тогда он стягивает с себя куртку и бросает ее мне на колени.

— Пожалуйста, надень это.

Но ее платье для меня более предпочтительно, чем клетчатая мерзость в моих руках.

— Ты всегда одеваешься, как твой дедушка?

Ботан закрывает глаза и делает глубокий вдох. Но не спешит открывать их.

— Давай попробуем еще раз. Я доктор Паван. Можешь называть меня Кушем. Если тебе так будет удобнее.

От неожиданности я моргаю и раздраженно закатываю глаза. Потом, позволив его куртке соскользнуть на пол, откидываюсь на спинку дивана, кожа которого приятно холодит мою спину. И положив ноги на кофейный столик, скрещиваю руки на груди и удивленно поднимаю бровь.

— Хорошо, док Ботан, — ворчливо говорю я. — И какого хрена ты напугал мою девочку?

Он бросает на меня раздраженный взгляд и снова быстро закрывает глаза.

— Я думал, она девушка Йео.

При одном лишь упоминании имени Йео мое сердце выскакивает из проклятой груди. Прошло уже несколько недель с тех пор, как я видел его в последний раз. Просто теперь Кейди все время выглядит такой... счастливой. А я ненавижу без приглашения врываться в ее мир. Как бы мне ни хотелось увидеть Пожирателя котят и его засунутый в мою задницу член, я просто не могу... не могу пренебречь нашей девочкой ради того, чтобы просто взглянуть на него. Особенно, когда она наслаждается проведенным с ним временем. Я бы никогда так с ней не поступил.

— Пусть так, — раздраженно соглашаюсь я.

— Но ты же любишь ее? Заботишься о ней?

Во мне нарастает гнев.

— Что за дурацкие вопросы, док Ботан? Конечно, я чертовски сильно люблю ее. Ведь она — мой лучший друг.

Он проводит пальцами по своим густым волосам.

У меня такое ощущение, что я его чем-то очень сильно раздражаю.

— Я рад, что у Кейди есть те, кто постоянно заботится о ней. Но... — он поворачивает ко мне голову, и его темные глаза пригвождают меня к месту, — на самом деле ты не человек.

От слов безумного дока у меня раздуваются ноздри. Ярость бурлит в моих венах.

Я в гневе сжимаю кулаки.

«Продолжай говорить, придурок! Продолжай говорить!»

— Так ты нарываешься?! Хочешь, чтобы я засунул свой ботинок сорок седьмого размера прямо тебе в задницу?

Его взгляд падает на мои ноги.

Я хмурюсь, когда, посмотрев вниз, вижу розовый лак для ногтей.

«Чертова Пресли и ее девчачье дерьмо!»

— Если бы спросили меня, то всего лишь сороковой, — очень мягко говорит он.

Я шевелю пальцами ног. Если бы я не знал, что это расстроит девчушку, то непременно замазал бы эту хрень черным фломастером.

— Мне без разницы. Зато я теперь понимаю, почему Кейди попросила меня разобраться с тобой. Ты чертовски раздражающий хрен.

Ботан качает головой.

— Да, она почувствовала угрозу. Я расспрашивал ее о каждом из альтеров, включая тебя. Я попросил ее описать обстоятельства, при которых вы родились. Ты же понимаешь, что, по сути, являешься лишь альтером? Лишь раздробленной частицей ее сознания, пытающейся сохранить ее разум и защитить его.

— Хватит нести чушь собачью!! Не понимаю, о чем ты, черт возьми, говоришь?!

Он улыбается, и это меня раздражает.

— Йео сказал мне, что вы все в курсе про создание альбома. Что вы сами добровольно помогали ему в этом. И вы все прекрасно знаете, что являетесь лишь частью Кейди. Ничего более.