XI. Путешествие. II Май 1987 – май 1988 «Стук колёс, плеск волны, самолёта ли след…» Стук колёс, плеск волны, самолёта ли след — Всё тревожит меня непонятной тоской. Я бродяга в душе. В сорок прожитых лет Успокоиться мне б, только где мой покой? Всё грущу, всё ищу, а чего? Не понять. Может, новых дорог, может, встречи такой, Чтобы разом забыть всё, от сердца отнять И тогда обрести долгожданный покой. Не один я такой. Средь мирской суеты Вечно ищет чего-то смешной человек. Но я знаю давно, что пусты те мечты — Никому не дано знать покоя вовек. Но тогда ж почему в сорок прожитых лет, Словно в юности, нынче далёкой такой, Стук колёс, плеск волны, самолёта ли след — Всё тревожат меня непонятной тоской?.. «Собаки брешут под окошком…»
Собаки брешут под окошком — Беззлобно пуст в ночи их лай. Мурлычет в изголовье кошка, И за окошком – месяц май… Да, месяц май. Пора цветенья. Так что ж так грустно на душе? Иль я устал от невезенья И ничего не жду уже? Но невезенья нет в природе, Как нет трагедий, глупых драм, И получается, что вроде Всё это выдумал я сам. В природе всё гораздо проще, И свод её законов строг — Отзеленев, желтеет роща, Всему свой срок, Всему свой срок. В свой срок приходят к нам метели, И в срок – капели перезвон, Природа жизнь свою не делит На пробуждение и сон. И нет ни боли, ни печали — Все перемены хороши, Природа равно всё встречает, Ведь у природы нет души. Лишь мы душой своей искусно Ей настроение даём, Свои приписываем чувства И песни ей свои поём, Ища созвучья в жёлтых листьях, В дожде, играющем пассаж, Всегда своей рисуя кистью В душе любой её пейзаж. А потому весну ли, осень, Как хочешь, так и принимай… Ночное эхо лай разносит, И за окошком месяц май… «Дальше, мимо!..» Дальше, мимо! Кони вскачь! Дыбом гривы, Ветра плач, Вёрсты, вёрсты, Мимо, прочь! Ах, как просто Мчаться в ночь! Заунывный стон дороги, Беспредельная тоска, Стонут кони, стонут дроги, Стынет кровь, дрожит рука. До последнего предела, Словно лука тетиву, Рву я вожжи озверело, Губы в кровь коням я рву. Дальше, мимо! И кнутом Вдоль по спинам! Лоскутом Ляжет липко След хлыста От загривка До хвоста. Что ж вы, сволочи, ползёте, Иль я мало вас хлестал? Вижу – кони на излёте, Я своих коней загнал. Но не верю в то, что вижу, И гоню коней пращу! Ненавижу, ненавижу Всё, что жадно так ищу! Дальше! Мимо! Ласка рук Нестерпима Стала вдруг! Недоступна Нежность губ, Я преступно Резок, груб! И себя уж не понять мне, Всё смешалось, как во сне, — И молитвы, и проклятья, Помогите, кони, мне! Вывозите, выносите В стоне бешеных копыт! Не тяните, пощадите, Я по горло этим сыт. Бросьте в ноги годы, вёрсты, Заслоните эту ночь! Ах, как просто, было б просто От тебя умчаться прочь… Дальше… Мимо… Кони вскачь… Ветер в гривах… В ветре – плач… «Десять километров высоты…» Борт самолета Львов – Горький Десять километров высоты, Подо мною гряды облаков… Я лечу, лечу к тебе, а ты Так же бесконечно далеко. И напрасно тыщу восемьсот Вёрст промчится лёгкий самолётик — Не достигнуть мне твоих высот, Не догнать тебя в твоём полёте. И в конце далёкого пути Ни на шаг к тебе не стану ближе… Не спеши, мой самолётик, опусти Стрелы крыл своих серебряных пониже. Что напрасно звать тебя, кричать, Если ты в ответ всегда молчала… Может быть, придёшь меня встречать? Может быть, начнём с тобой сначала? 29.8.87 Деревня
2.10.87–17.10.87 Уеду в деревню глухую От всех своих бед и забот, Уныло запью, затоскую, Повешусь на створе ворот. А может быть, и не повешусь, А сопли утру рукавом, Похмелье сгоню и утешусь Табачным синюшным дымком. И дальше, презрев все невзгоды, Устрою нехитрый свой быт И так проживу тихо годы, Людьми и Всевышним забыт. И жизнь пробежит незаметно, Как будто меж пальцев вода, Берёзкою тихою, светлой Окончится дней череда. Уеду, уеду, уеду! — Твержу я в стотысячный раз — В субботу, в четверг, даже в среду, А лучше – уж прямо сейчас. Вот только лишь надо собраться, Привычно вещички сложить, Лишь только решиться, подняться И… жизни остаток дожить. Уеду, уеду, уеду, Загину в треклятой глуши, Покоя хочу напоследок, Покоя усталой души. Дошёл до предела, до точки! Да толку что в стонах моих? Растут две берёзки – две дочки, Куда же я денусь от них? Вот так и живу. Ну так что же? Чего уж о чём-то тужить, Надеждою сердце тревожа, Осталось одно лишь – дожить… |
