Я живу как во сне, в ожиданье опять.
А чего же я жду? Не пойму…
Тридцать семь на носу. Не пора ли кончать?
Что ж, судьба, всё, что дашь мне, приму.
В тридцать семь пули боль Пушкин принял в живот.
А кому он обязан той болью?
Натали, Натали! Твое имя живёт,
За бессмертье заплачено кровью…
Жизнь, любовь или смерть – выбирает поэт,
Словно в кости с судьбою играет…
Жизнь пуста без любви. А любви уже нет.
Потому его смерть выбирает.
Я живу как во сне и не жду я чудес,
Лишь на сердце привычная скука.
Я не Пушкин, увы. Да и он не Дантес…
Не Дантес, но такая же сука.
Сами собою слагаются в строки
Эти такие простые слова.
Грустные строки, последние сроки,
И серебрится вовсю голова.
Что же мне делать? И чем мне измерить
В сердце своём одиночества грусть?
Может быть, просто пытаться поверить:
Пусть всё, что было, – приснилось мне! Пусть!
Пусть всё, что было, – как будто бы не было,
Пусть предстоит всё сначала начать!
Грустно замкнуты уста помертвелые,
В горькой улыбке молчанья печать…
Нет, не забыть, не уйти, не избавиться —
Вечно в душе будет камень лежать.
Можно любить, волочиться и нравиться,
Только сначала уже не начать…
Нет, бесполезно плакать и молиться,
Стонать от боли, проклиная свет…
Ничто, увы, ничто не повторится,
Для нас всё в прошлом. Будущего нет.
Ночь бесконечна. Только тьма и холод.
Когда ж конец ей? Будет ли рассвет?!
Дождусь ли я? Ведь я уже немолод,
Уже всё в прошлом. Будущего нет.
Тебя зову, кричу, молю! Напрасно…
Всегда молчанье только лишь в ответ.
Не знаешь ты, как одиночество ужасно,
Когда всё в прошлом! Будущего нет.
Зачем же сердце продолжает биться?
Зачем живу я, жду опять рассвет?
Всё бесполезно… Плакать и молиться…
Всё только в прошлом. Будущего нет.
Ты с Танюшкой уехала к морю,
Где лишь солнце да синий простор…
Я ж, грустя на вечернюю зорю,
Сам с собою веду разговор.
Здесь всё буднично, просто, привычно,
Даже лета как будто бы нет —
Гаснет тусклый закат как обычно,
По утру снова пыльный рассвет…
По утру мне опять торопиться
На работу… С работы – домой…
Только память – неумная птица
Всё несётся вослед за тобой…
Где-то плещется море о берег,
Разноцветною галькой звеня…
Я так ждал, так отчаянно верил,
Что с собой позовёшь ты меня.
Окунул бы я в море ладони,
Вновь услышал шумящий прибой,
Когда день уже к вечеру клонит,
С вами вместе – с Танюшкой, с тобой…
Ах, как хочется быть с вами рядом,
Видеть блеск уходящего дня…
Но об этом мне думать не надо —
Всё теперь без меня, без меня…
За «Нефтяником»
[4] солнце садится,
Море стихло, темнее вода…
Память, память! Неумная птица!
Ну куда ж ты несёшься! Куда?
Да, всё та же у моря прохлада,
Те же краски у южного дня!
Только думать об этом не надо!
Всё теперь без меня, без меня…
Ночь
У дивана свеча оплывает —
Догоревшая за ночь свеча,
Тускло пламя мерцает и тает…
Ночь в отчаянье рот разевает,
Тишиною мне в уши крича.
Затыкаю подушкою уши,
Чтоб не слышать отчаянья крик!
Но не стал он от этого глуше
И под ребра, под сердце, под душу,
Как клинок обнажённый, проник.
Ах ты, ночь! Только мрак и отчаянье,
И безумье распахнутых глаз!
Мне б порезаться бритвой нечаянно
Иль помчаться к деревне Почаине,
До упора нажавши на газ!
Пусть в окошко мне ветер лишь просится,
Пусть колёса визжат в вираже,
Пусть с обрыва машина уносится!
Тишина и покой… Нет бессонницы…
Вот и всё. Я весь в прошлом уже…
Жизнь моя! Я иду вновь по краю!
А осталось, быть может, лишь треть!
Как прожить эту треть? Я не знаю.
Не хочу я так жить! Не желаю!
Но, увы, не могу умереть…
Память вновь книгу жизни листает,
В чём не прав я? Моя где вина?
Я не знаю. Ночь медленно тает,
За окошком звезда угасает…
Уж которая ночь и без сна.
Ах ты, ночь! Слава богу, светает…
Во рту горечь несказанных слов…
У дивана свеча догорает —
Пламя гаснет, мерцает и тает…
Мне б уснуть и не видеть бы снов…
День приходит в неярких одеждах,
Облаков набегающих тень…
Я живу лишь одною надеждой —
Ты вернёшься, всё будет как прежде!
А иначе… Зачем этот день?..
