– Стойте, сюда нельзя, – окрикнул полицейский нарушителя порядка, но тот не обращал внимания на предупреждения.

Подбежав к медикам, Алекс дрожащими руками дёрнул молнию на чёрном полиэтиленовом мешке. В мешке лежало мёртвое тело. Зрачки полузакрытых глаз безжизненно смотрели в небо.

– Не-е-е-е-ет! – во весь голос закричал Алекс, схватившись за голову. Безумный крик, полный ужаса и боли, пронёсся эхом по всему парку.

Это была Элика.

Медики бездушно смотрели на молодого человека, а позади уже слышались голоса полицейских.

– Мистер, нам очень жаль, но вам нельзя здесь находиться.

Алекс отошёл в сторону и закрыл лицо руками.

– Вы знаете эту девушку? – спросил один из них.

В ответ он закивал головой и многократно повторял единственное слово «нет».

– Тело нашли рано утром. Внизу около реки.

Слова выворачивали душу наизнанку и, казалось, его самого. Перед глазами поплыли образы полицейских, медиков, машин, деревьев, прохожих. Реальность раздваивалась. Сознание постепенно окутывалось туманной пеленой.

– Мистер, вам плохо? Мы проводим вас.

Полицейские отвели Алекса за оградительный контур. После короткой беседы, когда был записан его номер телефона и адрес, в полуобморочном состоянии, едва держась на ногах, он побрёл домой.

В тот момент Алекс Думман, молодой человек двадцати семи лет от роду, навряд ли мог знать, что гибель его любимой девушки Элики Смит на самом деле была больше, чем просто смерть. Эта трагедия стала отправной точкой в игре, которую затеяли с Алексом могущественные силы, о существовании которых он даже не догадывался. Кто эти люди и что на самом деле происходит – он поймёт ещё не скоро.

Последующие два дня Алекс помнил смутно. Разум отказывался воспринимать трагедию. Сознание утопало в кошмаре бытия, погружаясь в бездну ужаса, время от времени выныривая для глотка надежды. Но она не появлялась. И не появится. Теперь уже никогда. От безнадёжности душа разрывалась на части. Представить этот мир без любимой Алекс до конца ещё не мог. Хотелось вычеркнуть себя из этой реальности, в которой нет Элики, и больше никогда в неё не возвращаться.

Отчаяние доводило психику до изнеможения. Нервное напряжение было на пределе, сам он – на грани срыва. Но всякий раз, когда становилось невмоготу, он заходил в ванную комнату, включал холодную воду и становился под душ. Вода сбивала эмоции, забирала негатив, возвращала ясность ума и способность трезво мыслить. В один из таких моментов, когда он успокаивался и адекватно воспринимал ситуацию, Алекс позвонил знакомому священнику и попросил его организовать похороны.

Траурная процессия была назначена на полдень вторника. Кроме Алекса присутствовали ещё несколько знакомых Элики. Одетый в чёрный костюм, молодой человек стоял у гроба, держась из последних сил. Священник Киприан зачитывал привычную речь о бренном бытии земной жизни.

За всё это время Алекс так и не смог посмотреть на лицо Элики. Ему казалось, что как только он это сделает, девушка откроет глаза и спросит: «Почему?»

Мрачное мероприятие пришлось на день рождения Элики. Трагическое совпадение разрывало душу на части. Само место гибели – место их первой встречи – добивало остатки сущности. Каждая минута прощания казалась бесконечной. Каждое слово священника вливалось в мозг раскалённым металлом. Кинув горсть земли в могилу, Алекс молча покинул кладбище.

Контраст жизненных событий поражал своей разницей, словно обнажая старые раны. Ещё несколько дней назад он чувствовал себя, наверно, самым счастливым человеком на земле. На прошлой неделе произошли важные перемены в карьере, которые как нельзя кстати вписывались в будущие планы. От успеха и перспектив кружилась голова, гордость за повышение, удовлетворение личных амбиций, любовь и уважение Элики, материальное благополучие – всё, о чём может мечтать любой человек в его годы! Резкий подъём и неожиданное пике. Непредсказуемое и непредвиденное. На самое дно, с полной аннигиляцией всех усилий, желаний и надежд.

Горечь от утраты вгоняла в жесточайшую депрессию, усиливая душевные страдания. Мысли о суициде всё чаще овладевали сознанием, как единственный выход прекратить этот ад. Алексу с трудом удавалось отгонять их прочь.

Все эти несколько дней он находился дома, никуда не выходил, не отвечал на телефонные звонки. Ещё в понедельник он позвонил в корпорацию и сообщил о своём появлении только через неделю, не вдаваясь в подробности. Кроме этого звонка, о работе он так ни разу и не вспомнил, как будто её больше не существовало в его жизни.

В четверг заходили полицейские. Следователи расспрашивали о последнем дне жизни Элики. Думман рассказал всё, что знает, не вдаваясь в подробности. Полиция заинтересовалась временем приезда Алекса после клуба домой, так как он не мог точно вспомнить, когда это было – то ли в третьем часу ночи, то ли в четвёртом или пятом. Уцепившись за неясность, сержант начал детальней выяснять события той ночи. Чтобы отвести от себя подозрения, Алексу пришлось сообщить об одном человеке, который может подтвердить его алиби, указав на мисс Эвил Хейлин.

Полицейские заявили, что в ходе предварительного расследования следствие склоняется к версии о суициде Элики Смит. Это же подтверждали и медики, не выявив на теле погибшей насильственных признаков, в том числе и сексуального характера. Свидетелей разыскать не удалось, но следователи продолжают работать в этом направлении. В конце встречи полицейские взяли с Алекса подписку о невыезде и предупредили, что всё ещё раз тщательно проверят и, если будет необходимо, вызовут на официальный допрос. На этом их беседа закончилась, и правоохранители удалились.

Что произошло той трагической ночью, Алекс прекрасно понимал. Вернувшись домой, Элика застала его с Хейлин. Не выдержав удара, она решила свести счёты с жизнью. Место, где это случилось, хоть и было символичным для них, большого значения не имело. Сам поступок, зная характер Элики, без сомнений, был спонтанным и эмоциональным. Обидевшись, она могла замкнуться в себе и подолгу не разговаривать – детство в приюте наложило свой отпечаток. Учитывая такую особенность, он старался обходить резкие углы в спорах. Если всё-таки между ними возникали мелкие ссоры, он выдерживал нужную паузу и первым подходил мириться. Сделать это было не всегда просто из-за наличия своего мнения и чувства собственной правоты. Однако обидчивость с головой перекрывалась любовью к Алексу. Он видел и очень ценил её чувства. В этом случае Элика не выдержала эмоционального шока и решила замолчать навечно.

Алекс мучительно тяжело для себя признавал, что его недостойное поведение спровоцировало Элику на трагический поступок.

В понедельник, весь разбитый, с большим нежеланием он вышел на работу.

Утренняя суета понедельника ничем не отличалась от типичных будней. Поднимаясь к себе на этаж и здороваясь с коллегами, Алекс понял: личная трагедия известна всем. Сожаление и сочувствие, которые выражали коллеги мимикой, свидетельствовали именно об этом. Дежурное сострадание откровенно раздражало, придавливая тяжёлым грузом и без того измождённое состояние.

Алекс зашёл в кабинет, сел в кресло, повернулся к окну и закурил. Белое облако дыма поднялось к потолку, вытягиваясь вентиляционной вытяжкой. Настроение было подавленное. В голове царила пустота. Готовность к работе стремилась к нулю.

В дверь постучались. Реакции не последовало. Ещё раз негромкий стук. Не обращая внимания, хозяин кабинета продолжал затягиваться сигаретой. Стук повторился более настойчиво. По лицу пробежала тень недовольства.

– Войдите, – сказал он раздражённо.

Дверь открылась. В кабинет вошёл Ник. Алекс на секунду обернулся.

– Ты… заходи, – прозвучало равнодушное приглашение.

Выдержав короткую паузу, Ник тихо проговорил:

– Извини. Я всё знаю. Прими мои соболезнования, мне очень жаль.