— Мы ещё никому не причинили вред, не нервничай раньше времени. Ступайте обратно, мы с вами свяжемся. — Пистолетами Ханбину и Чжунхэ указали на подъезд. Те переглянулись, перетаптываясь. — Идите-идите, выбора у вас нет, если не хотите усугубить ситуацию. — В мозгу БиАя беспрерывно забился сигнал об опасности, нависшей над сестрой. Он не может совершить необдуманных шагов, не может рисковать ей. Он кивнул Чжунхэ, предлагая смириться и уйти под прицелами незнакомцев. — И никакого Дракона в наших с вами делах, запомнили? — Стиснув зубы, Ханбин ещё раз кивнул, уходя. Даже если его сейчас пристрелят в затылок — он ничего не сможет сделать. Так паршиво он себя никогда не чувствовал. Не хотелось ничего, кроме как оказаться способным развернуться и навалять этим козлам. Но обстоятельства были таковы, что пришлось ретироваться, как битая собака, поджавшая хвост. Для самолюбия БиАя был нанесён страшный удар, который он не собирался забывать и прощать.

Проводив приспешников «дьявола», то есть, Дракона, золотые опустили оружие и быстрыми шагами ушли подальше. Через пару поворотов Дэхён снял маску и протёр освобожденное лицо, открывшееся воздуху.

— Ну что, эта падла два года назад вас обвела вокруг пальца? — спросил он через плечо у Чонгука.

— Эта, только поживее была, а не с бледно-спирохетовой мордой, — ответил тот.

— Оно понятно, после такой аварии любой станет трупообразным, — Дэхён сокрушенно опустил взгляд под ноги, — я не хотел для него такой участи, когда соглашался на гонку. Если бы он разбился насмерть — было бы лучше. Но скроен Чживон оказался на удивление выносливым и живучим.

— Но тогда бы мы не имели возможности из него вытянуть то, что нам надо, — заметил третий спутник, Чимин.

— Да и пусть помучается, — хладнокровно пожал плечами Чонгук. — Я бы на месте Ёндже оставил ему жизнь, но руку бы спасать не стал. Он слишком много зла сотворил этими руками, и судьба собиралась наказать его по справедливости.

— Судьба не всегда справедлива, — вздохнул Дэхён.

— В отличие от Ёнгука, — поднял палец Чимин, — и раз Ёнгук сказал делать так, то делаем так. Нечего и думать.

— Да я же не спорю, — смирился Чонгук. — Но если Бобби оклемается — я ему набью рожу.

— Ага, много вас таких ему её уже набило, — не оценил задумки Дэхён. — Шуга как раз из больницы выписывается, хочешь сменить его на койке?

— Речь о постели в палате или спальне Джинни? — приподнял бровь Чонгук.

— Ах ты ж развратная скотина, — пихнул его в бок Чимин.

— Да шучу я, шучу! Но Сахарного прикольно подначивать, ты видел его глаза, когда ему говоришь что-нибудь о Джинни? Типа, а она симпатичная. Он весь такой сразу «Чё? Не смотри на неё, не подходи к ней, не гуляй с нами больше, не звони мне, ты мне не друг, я тебя не знаю». Нельзя ж быть таким ревнивым!

— Все люди разные, — подошёл Дэхён к своей машине, снял её с сигнализации и золотые погрузились в салон. — Не все умеют держать себя в руках.

— Да и посмотрим на тебя, если влюбишься или заведёшь девушку, — бросил вызов Чонгуку Чимин.

— Дудки ребята, никогда, — хитро поводил носом из стороны в сторону младший. Затем гордо вскинул подбородок и посмотрел за окно. — Я золотой. Я в браке со своим долгом, со своей честью, с путём воина.

— Многоженец, что ли? — усмехнулся Дэхён в зеркало заднего обзора, поймав взгляд товарища в нём.

— Нет, я многофункциональный однолюб, — улыбнулся Чонгук.

— И кого же ты любишь? — обернулся Чимин.

— Не кого, а что! Я люблю наше дело. Оно для меня самое важное, и я не могу его бросить. Я хочу бороться с преступниками, я хочу сделать как можно больше людей счастливыми, живущими в мире и покое, без страха и страданий. Я не смогу этим заниматься, если буду получать по башке в бытовых драках на почве ревности.

Дэхён хотел что-то добавить, но промолчал. Был уже у них такой воин, который пёкся обо всех, кроме себя, и не приемлел устройства собственной жизни. К чему это привело? К многолетним страданиям и его самого, и той, которая его любила. А чем всё кончилось? Этот воин воспитывает двух сыновей в Тигрином логе, и больше не парится по поводу того, как совмещать жизнь борца за справедливость и личную жизнь. Может, и Чонгуку однажды откроется вторая сторона медали, когда-нибудь, когда он уже не будет так молод.

Ёндже подключил Чживона к датчикам, отслеживающим его состояние, воткнул в шею катетер на три разъёма для необходимых лекарств и питательных веществ. На него работал целый отряд специалистов: ординаторов, лаборантов, терапевтов, хирургов. Сам Ёндже, сын ресторатора-миллионера, конкретно врачом не был. Ещё в молодости он увлёкся химией, а потом, поняв их близость, биологией, что в целом вылилось в фармацевтику. Однако резать людей он от этого не научился. То есть, ножом и насмерть — да, или чтобы покалечить, а вот чтоб починить, да потом сшить — это нет, не по его части. Поэтому распределив необходимые препараты по мере поступления, Ёндже ждал результаты дополнительных анализов, тут же по прибытию в тайную лабораторию взятых у Чживона. Ассистентом хирурга и начинающим химиком, обучающимся у господина Ю всем хитростям дела, был Чон Ходжун, выпускник Тигриного лога и золотой, из-за плохого зрения не сумевший стать первоклассным воином, поэтому подавшийся в науку. Носящий очки с толстыми стёклами, он без них видел плоховато, но зато его осязание и нюх за годы тренировок достигли такой точности, что он различал любые химикаты, вещества и элементы по запаху, даже слабому, а на ощупь способен был в темноте определить любой предмет. Ёндже видел большие перспективы у этого парня, который сейчас подбежал к нему с распечаткой показателей состояния крови, давления, сердечного ритма.

— Вот, всё готово, — подал он листки Ёндже, и тот стал вчитываться. — Вроде бы никаких доводов против того, чтобы вскрыть мёртвые ткани нет.

— Это даже не обсуждается, тут нет выбора. У него там уже сапрофиты, наверное, — угрюмо углубился в мысли Ёндже. Он мог ненавидеть врага или желать его убить, но когда ему доставляли человека на операционный стол, он переставал видеть в нём плохое или хорошее, была только одна цель — спасти. — Донорскую кровь приготовили?

— Да.

— Биологические материалы для восстановления кожных покровов? Депротеинизированный гемодиализат*?

— Да. Начинать? — Ёндже покивал. Ходжун помедлил и, надумав, нерешительно спросил: — Ты будешь ему колоть Т-ген-четыре? Который спас Лео от смерти?

— Нет, — Ёндже отвлёкся от протокола диагностики, закусив нижнюю губу в раздумьях. Прошла почти минута, прежде чем он продолжил: — Это, конечно, проверенный способ, и он бы сработал наверняка, но разве нам нужен враг, который будет обладать силой и непоборимостью нашего лучшего воина? Нет, принеси из сейфа П-ген-три.

— А он… не будет жаловаться на неэстетичность результата?

— Не так уж всё будет плохо. Да, рука немного побледнеет и отвердеет, но будет служить, как новая. К тому же, не забывай, я это разрабатывал для своих. Клетки с П-геном не регенерируются, но и не убиваются. У него будет броне-рука, на что жаловаться наёмнику? Он ей сможет от пуль отгораживаться.

— Прям «Икс-мэны», очередная часть, — восторженно поправил очки Ходжун.

— Всё, что однажды появляется в воображении, однажды появляется и в реальности. — Ёндже потянулся за белым халатом.

Чонгук и Чимин десантировались из машины Дэхёна возле подъезда дома, в котором снималась их холостяцкая квартира, где жили то одни, то другие, в зависимости от того, кто из золотых отправлялся на задание, а кто прибывал из вечных, опасных командировок. Некоторые предпочитали чаще останавливаться у Серина, их главного связного и головореза в Сеуле, хозяина развлекательного комплекса «Пятница», где получали бесплатно номера и не бесплатные услуги их девочек — шпионок в роли проституток. Заведение Серина было одновременно гостиницей и борделем, но борделем более чем приличным. Туда нужно было пройти отбор, и там не принимали ни абы каких клиентов, ни абы каких работниц. Девушкам обеспечивались безопасность, высокий уровень комфорта и благоприятных условий труда, они получали очень хорошие заработки, а взамен должны были предоставлять вытягиваемую из посетителей информацию, что подразумевало безраздельную преданность золотым.