— Вон там тренировочный лагерь, — указал он на низкие длинные постройки. — Сюда принимают даже совсем мелких, и они учатся до восемнадцати лет, после чего должны решить, останутся навсегда или уйдут. В год, бывает, полсотни новобранцев, условия армейские, сами убирают, стирают, готовят, при этом учатся, в общем, как во всех буддийских монастырях. — Сахарный, с характерным для него прищуром, обозрел по периметру всё вокруг, пока Чонгук продолжал толковать о чем-то с монахом. — Тренируются тут, правда, четыре часа утром, да два днём, а после обеда уже отдыхают.

— А многие хотят остаться навсегда? — поинтересовалась я.

— А то! Сюда же идут очень хорошие спонсорские деньги. Остался — считай жизнь обеспечена, а учитывая конкуренцию в Китае из-за переизбытка населения, найти стабильное место, где всегда накормят — это круто. Но не каждого в Шаолине оставляют, для этого нужно по-настоящему постараться, иначе обратно, вниз. А внизу, в Дэнфене, обычные школы боевых искусств, где учится около тридцати тысяч студентов. — Шуга, хоть и выглядел безалаберным и иногда глуповатым, в такие минуты показывал свои истинные мозги, их способность держать всю необходимую информацию о соперниках, противниках, или тех, за кем стоит приглядывать. — А из обычных школ не так много путей: в учителя же боевых искусств, в актёры и каскадеры, которых, как и первых, уже полным-полно, или же в бандиты и телохранители. Естественно, среди последних свободных мест всегда хватает. Так что этот мирный монастырь является одним из главных поставщиков беспринципных типов для криминальной сферы, которые, уходя отсюда, умеют неплохо драться. Разве может кто-нибудь в восемнадцать лет быть уже достаточно зрелым и осознавшим принципы, чтобы выбрать верный путь, если сюда его не взяли? Не думаю. — Чонгук отделился от монаха, оставшегося стоять там, где они и беседовали, и вернулся к нам.

— Нас пустят переночевать, — сообщил он и Шуга вытянул шею, как бы подталкивая его к продолжению поехавшими по лбу вверх бровями. — Да, и накормят, — успокоил его друг. Парень удовлетворенно улыбнулся. — Только… нас поместят отдельно. — Гук посмотрел на меня, поэтому я сразу же поднялась, не очень обрадованная такой перспективой. — Видите ли, тут есть два главных закона: монах не борется с монахом и монах никогда не нападает первым. Само собой, исключительно на монаха. Я напомнил им, что мы относимся к монашествующему обществу, чтобы обезопасить себя, как обычно, но монастырь-то мужской. Элию не пустят во внутренние гостевые комнаты, а во внешнем «странноприимном доме» осталась всего одна спальня. Кто-то из нас останется с ней, а двое пойдут внутрь. — Я сразу же схватила за руку Ви, поднимая его. Если мне придётся делить с кем-то спальню, да ещё наедине, естественно, что это будет только мой бесполый дух, не с молодыми людьми же я буду ночевать?

— Я останусь с Ви, — сделала я выбор вслух, который, думалось мне, не подлежал обсуждению.

— А почему опять я? — забрал у меня осторожно руку Ви. Шуга и Чонгук посмотрели на него с легким удивлением. — Я давно не был в Шаолине, я хочу посмотреть на него… сходить, поклониться Дамо******!

— Ви, ты чего? — изумилась и я. Придвинувшись к нему, я пальцем попросила его чуть склонить голову, чтобы я могла шепнуть ему на ухо: — Я не могу ночевать с одним из них, они же парни. Я стесняюсь. — Зардевшись и подумав немного, мой дух замолчал и, кивком дав согласие, перестал спорить.

— Отлично! — обрадовался Шуга, потерев ладони. На площадке стали зажигаться фонари. Чонгук пошёл к монаху, чтобы сообщить, что мы разобрались, кто где будет спать. Я потрепала Ви за рукав в области локтя, желая вывести его из заоблачного состояния, в котором он находился с самого подъёма. Он притянуто мне улыбнулся, и в этой улыбке я увидела, помимо напряжения, какую-то загнанность и тревогу.

— Что с тобой? — негромко спросила я.

— Ничего. Ничего, всё нормально. — Правой рукой он похлопал себя по карманам, озираясь по сторонам. — Ты иди, а я попозже подойду, мне надо в туалет. — Приняв это, как должное, я развернулась к зовущему меня молодому монаху, подошедшему, чтобы проводить в выделенную комнату, но запоздало осознала, что дух пошёл в туалет. Разве духи пользуются им? Впрочем, раз он ел, то, наверное, и туалет ему нужен… а женский или мужской? Нет, правда, как… как у него там всё работает? По внешности-то он парень, и ему нужно идти в мужской, чтобы никого не смутить, но… физиологически, по факту… как он это делает? Надо, обязательно надо спросить у него об этом, когда он вернётся.

Чонгук и Шуга свернули в другую калитку, провожаемые старшим буддистом, а я, мимо закрытых сувенирных лавок, поглядывая на торчащие из-за монастырской стены макушки пагод, пошаркала за своим проводником.

Примечания:

* левополые — китайское понятие, синонимичное европейскому «варвары». В Европе слово пошло из Античности, от слова «барба», борода, т. е. все, кто не брились — были дикарями. В Китае же коренное население носило одежду (халаты, платья, рубашки), запахивая правую полу поверх левой, в то время как все окружающие народности (монголы, тибетцы, тунгусы, тюрки и пр.) верхней запахивали левую полу. По этому признаку китайцы определяли своих «варваров»

**Чжулун — мифический китайский дракон, держащий свечу, чтобы разгонять мрак. Считается, что от его дыхания зависит погода, а от того, закрыты или открыты его глаза — наступает день или ночь

*** Кашьяпа Матанга — настоящее имя. Шэ Мотен — китайское наименование

**** Дхармаратна — настоящее имя. Чжу Фалань — китайское наименование

***** имеется в виду самому учению, отказ от страстей и стремление к нирване

****** Дамо — основатель чань(дзен) — буддизма, основоположник учения шаолиньской школы, святой, медитировавший в этих местах

Перевод буддийских сутр с китайского А.В. Чебунина (в других переводах они могут звучать иначе и даже нести несколько другой смысл)

Устроившись аскетически скромно, Шуга и Чонгук поужинали постной ячменной похлебкой с цампой и запили это всё чаем с женьшенем, после чего младший ушёл на тренировочный двор, размяться со старшими и лучшими учениками Шаолиня. Здесь они не говорили, что являются золотыми, представлялись просто представителями корейских школ боевых искусств, противопоставляя тхэквондо кунг-фу и, поскольку Чонгука здесь уже видели не первый раз, и знали, как очень талантливого молодого воина, никогда не отказывали ему в ночлеге и дружеском бое для проверки умений. Золотые не доверяли шаолиньской любви к деньгам. Если они раскрывали свои секреты и знания для всего мира, ведясь на прибыль, если они готовы были быть хоть артистами для развлечения, лишь бы жить припеваючи, кто может гарантировать, что их не купит Дзи-си или Дракон? Вместе с теми тридцатью тысячами студентов, что представляют собой настоящую армию. И тогда, какими бы не были золотые могучими и ловкими, их просто сотрут и уничтожат, задавив количеством.

Чонгук вернулся спустя час, тряся мокрыми волосами. После разминки и несерьёзного сражения, он ополоснулся холодной водой и только тогда пришёл ложиться спать.

— Ну как, всех победил? — не спал ещё Шуга.

— Кроме одного, — он поймал удивленный взгляд друга. — Устал под конец и не стал напрягаться, поддался. Пусть уж не думают, что я совсем непобедимый, а то заподозрят что-то неладное.

— Ой-ой, непобедимый, — шутя, закатил глаза Сахарный. — Хосок тебя с легкостью в морской узел скручивает.

— То Хосок, — забрался в постель Чонгук, раздевшись. — И Чимин, и Сандо… но они же золотые, это ясно.

— Эх, может зря я не прикладывал усилий особых? Из наших вояк я теперь разве что не слабое звено.

— Да брось, ты неплохо дерешься.

— Неплохо — да, но по сравнению с вами… — Шуга вспомнил какое-то отдаленное прошлое. — Но тогда нужны были люди, в Сеуле не хватало наших ребят для борьбы с преступностью, и я вызвался добровольцем, из-за чего раньше покинул Лог. Хотя не могу сказать, что сильно жалею. Только вот по той причине, что практики не хватает в мастерстве.