— А там же и пляж рядом хороший, вроде? — поддержал планы Чжунэ. — С удовольствием бы тоже поплавал завтра, не на судне, конечно, а так, вручную. Решено, увидимся в яхт-клубе!

Двери за спинами Аяксов открылись и, заставив их разойтись, из бара вышел Никхун с кем-то из тех, кто прибыл с ним. Кельнер, появившийся следом, убедился, что в холле всё спокойно и распахнул двери на всю, демонстрируя, что теперь-то лонг-бар доступен для посетителей. Чонгук любопытно заглянул туда издали. Ни Дракона, ни Сынхёна внутри не было. Хенкон тоже это заметил и, без удивления, кивнул своим коллегам на выход.

— Дежурство закончено, погнали отсюда.

— А… — запнувшись, совладал с собой Чонгук. — А разве вы не должны были следить за Джиёном?

— Мы? За Джиёном? — Хенкон улыбнулся. — Это он тут за всем следит. Наше дело приехать и обезопасить, а доставкой и конвоированием мы не занимаемся.

Бравая четвёрка, с припрятанным под футболками, штанинами и поясами оружием, покинула Раффлс. Гук хотел пинать и лягать что-нибудь, понимая, что ничего не добился и вновь не приблизился к цели. Квон Джиён был в каких-то считанных метрах от него, но это ничего не дало, и об Элии, по-прежнему, ни слуху, ни духу. Чжунэ прав, в Сингапуре невозможно заниматься шпионажем, когда весь этот город будто работает на Дракона днём и ночью. Ужасное и некомфортное ощущение, как под лупой, микроскопом. Да, завтра можно отправиться в яхт-клуб и попытаться снова, но… Чжунэ неважный напарник, он хоть и не мешает, но не очень способствует, не потому, что не боится за Бёль и Бобби, а потому, что просто-напросто не умеет хитрить, прогибаться, льстить, пробиваться, быть настойчивым и досужим. Чжунэ уже дракон, он мог бы добиться встречи, хотя бы короткой беседы с шефом, но теряется, боится, волнуется и, опять же, не умеет ловчить. Перед Сынхёном его разве что в пот не бросило, каким же он становится при Джиёне?

Парни вернулись в номер Карлтона. Мыслей и идей не было, идти уже никуда не хотелось. Чжунэ позвонил Сынхун и позвал куда-то вечером, но тот, спросив о желаниях Чонгука, вынужден был отказаться. Какие дискотеки и танцы, если они не в состоянии разоблачить единственное, ради чего они здесь — местонахождение ведьмы! Проклятый Сингапур, где ты её прячешь? И ты ли? Чжунэ заказал из бара в номер бутылку вина, томясь скукой. Начав её распивать у окна, как какой-нибудь интеллигентный буржуа, он пробудил и в душе Гука приступ отчаяния. Взяв на столе бокал, золотой попросил и себе налить за компанию. Чокнувшись с угрюмыми лицами, они молча уставились на горизонт, каждый в своих раздумьях.

Час спустя пошла вторая бутылка. Язык Чжунэ немного развязался, он начал с очередных предположений о том, куда запихнули Элию, а потом, незаметно, и даже Чонгук не понял как, они перешли на разговоры о жизни.

— Я же не просто так переживаю за БиАя, — хмелея, доказывал молодой дракон, — у меня самого младшая сестра, не такая мелкая, как Бёль, но я тоже люблю её, и могу понять Ханбина. А ты? Вот ты в состоянии понять нас?

Гук сдержал глубокий вздох, вспомнив о своих младших братьях и сёстрах, которых не видел больше десяти лет, даже не помнил толком в лица. Где они? Чем занимаются сейчас? Кем стали? Живы ли отец и мать? Они не такие и старые, должно быть, отцу под шестьдесят, маме около пятидесяти.

— У меня есть близкие люди, — произнёс золотой, — и я могу вас понять. — Но перед глазами стояли Шуга, Ви, Чимин и другие монастырские братья, а не семья по крови.

Чжунэ поймал себя на том, что полез в слишком личное и, похоже, как в случае с признанием в убийстве, немного устыдился откровенности. Однако Гук не хотел, чтобы невольный сосед замкнулся и перестал быть с ним хотя бы в такой степени честным и раскованным. Поставив бокал на подоконник, Чонгук присел рядом с ним.

— Скажи мне вот что, друг мой. — Чжунэ дёрнул верхней губой, но, переборов отторжение, остановился на ироничном хмыканье. — Я заметил, что вы — драконы, совсем не разбираетесь в женщинах. Вы, такие крутые и деловые в остальном, словно меняетесь с ними ролями, когда соприкасаетесь. Они вас хватают и пользуют, а вы — тряпьё тряпьём…

— Никто меня не пользует!

— А как ещё это назвать? Лень — временное явление, я бы назвал вас иногда лентяями, но я вовсе не видел, чтобы хоть один из вас показал себя, как мужчина, и сделал бы первый шаг хоть к какой-нибудь девушке. Сынхун настолько ведомый, что за один вечер, как мячик для пинг-понга, только и успевает, что рикошетить от девицы к другой. Тэхёна захомутала и увезла какая-то напористая китаянка, Мино, будь уверен, скоро будет под каблуком своей «коллеги». А ты? Ты в состоянии только заплатить проституткам. Хороша же инициатива!

— Да на кой хрен надрываться?! Зачем тратить силы там, где этого не требуется? Ты разве не видишь, что девки с меня текут и визжат? Подмигнул — и она моя, какая ещё инициатива? Если ты неудачник, и с тобой такого не случается, вот и суетись, а мне это ненужно.

— Не все девушки прыгают в постель по мановению пальца.

— Ой, а какие не прыгают?

— Лучшие.

— Это что за лучшие такие? Я же тебе объяснял, что в кровати — всё одинаково…

— Жизнь не ограничивается границами кровати.

— А зачем мне тёлки вне её границ?

Чонгук забил бы на попытки образумить парня, если бы не выпил. В нём проснулся генератор нравоучений, ему хотелось делиться своим мировоззрением, своими принципами, ему хотелось показать Чжунэ, что на земле всё куда интереснее и светлее. В Гуке даже симпатия к этому студенту затеплилась, не совсем ведь потерянный тип.

— В первую очередь, почему непременно «тёлки»? У тебя язык не поворачивается произнести «девушки»? Это что, врождённый дефект речи?

— Иди на хрен, — сразу же огрызнулся Чжунэ.

— Я же не в обиду, я пытаюсь понять, почему ты так уничижительно их называешь? У тебя есть мама, есть сестра — они тоже женщины! Почему же остальные — тёлки? Тебя что, отвергла или бросила какая?

— Меня?! — поднял высоко брови дракон и захохотал. — Ещё что придумаешь, сказочник? Как меня бросят, если я ни с кем не встречаюсь, как меня отвергнут, если я ни к кому не подкатываю?

— А почему ты этого не делаешь?

— Я же объяснял, что нет смысла, потому что…

— Они лезут сами, первые, да-да, я слышал и запомнил. Но разве когда ты приходишь в магазин, ты покупаешь то, что тебе положат в корзину, или всё-таки то, чего тебе захочется? Вот захотел ты есть. Пришёл в супермаркет. Что ты терпеть не можешь есть?

— Ну, кабачки, допустим.

— Хорошо. И вот, тебе кладут кабачки. Ты пойдёшь домой и будешь их есть? Или выложишь и возьмёшь то, что любишь?

— Я же тебе говорил, что совсем стрёмных тёлок отшиваю.

— Девушек.

— Да какая к чёрту разница?! Все вокруг говорят «тёлки», БиАй, Чжинхван, Бобби!

— А-а, так ты просто повторяешь? Своего мнения у тебя нет? — Чжунэ закатил глаза и скрестил руки на груди. — Ладно, вернёмся к аналогии с едой. Допустим, совсем стрёмные кабачки ты выложил. Но неужели в остальном тебе всё равно, чем питаться?

— Я всегда хожу в рестораны и заказываю лучшее. Я люблю вкусно есть.

— Что ж ебёшь-то ты что попало?! — всплеснул руками Чонгук.

— Да как девушки связаны с едой?! — воскликнул Чжунэ и надулся, разозлившись, после того, как услышал себя со стороны. Он всё-таки автоматически исправился на «девушки».

— Напрямую, — сдержал победную усмешку золотой. — Человек во всём в жизни должен придерживаться одинаковых правил, иначе это пустая декорация, что ты питаешься дорогущими блюдами в ресторане. А на деле ты — неразборчивый баран. И толку от модной одежды на плечах и жопе, если к телу прикладывать дешёвых шлюх, которые вчера под стариком-олигархом, завтра под каким-нибудь миллионером-извращенцем. И в промежутке ты!

— Я хочу виски со льдом, — оборвал разборки Чжунэ, подняв трубку гостиничного телефона. — Сколько порций заказывать? Одну или две?

— Возьми бутылку, на всякий случай, — попросил Чонгук.