Они с Чжунэ вышли из прохладной галереи в не менее прохладный холл, где вертелся портье в чалме, продолжая тематику внешних швейцаров. Справа, сквозь большие застеклённые арки, горел солнцем день, а прямо виднелся вход в бар, где можно было бы засесть, видя, кто входит и выходит из гостиницы. Гук, не меняя скорости и ничем не выказывая каких-либо задумок, шёл по спланированному маршруту, но Чжунэ вдруг придержал его за локоть.

— Опоздали, — шепнул он и, когда золотой на него покосился, дракон мимолётно кивнул на вход в лонг-бар. По бокам от него стояло четверо крепких парней, далёких от обмундирования служащих отеля. Чёрные майки и татуировки на плечах, до самых кистей рук, выдавали преступников. — Аяксы, — стараясь не шевелить губами, уточнил Чжунэ, и те, не слыша его, но всё равно приглядывая за панорамой перед собой, приметили взглядом «своего», а один из телохранителей махнул ладонью, здороваясь. Студент ответил тем же и, удерживая борзую и уверенную улыбку, отпустил локоть Чонгука: — Что уж теперь, пошли, подойдём.

Краткие рукопожатия закончились, как обычно, представлением золотого его вымышленным именем.

— А чего это вы здесь? — сыграл дурака Чжунэ. Ему ответил тот, что видимо был старшим из охраны, по имени Хенкон.

— Да у Джиёна встреча.

— В баре? А мы хотели выпить по коктейлю.

— Придётся подождать, — не дёргаясь, но преграждая своей фигурой путь, сообщил Хенкон.

— Важные переговоры? — понимающе покивал Чжунэ.

— Чёрт его знает, но просил, чтоб никто не беспокоил. — Сбоку послышались гулкие шаги по вылизанному полу из полированных до зеркального сияния плит, цокали каблуки мужских ботинок, и эхо скакало назад, туда, откуда шаги шли. Аяксы увидели кого-то и, кланяясь, расступились вправо и влево. Чонгук обернулся и, невольно отступая, уткнулся взглядом в высокого брюнета в серых брюках и рубашке цвета бордо.

— Добрый день, Сынхён, — поклонился Чжунэ перед ним. Золотой увидел, как бьётся пульс у парня на шее. Как он нервничает перед этими главарями! Итак, вот он какой, правая рука Джиёна? Мужчина лет тридцати пяти, с отсутствующим выражением лица, приближенного к классической красоте, замер перед охраной и двумя молодыми людьми. Густые чёрные волосы были зачёсаны назад, распадаясь сбоку на пробор. Брови молчаливо и чуть задумчиво подпирали две горизонтальные складки на лбу — след постоянной работы ума или переживаний.

— Не помню, как тебя зовут, — пробасил низкий баритон Сынхёна, — но и тебе доброго дня.

— Ку Чжунэ, — напомнил юноша, боясь даже поджать от обиды губы, что хотел сделать, но сдержался. Чонгук всё успел приметить, не специально, но по привычке придавая значение всему, впитывая, как насос, любые сведения, любые намёки, любые зацепки и признаки чего-либо.

— Ку Чжунэ, — с расстановкой повторил мужчина, не пытаясь вспомнить, а будто диктуя на невидимую кассету.

— Да, — зачем-то подтвердил студент, хотя его не спрашивали, правильно ли сказал имя Сынхён.

— Coup**… - ещё раз изрёк брюнет. — Peut-on entrer, monsieur Coup?*** — Чжунэ непонимающе, в поисках помощи посмотрел на предводителя Аяксов. Тот глазами велел отойти прочь с пути Чхве Сынхёна. Студент поспешил исполнить это, после чего мужчина плавно, элегантно и по слогам отчеканил: — Mer-ci-beau-coup****!

Но не успел он войти в бар, который так тщательно охранялся, не давая никому и взора бросить на Дракона, как в главные двери вошёл видный и привлекательный, моложавый мужчина, возможно ровесник Сынхёну, но выглядящий лет на пять свежее. Он был окружён несколькими стражами, хотя сам сохранял радушие и улыбку на лице. Чонгук увидел через застеклённые арки чёрные тонированные автомобили, привезшие этого человека.

— Сынхён! — поприветствовал он сингапурскую шишку.

— Никхун! — ответил вежливо тот, и приглашающим жестом указал за спины Аяксов. Те расступились ещё шире. — Ну, наконец-то, идём. Как раз уже должны были сделать слинги*****.

Чонгук воспользовался моментом и, когда двери открылись, чтобы впустить тайского принца с Чхве Сынхёном, впился глазами внутрь. В пустом помещении, куда пока никого не пускали, за одним столиком кто-то сидел, но мелькнула лишь рука с пальцами, на каждый из которых нанизали по тяжёлому, массивному кольцу. Эта рука держала тлеющую сигарету. Двери закрылись, стерев и самую узкую щёлку, в которой мог бы проглядываться образ заоблачных персон. Чжунэ толкнул Гука, призывая уходить прочь. Соглашаясь с тем, что ломиться никуда не стоит, а ждать у порога — бессмысленно, золотой поддался движению и, вместе с «компаньоном», ушёл за поворот. Там были и туалеты, и коридор куда-то в глубины гостиницы и ресторана. Отсюда и показался минуту назад Сынхён, прервав их беседу с Хенконом.

— Когда только Джиён успел прибыть сюда? — прошипел Чонгук, прижавшись к стенке.

— Когда угодно. Как видишь, он не играл марш и не выстраивал кавалькаду для встречи себя.

— Он что, ездит без охраны? Аяксы приезжают отдельно?

— Ну, видимо, так и есть. Он незаметно устраивается, и его там блокирует для безопасности отряд верных гвардейцев.

— Не дурно. Ты знал об этом? — прищурился Чонгук с недоверием.

— Откуда?! Ты думаешь, я вру тут и вожу тебя за нос?

— Да кто тебя знает… — пробормотал парень, мысля, как быть дальше?

— Я не враг Бобби, я не хочу, чтобы с ним что-то случилось.

— И с Бёль.

— Я в курсе.

— Что ж, без дела притаиться — не лучшее решение, пошли, ещё поболтаем с Хенконом?

— О чём с ним болтать?

— О том, где бывает Джиён, куда они его сопровождали. Они должны знать! Если они такие верные, то кто, кроме них, мог бы стеречь Элию где бы то ни было? — прошептал Чонгук впритык к Чжунэ. Ничего не говоря, тот согласился, обозначив это кивком, и они, делая вид, что ходили в уборную, беззаботно вернулись поболтать «обо всём на свете» с отборными хранителями Драконьего тела.

Речь шла обо всём и ни о чём. Аяксы и сами, утомлённые частым ожиданием и выполнением монотонных обязанностей, рады были перекинуться словцом с кем-нибудь. В отличие от Чжунэ и его друзей, выходцев из богатых семей, телохранители Джиёна были простыми парнями, и зарабатывали драками и предоставлением охранных услуг, они были сумасбродными, храбрыми, нагловатыми, равнодушными и не слишком умными — так их описал для себя Чонгук. Хенкон был не прочь покрасоваться, хвастая успехами в боях и тем, как где-то, кому-то, когда-то набил морду, но о поездках и перемещениях Джиёна говорил неохотно, а вернее, вообще толком не говорил. Чувствовалось, что за молчание доплачивают отдельно. Все истории были полны фраз из серии «вот были недавно кое-где», «однажды мотались кое-куда». Пускай не самый сообразительный малый, но как избежать прокола — заучил и ввёл в привычку, он не сообщал никакой конкретики своими рассказами. Гука это не утомляло, но давало понять, что время вновь тратится впустую.

— А ты новенький, да? — спросил его Хенкон.

— Да, он классно дерётся, — не видя этого ни разу, но повторяя за утверждениями самого Чонгука, заявил Чжунэ.

— Вот оно что! Стало быть, к нам пойдёшь, в Аяксы?

Золотой за мгновение успел представить, как это было бы легко, продолжить обман сейчас, устроиться телохранителем к Джиёну, оказаться в метре от него и пристрелить его, придушить, зарезать, избавить мир от этого преступника! Ему, с его скоростью, меткостью и реакцией, хватило бы секунды, дали бы возможность. Да, с ним самим после этого тоже разберутся, но зато какое дело будет сделано! Чонгук пожал плечами, отмахнувшись от мечтаний:

— Там видно будет, уж где пригожусь…

— А приезжайте завтра в яхт-клуб, а? — пригласил другой из Аяксов. — Выпьем там, пока мы будем ждать босса, познакомимся получше. Вдруг всё-таки к нам пойдёшь? Расскажешь о себе.

— Можно… а что, Джиён завтра будет в яхт-клубе? — уточнил Чонгук.

— Да, обещали всю неделю хорошую погоду, что редкость для ноября. Так его сразу поплавать потянуло.