— Не знаю, — честно признался Алексей. — Летом еще так-сяк, можно что ни будь придумать…

— Крыс ловить! — со смешком предложил Бацав.

— Все может быть, — согласился Алексей. — А вот зимой точно капец будет.

— До зимы надо дожить, — философски замечает Бабалкин. Он берет смокинг, пальцы сжимают грязную ткань. Рукав соскальзывает на пол, тихо звякают пуговицы.

— Мальчики, я понимаю, что вы заняты решением глобальных вопросов, но позвольте вам напомнить прозу жизни! В кремле скоро проснутся и вспомнят о нас. Дейч с похмелья будет очень зол! — вмешалась в разговор Ксения.

— Какой такой Дейч? — удивился Бацав.

— Предводитель здешних уродов и гринписей. Бывший правозащитник, адвокат и эксперт в вопросах права. В его тело вселился инопланетянин… э-э… тьфу!… ну, из другого мира! Одним словом, он руководит всем процессом, — пояснил Алексей.

— А почему с бодуна? Вы чё там, бухали?

— Нет! Я его допрашивал. А чтобы не молчал, влил бутылку текилы!

— Класс! Кто бы меня так допросил! — восхитился Бацав. — Так давайте сматываться отсюда.

— Куда? — в один голос спрашивают Бузин и Бабалкин.

— В город. Верхнюю часть они не взорвали. Найдем подходящую хату, обустроимся и начнем мочить пришлюков!

— Типа партизанить? — удивленно уточнил Бузин.

— Клево! А где стволы взять? — спросил Бабалкин.

Бацав трясет рыжей челкой, глаза округляются. Взгляд свирепеет, как у Тараса Бульбы, ляхами окруженного.

— Будем снимать с трупов!

— Ну, слава Богу! — улыбается Алексей. — А я уж было подумал…

— Что продадимся гринписькам и зомбям? — восклицает Бузин. — Мочить гадов!

Холодный мотор УАЗика упорно не заводится. Бацав с такой злостью поворачивает ключ зажигания, что согнул и едва не сломал. Наконец, ехидное кряхтенье стартера сменяется рыком голодного зверя, выхлопная труба мощно харкает клубком дыма.

— И-ес-с! — громко произнес Бацав, правая рука вытягивается вверх, затем уходит вниз — так опустошали сливной бачок устаревшей конструкции. Пацаны уже сидели на местах и выжидательно смотрели на Алексея с Ксенией.

— Чего ждем-с? — дурашливо осведомляется Бабалкин.

— Куда направитесь?

— В центр, на Большую Покровскую, — отвечает Бацав. — Там много уцелевших домов и лучшие в городе магазины.

— И больше всего патрулей. Кстати, неподалеку стадион, он используется как лагерь временного содержания для людей. Полно охраны, так что я бы не советовал.

— Нессы-фигня-прорвемся! — философически отвечает Бабалкин.

— А вы разве не с нами? — удивился Бузин. — Я думал…

— Я бы рад, но с пустыми руками не могу, — с сожалением отвечает Алексей. — Без оружия я голый.

— Я тоже, — быстро взглянув на Алексея, произносит Ксения.

— Голая и с оружием — это клево! — мечтательно говорит Бацав, красноречивый взгляд останавливается на девушке.

— Пришлюху себе найди, — посоветовала Ксения.

— Пришлю… а, из этих! Точно!!! Едем, пацаны. Патрульных мочим, баб забираем.

— Только красивых, ладно? — просяще произносит Бузин.

— В каком месте? — спрашивает Бабалкин.

— Заглохни, хфилософ! — с ударением на последнем «о» отвечает Бацав. — Гармоничное сочетание…

Тарахтенье мотора заглушает последние слова «ирокеза», хрустят обломки кирпичей под колесами, автомобиль переваливает через кучу битого камня и скрывается из виду.

— У тебя есть план, военный? Где ты собираешься взять оружие? — иронично спрашивает Ксения. — Отнимешь у патруля?

— Нет. Это не так просто, как кажется на первый взгляд, — серьезно ответил Алексей. — Я уже проделывал такое и чудом остался жив.

— А как же тогда?

— Прогуляемся вниз, к реке. Думаю, что нибудь найдем, — ответил Алексей и кивнул на берег. Вдоль набережной тянется широкая полоса развалин. Шоссе засыпано обломками камней и мусором, асфальт покрыт дырами рытвин, словно язвами. Среди серых холмов строительного мусора кровавым пятном выделяются развалины Красных казарм.

— Держи! — протянул Алексей набитый патронами магазин.

— Это последний, я больше не унесу! — предупредила Ксения.

Они сидят под навесом из бетонных плит. При взрыве кирпичное здание казармы рассыпалось, как домик из детских кубиков, но перекрытия над главным входом выдержали. Прочный бетон сдержал напор ударной волны, кирпичная труха ссыпалась, обнажив монолитные стыки стен. На первом этаже чудом уцелела комната для хранения оружия и боеприпасов. Солдатская каптерка рядом рухнула, однако ящики с обмундированием и обувью почти не пострадали — «военные» стеллажи из уголка «четверки» только прогнулись.

Девушка с ног до головы в солдатском камуфляже, даже волосы упрятаны под серо-зеленую бандану. Рукава закатаны до локтей, кисти укрывают черные кожаные перчатки с обрезанными до половины «пальцами». Разгрузочный «лифчик» подогнан по фигуре, подсумки с магазинами не по уставу оттопыриваются на груди. Правое бедро украшено кобурой с внушительного вида пистолетом, на левом сердито блестят полированными боками выстрелы для подствольного гранатомета. Ботинки с высокими берцами впиваются в рыхлую землю клыками протекторов. Автомат лежит на коленях, Ксения сосредоточенно колдует над телескопическим прикладом, подгоняя под себя.

— Мисс Сара Коннор, для чего вам обрезанные черные перчатки? — насмешливо спрашивает Алексей.

Он тоже в камуфляже, но на размер больше нужного. Вид мешковатый, зато не стесняет движения. Никаких «крутых» перчаток, вместо ботинок обычные кроссовки на мягкой подошве. Возле ног пучит бока туго набитый рюкзак.

Ксения почувствовала подвох в вопросе, глаза сверкнули, брови сошлись над переносицей.

— Ладони мерзнут, понял? И причем здесь эстрадная певичка?

— ?

— Сара Коннор — исполнительница песен. Не фонтан, но и не агилера с гагой. А мое полное имя Ксения Павловна Тропинина.

— А-а… прости, я имел в виду другую Сару. Фильм такой, про судный день с терминатором. Не смотрела?

— Вроде да, — пожала плечами Ксения. — Там еще губернатор Калифорнии в главной роли снимался, нет?

Алексей вздохнул.

— Ну, сначала снимался, а потом губернатором стал… проехали!

С реки тянет холодом, ветер несет запах гари. На востоке собираются серые тучи, солнце подсвечивает багровыми лучами снизу. Небосвод похож на потолок подземелья, озаряемый светом костров.

— Ты жил там? — кивнула девушка на правый берег.

— Да. Похоже, от города ничего не осталось, — грустно улыбнулся Алексей. — Я пытался разглядеть что нибудь оттуда, с высоты, — мотнул он головой на крепостную стену. — Ничего! Только пелена дыма.

— Как-то не верится, что люди бродили по улицам с взрывчаткой и уничтожали собственные дома, — пожала плечами Ксения.

— Это и не обязательно вовсе. Завод можно уничтожить без взрывчатки — перестать контролировать технологический процесс и все само взлетит на воздух. Многоэтажный дом уничтожить еще проще — открыть газовые конфорки во всех квартирах. Частный дом просто поджечь.

— Не могу представить, что все уничтожено. Все, понимаешь! Все города, поселки… нет ни одного дома! Ну, хоть что-то должно уцелеть!

— Кладбища. Смешно, правда?

— Очень. Ты был женат, майор?

— Да. Но жена ушла… я еще служил! Сына увезла и не показывала. Вообще никаких контактов! Где они и что с ними, я не знаю. А там, — кивнул он на дымящиеся останки родного города, — были родители и сестра с племянниками.

— Ты не хочешь съездить. Ну, туда? — нерешительно произносит Ксения.

— Как? Мосты взорваны, транспорта нет. Только вплавь, потом пешком. И что? Вдруг они до сих пор живы. Представляешь эту встречу! — невесело усмехнулся Алексей.

— У меня тоже никого не осталось, — после короткой паузы говорит Ксения. — Ни родных, ни знакомых, ни дома. Даже цирк родной сожгли дотла.

— Что? Какой еще цирк? — удивился Алексей.

— Работала я в цирке, — махнула рукой Ксения. — Воздушной гимнасткой. Тигров помнишь? Ну, там, в кремле? — показала она глазами на крепостную стену за спиной. — Они оттуда.