— Жить хочется! — философски замечает Алексей, пожимая плечами.

Спичка туриста, похожая на бомбу для лилипута, вспыхивает шипящим белым пламенем, будто кусок термита. Загораются щепки, тлеет трава, обугливаются пахучие цветы. Огонь карабкается по ступеням, лижет края трона и нахально усаживается в центре. Через считанные минуты пылает трон, огоньки бегут по ветвям, перепрыгивают на нити. Кажется, что даже стены горят, хотя это всего лишь тлеющая паутина.

— Нам туда! — крикнул Борис и неуклюже поскакал к боковым дверям, волоча следом золотую цепь. Алексей криво улыбнулся, взмахнул рукой, типа — и без тебя понятно, что любая дверь ведет прочь.

Сумрачный коридор выводит к свету, за спиной дышит жаром разгоревшееся пламя, с грохотом рушится потолок и валятся стены. Горбатая гора проседает, из многочисленных щелей валит дым, столбы пыли устремляются к затянутому облаками небу.

Разрушенный дворец остается за стеной густого леса. Мощеная плоским камнем дорога лениво петляет среди возвышенностей, изредка карабкаясь на плоскую вершину и торопливо сбегая в густую тень крутых стен. Но чаще шныряет по низинам, укрываясь от жарких лучей отраженного солнца в бледной тени холмов. Дорогу то и дело пересекают ручьи. Потоки аккуратно упакованы в каменные лотки, которые плавно переходят в тоннели. Вода бежит под дорогой, набирая скорость и энергию, пенный поток выплескивается с другой стороны, разбрасывая брызги, радужные пузыри и мелкий мусор. Суетливость быстро уступает место неторопливой солидности, потоки замедляются, толстеют и только по краям можно заметить буруны и микроскопические водоворотики, «остатки былой роскоши».

Алексей и Ксения шагают легко, ботинки на толстой подошве мягко пружинят, соприкасаясь к нагретыми камнями, словно подталкивают вперед. Тонкий шелк из паутины пропускает воздух и влагу, создает ощущение легкости и чистоты. И даже стальная броня не в тягость, оружие и остатки боезапаса не тянут к земле, коварно нашептывая желание отдохнуть, полежать и вообще не спешить. Изменник тащится следом, с трудом поспевая за людьми. Золотую цепь пришлось намотать на плечи, частично собрать в охапку, отчего Борис стал напоминать революционного матроса, ограбившего храм. Только без штанов и бескозырки, а вместо черного бушлата — вонючее тряпье неопределенного цвета и покроя.

— Златая цепь на дубе том, — криво усмехнулся Алексей, оглядываясь.

— И днем и ночью кот ученый. Потому и ученый, что на цепи! — согласилась Ксения. — Может, снимешь?

— Считаешь, пора? Она легкая, всего-то … э-э… килограмм шестнадцать.

— Да ну! — засомневалась девушка. — Такая толстая?

— Здесь втрое уменьшена сила тяжести, не забыла?

— Сорок восемь кг? Это ж целое состояние на Земле!

— А здесь кандалы.

Они так бы и шли, беседуя на отвлеченные темы, но вот шлепанье босых ноги прекратилось, послышался короткий стон, раздался звон металла. Обернувшись, Алексей и Ксения увидели, что Борис лежит, уткнувшись лицом в ворох золотых колец, ветер заворачивает лохмотья со спины на затылок, обнажая иссеченную кнутом спину.

— Тьфу ты! Ну что делать, привал! — машет рукой Алексей.

Влажный воздух мало способствует горению. Мизерная сила тяжести и атмосферное давление, как на вершине Эвереста делают процесс приготовления пищи сложным для человека, выросшего в средней полосе России. Костер упорно не хотел разгораться и, пока Алексей не набрал охапку относительно сухих стеблей, ничего не получалось. Громадная куча хвороста дымила и фыркала, языки пламени стеснительно высовывались из клубов густого дыма и тут же прятались. Огонь был почему-то голубоватого цвета с зелеными прожилками, словно жгли природный газ. Температура горения была такой, что по углям можно было не то что ходить — сидеть! Правда, недолго.

— Тьфу, черт! — выругался Алексей. — Как на болоте!

— Ты прав, — согласилась Ксения. — И так повсюду. Сухого места не найти.

Девушка морщила носик, вытягивала шею и отворачивалась, изо всех сил стараясь избежать запаха сырого мяса и капель белесой крови. Она только что вернулась с охоты. Добычей оказалась упитанная жаба величиной с сенбернара. Тащить всю тушу Ксения не захотела, отрезала только задние лапы. Прежде, чем положить мясо на плоские камни для жарки в собственном соку, надо отделить кожу, а это оказалось не так просто. Лезвие норовило уйти «не туда», захватить немного жабьего мяса и порезать хотя бы один человеческий палец.

— Надо было змею добыть, — заметил Алексей, глядя на мучения девушки. — Со змеи шкуру сдирать проще.

— На гадюк сам будешь охотиться. А для меня и лягушку подстрелить геройский поступок! — ответила Ксения, срезая очередной лоскут жабьей кожи.

Борис сидит рядом, понурившись, как собака под дождем. «Златая цепь» небрежно брошена под ноги, отполированный до блеска ошейник раззявил беззубую пасть да так и замер, будто в ожидании. Кандалы снял Алексей, местное золото оказалось мягким, как олово.

Костер разгорается медленно, но верно. Пламя уверенно пожирает стебли, голубовато зеленые клыки вгрызаются в сухие останки древовидного папоротника, превращая его в раскаленные угли.

— Еще чуть-чуть и можно укладывать мясо на камни, — удовлетворенно заметил Алексей.

— А оно не сгорит?

— Накрою ветками, засыплю углями, сверху слой земли — получится духовка! Я так всегда делал, когда на рыбалку ездил.

Ксения пожала плечами, взгляд серых глаз выразил сомнение, на лице появилась скептическая улыбка.

— А есть другие предложения? — интересуется Алексей.

— Нет-нет, продолжай в том же духе!

Ксения с видимым облегчением отбрасывает последний лоскут кожи, передает мясо мужчине.

— На, делай свою духовку с лягушачьим мясом! А я пошла мыться, не то сама лягушкой стану.

— Валяй! — шутливо разрешил Алексей. — Только не уходи далеко, я должен тебя видеть. Мало ли что!

— Как-нибудь обойдусь без сторожа. Жабой занимайся! — ответила Ксения на ходу.

Алексей выгребает угли из кострища, укладывает плоские камни, сверху аккуратно раскладывает мясо. Влажные стебли и ветки древовидного папоротника укрывают мясо от огня. Раскаленные угли сыпятся сверху, стреляя искрами и струйками дыма, завершает дело охапка сухой травы и веток. Костер злобно вспыхивает, трещит и плюется горячей крошкой сгоревшей древесины. Алексей валит в огонь пару стволов папоротника толщиной в руку культуриста, поникшее пламя лениво грызет кору и уже не сердится.

— Борис, уснул что ли? Ты давеча грозился быть полезным. Чем? — спросил Алексей, глядя на согбенную фигуру бывшего узника дурдома.

Лохмотья шевельнулись, послышался вздох, исхудалое лицо скривилось.

— Мангиг Ротшиль часто беседовал со мной на разные темы. Видно, соплеменники надоели.

— Ага, и ты вызнал коварные планы злодея! — усмехнулся Алексей.

— Представь себе, да, — грустно улыбнулся Борис.

— Представь себе, они меня не интересуют. Я и так знаю, что план «А» — убить меня и Ксению. План «Б» — сделать союзником, то есть предложить пост властелина Земли с эксклюзивным правом размножения. Новый Адам и Ева!

— В общем-то, да, — согласился Борис. — Твоя способность подчинять себе живых существ этого мира оказалась полной неожиданностью. Тошавы растеряны, они не знают, что предпринять. Вся их власть основана на умении гипнотизировать, им нет равных в этом. И вдруг такой облом! Будут искать способ договориться.

— А вот хрен им! — мрачно пообещал Алексей. — Стать основателем нового человечества я могу и без них. Ну, если Ксения согласится. А эти уроды вовсе не нужны!

— Ты сомневаешься в Ксении? Я вижу, как она на тебя смотрит!

— Ну, женщина смотрит! — хмыкнул Алексей. — Здесь больше не на кого смотреть! Когда вернемся на Землю, все может быть по-другому.

— Вернуться на Землю, — задумчиво повторил Борис. — Она обезлюдела, ты понимаешь это? Каково будет жить среди руин и кладбищ?