— Он предатель, — нахмурился Алексей. — Дейч говорил, что знает о нас. Кроме этого, — кивает на старика, — наболтать некому.

— А мальчишки? — неуверенно спрашивает девушка.

— Пацаны? Нет, это он, гад. Живучий… дай-ка нашатыря!

Алексей щедро плещет вонючую жидкость на тряпку, сует в то место на лице старика, где должен быть нос. Несколько мгновений ничего не происходит, затем тело содрогается, слышится бульканье и кашель. Алексей поспешно отодвигается, капли крови разлетаются во все стороны. Старик с трудом садится, залитые кровью глаза разлипаются, рот кривится то ли от боли, то ли в усмешке:

— Зря все это. Вам не спастись!

— Тебе-то что? Я сверну шею тебе, потом ему. И мы спокойно уйдем отсюда.

— И что дальше? Человечества нет, остались жалкие ошметки, цивилизация тоже накрылась медным тазом. Так что, я вас спрашиваю, дальше!? Пещеры, охота и собирательство грибов?

— А ты предлагаешь поднять лапки и сдаться на милость победителя? Люди для них ничто, мусор, от которого надо избавиться.

— Это не так, — помотал головой Борис. — Просто людей слишком много. Они губят землю, уничтожают все, до чего могут дотянуться. Оставят в живых несколько тысяч, может сотен, не больше. И вернутся туда, откуда вышли. Выжившие дадут потомство и новое человечество пойдет по другому пути.

Алексей садится на край стола, на лице появляется саркастическая усмешка:

— Это какому же? Жить в согласии с природой? Так это и есть пещеры, охота и собирательство грибов. Так жили наши предки тысячи и тысячи лет.

— И свернули в тупик! — выкрикнул Борис. — Техническая революция поставила людей перед выбором — или природа, или механизмы. Люди всерьез начали думать о замене тел. Вначале были простейшие протезы, затем появились целые компьютеризированные системы. Тело становится не нужным! А в каких условиях лучше всего функционирует механизм? Сухо, прохладно и никакой органической жизни! Животные тоже не нужны. Очень скоро люди превратились бы в механических существ, которым не нужна природа вообще! И так большая часть человечества жила в городах, среди камней, асфальта и кондиционированного воздуха. Процесс так называемой урбанизации начался в девятнадцатом веке, в двадцатом ускорился, в двадцать первом он стал лавинообразным. Жилищ катастрофически не хватает, города растут вверх и вширь, захватывая самые лучшие и плодородные земли!

— Знаешь, может быть, ты прав и дела обстоят именно так, как ты говоришь. Мне нет дела до миллиарда китайцев. Мне плевать на Бангладеш, Индию и прочие америки. Наверно, это нехорошо. Но подозреваю, что китайцам и американцам точно также наплевать на меня и мою страну. Но эти твари, — мотнул головой Алексей на Рувима, распластавшегося в луже собственной блевотины, — убили моих родителей, сестру и моих племянников. Пусть они немного чокнутые, но они мои! И сдаваться на милость инопланетян я не буду, понял?

— Они не инопланетяне!

— Да похер мне! Мы люди, они нет. Они используют наши тела, как скафандры. Твое новое человечество никогда не выйдет из-под контроля этих тварей. Никогда! Если ты еще не понял, тебе же хуже.

С пола доносится стон. Тело Дейча содрогается, конечности трепещут, рот широко распахивается, язык вываливается.

— Оставляем тебя с новым другом и учителем, — вежливо произносит Алексей. — Только смотри, как бы он тебя с похмелья не прибил. Ты ведь для него насекомое, не больше. А нам пора, уже светает.

— В коридоре темно, я боюсь! — шепчет Ксения.

— А я нет. Идем!

Алексей вышибает дверь ногой, дубовый косяк с силой бьет во что-то мягкое, раздается тупой хруст, тишину разрывает стон и звук падающего тела. Алексей идет по темному коридору, зубы стиснуты, по телу пробегает дрожь, будто электрический заряд. Злоба переполняет, от избытка адреналина трясутся руки и каменеет живот. Из раскрытых дверей показываются неуклюжие фигуры пришельцев, блестят слюдяные глаза. Алексей бьет, не глядя в морды. Хрустят кости, на пол сыпятся выбитые зубы, брызжет холодная кровь. Пришельцы падают, словно снопы, даже не успевая сообразить, что происходит. Странный и страшный человек не боится нисколько, на него не действуют гипнотические взгляды, он с легкостью вырывается из захватов, цепкие пальцы пришельцев не могут удержать. За его спиной идет женщина, ей страшно, но злой и жестокий мужчина глушит ее страхи и женщина перестает бояться. Она тоже не восприимчива к гипнотическим взглядам пришельцев, автомат в ее руках покрыт кровью и кусочками кожи, она отбивается им, как дубиной, разбивая головы и ломая кости тем, кого пропустил мужчина.

Коридор обрывается, Алексей и Ксения выходят на лестничную площадку. За спиной остается темный коридор, наполненный изуродованными трупами, раздаются стоны раненых, воздух сгустился от паров крови.

— Выходим и сразу сворачиваем к стене, в тень, иначе патрульные заметят и подстрелят. Людей надо бояться больше, чем этих уродов, — говорит Алексей.

— Ты прав, — соглашается Ксения.

«Бункер» мальчишек дохнул в лицо запахом кислой псины, на полу тускло блеснули лужи пролитого пива, захрустела под каблуками креветочная шелуха.

— Даже дверь не заперли! — удивился Алексей.

— Понажирались, как мужичье, — скривилась Ксения. — Герои сопротивления!

— Других пока нет.

— Ты собираешься работать с этими! — удивилась девушка. — Да они завалят все дело.

— Но других-то нет! — повторил Алексей. — А на безрыбье и рак рыба. Подъем, господа! Приближается большой шухер, — громко произносит он и несколько раз хлопает в ладоши.

Пацаны встают, словно оживают мертвые — медленно, со стонами и кряхтением. На мятых лицах выражение обреченности и полного пофигизма. С трудом разлипаются веки, тупые взгляды ползают по комнате, как мореные тараканы, останавливаясь возле банок с пивом. Парни с жадностью хлебают теплое пойло, взгляды проясняются, лица розовеют.

— И чё за шухер, майор? — спрашивает рыжий «ирокез», смачно рыгая. — Днем безопасно.

Алексей ногой подвигает барный стул на середину комнаты, садится. Некоторое время молча рассматривает опохмеляющихся, затем спокойно произносит:

— Я не представлялся… Алексей Волков, майор запаса. А вы?

— Григорий Бацав, студент политеха… в запасе! — ухмыльнулся «ирокез».

— Бузин, Михаил Петрович. Был менеджером по продажам, — грустно сообщил «генерал».

— Тимофей Бабалкин, скрипач, — представился «смокинг».

— Отлично. Ну, это Ксения, вы знаете.

— А куда дед пропал? — удивленно спрашивает «ирокез» Бацав.

— Он не пропал. О нем расскажу чуть позже, а пока вкратце обрисую ситуацию: ночью мы с Ксенией были в кремле. Как я и предполагал, в крепости тусуются гринписы и уроды, в подвалах прячутся чудовища. Нам удалось побеседовать тамошним главарем, кое-что выяснить. В подробностях рассказывать не буду, нет времени. Самое главное — по городу ищут людей, которые не восприимчивы к гипнозу. Таких немного, их либо уничтожают, либо предлагают присоединиться. Должен сказать, на очень неплохих условиях. Дед Борис согласился.

— Он с вами, что ли, ходил?

— Увязался. Хотел рыбку съесть и на… э-э… на кожаный стул сесть.

— Продался!? Вот гад, сколько нашего пива выхлебал! А креветки с крабами?

— В кремле предлагают гораздо больше, чем пиво с креветками, — отвечает Алексей и выжидательно смотрит на мальчишек.

— Ну да, там запасы побольше, — уныло кивает «ирокез» Бацав.

— Он хотел сказать другое, — тихо произносит «генерал». — Нам надо выбирать.

— Я к уродам не пойду, — твердо заявил Бабалкин. — Я видел, как они пожирали людей на станции метро. Они и нас сожрут, когда кончатся запасы.

— Скоро наступит лето, будет жарко. Электричества не будет, они все электростанции взорвут. Холодильники перестанут работать, продукты в магазинах испортятся и есть будет нечего. Что тогда? — спрашивает Алексей.

— А как вы сами ответите на этот вопрос?

— Да! — поддержал Бузина Бабалкин.