— Повреждений нет, кожные покровы не нарушены.

— Да, их не расстреливали, — кивает Борис. — Топили.

— Как? Откуда вы знаете? — удивлённо спрашивает Ксения.

— Ну, я не знаю, а предполагаю. Легенду о крысолове помните? Мультик ещё такой был старый. Непослушный мальчик обидел гнома, тот его превратил в кроху — он ещё с гусями в Лапландию летал!

— Гамельнский дудочник? Вы о нём? — задал вопрос Алексей.

— Ого, вы знаете! Простите, Алексей, я считал вас — э-э… ну, проще, что ли. Не каждый считающий себя интеллигентом может знать средневековую легенду, а вы…

— Простой солдафон, хотите сказать?

— Ну, военные никогда не отличались широтой взглядов и высоким уровнем культуры. Не обижайтесь, Алексей, просто работа у вас такая, специфическая, — уклончиво отвечает Борис.

— Это верно, — усмехнулся Алексей. — Но длинными зимними вечерами, когда застава отдыхает, делать совершенно нечего. Поневоле станешь читать всё подряд.

— Под ногами скоро завал из трупов будет, а они… интеллектуалы хреновы! — взвизгнула Ксения.

— Да, вы совершенно правы, мадмуазель, простите! — виновато машет руками старик. — Идемте отсюда, а по дороге я расскажу, что произошло.

Идти по шоссе опасно, можно нарваться на патруль гринписовцев, поэтому решили подняться по узкой каменной лестнице, что тянулась от самого низа до гребня, на котором одиноко торчит шпиль телебашни.

— Так вот, дамы и господа, легенда о Гамельнском флейтисте — так правильно называть! — имеет документальное подтверждение. Сохранились церковные хроники тринадцатого века, в которых сказано, что славный город Гамельн атаковали крысы. Тысячи грызунов заполонили город, опустошали запасы зерна, а Гамельн, надо сказать, богател от торговли хлебом. Над городом нависла угроза голодной смерти! И тогда магистрат объявил… э-э… как сейчас говорят — кастинг на избавление города от крыс. Причём наградой служило золото в том количестве, какое способен унести один человек. И такой спаситель — или спасатель, как правильно? — нашёлся. Один человек в пёстрой одежде согласился помочь горожанам. Заиграл на волшебной флейте и все крысы, что были в городе, устремились за ним! Он вывел их за городскую черту и утопил в реке. Вернувшись в город, флейтист узнал, что его кинули. То есть магистрат решил не платить избавителю, уж слишком много золота надо отдать. Обозлённый флейтист покинул Гамельн. Через несколько дней он вернулся в другой одежде — ну, что б не узнали! — и опять заиграл на флейте. Но мелодия была другая и уже не крысы устремились к нему, а дети! Околдованная волшебной музыкой малышня брела за ним и родители ничего не могли поделать, так как тоже были околдованы. Когда чары спали, взрослые обнаружили, что в городе совсем не осталось детей.

— А слабослышащие? Они тоже ушли со всеми? — поинтересовался Алексей.

— Опять умничает! — всплеснула руками Ксения. — Откуда в тебе столько ехидства?

— Ну, не может же быть, что бы все дети ушли! Да и как громко надо дудеть, чтобы весь город слышал.

— А он по улицам гулял и дудел!

— Снова спорят… да не в том дело! — воскликнул Борис. — В легенде детали не существенны. Флейтист явно был гипнотизёром, причём очень сильным. Способным подчинить себе не только людей, но и животных.

— Ну, ладно, — отмахнулся Алексей. — Дети доверчивы от природы. А крысы?

— Индийские факиры гипнотизируют змей игрой на дудочке, ты знал об этом? — спросила девушка.

— Хочешь сказать, что любое живое существо в той или иной мере подвержено внушению?

— Да, — ответил за Ксению старик. — К счастью, кроме нас с вами.

— Зато легко убить пулей, — буркнул Алексей. — Скоро поднимемся, будьте осторожны!

Лестница утыкается в асфальтовую полосу тротуара, испещрённого выбоинами от осколков. Повсюду высятся кучи камней, ветер шуршит обрывками обоев, кувыркаются мятые комья газет и журналов, на ветвях чудом уцелевших деревьях вьются гирлянды туалетной бумаги. Унылый пейзаж руин тянется дальше по равнине и обрывается крепостной стеной.

— Кремль не взорвали! — воскликнула Ксения.

— Там штаб гринписа и совет гипнотизёров наверно, — предположил Алексей.

Старик хмыкнул и покрутил головой.

— А я думаю, что в крепости они станут жить.

— Кто?

— Гринпис… ну, зелёные, ведь они собираются дать начало новой расе, — пояснил Борис.

— Откуда ты всё это знаешь, дед? — удивился Алексей.

— Я не знаю, — затряс головой Борис. — Я предполагаю.

Совсем рядом раздается шум мотора. Из-за громадной сдвоенной кучи строительного мусора — все, что осталось от двух многоэтажек! — нарастает натужное кряхтение автомобильного двигателя, слышны щелчки и хруст. Люди отступают за каменный блок, Борис садится на корточки и закрывает голову руками, девушка брезгливо опускается на колени и осторожно выглядывает из-за края. Алексей берет ружье наизготовку. Шум усиливается. По замусоренному асфальту, переваливаясь с боку на бок, как старая больная утка, осторожно ползёт помятый УАЗик армейского образца. От брезентового верха остались клочья, на поперечной дуге закреплён пулемёт, болтается патронная лента, блестят новенькой латунью гильзы. Рама лобового стекла откинута на капот, багажник до верха набит консервами, наверху колышется пластиковый мешок с батонами. Экипаж драндулета состоит из трёх человек. За рулём сидит крепко сбитый парень — Алексей не поверил глазам! — в смокинге, серый от грязи воротник рубашки стянут галстуком бабочкой, на стриженой голове чёрная бейсболка с иероглифом счастья. Эдакий джентльмен на мели. Скуластое лицо напряжено, взгляд сосредоточен, шея вытянута, как у гуся на взлёте. Рядом, на сиденье для пассажира, сидит ещё одно «чудо» — мальчишка лет шестнадцати с пушком на подбородке и нежным румянцем на щеках. Плечи сверкают золотом генеральских погон, китель цвета морской волны топорщится на груди, из складок выглядывают позолоченные пуговицы и какие-то медали. Мундир надет поверх вязаного чёрного свитера — видимо, генеральский кителёк великоват. Вместо фуражки с золотым шитьём макушку «военачальника» украшает голубой берет с кокардой.

Третий «орёл» стоит на полусогнутых ногах посередине салона, пальцы мёртвой хваткой сжимают рукоять пулемёта. Поверх чёрного, как ночь, комбинезона надеты пластиковые хоккейные доспехи, отчего пулемётчик похож на солдата со «звезды зла» из одного очень известного дурацкого фильма. Круглое упитанное лицо густо покрыто веснушками, волосы вздыблены причёской «ирокез» и выкрашены в цвет спелого апельсина.

— Больницу Кащенко не взорвали? Или психи оказались шустрее гринписèй, удрали до взрыва? — ошеломлённо бормочет Алексей, делая ударение в слове «гринписей» на «е».

УАЗик ползёт между развалин, будто больная черепаха. Правое переднее колесо проваливается в яму, машина опасно кренится набок, консервные банки с шумом вываливаются. Пулемётчик вынужден отпустить пулемёт, упереться обеими руками в борт. УАЗ останавливается, раздаётся матерная брань. Алексей выходит из-за укрытия.

— Эй, клоуны! Руки за голову и не шевелиться!

«Экипаж машины боевой» послушно задирает клешни, при этом пулемётчик падает навзничь прямо в мусор и лежит не шевелясь.

— А теперь медленно подползайте ближе, хочу поглядеть на вас.

«Клоуны» выбираются из машины, понуро бредут к Алексею. «Ирокез» некоторое время барахтается в мусоре, забавно трепыхая локтями, присоединяется к товарищам.

— Смотрите мне в глаза и отвечайте на вопросы! — приказывает Алексей. — Кто такие и чем занимаетесь?

— Люди мы, — бурчит парень в смокинге, старательно отводя взгляд. Остальные тоже пялятся в землю, изредка бросая взгляды исподлобья. Ксения поднимается с колен, в тишине женский голос звучит звонко и как-то неестественно:

— Вы патруль гринписа?

Парни вздрагивают, как по команде таращатся на девушку, затем спохватываются и взгляды всех троих упираются в грязь.

— Не-а! — трясёт головой «ирокез» в хоккейных доспехах, заострённые концы налакированных прядей согласно кивают. — Мы сами по себе, — сообщает он фальцетом. — А вы кто?