— У вас двери нараспашку? — усмехнулся Алексей.

— Нет, соседка позвонила, ей открыли. Он из-за спины вышел, мама сразу обмякла, папа подхватил её, а мертвец его за волосы — вот так, спереди и голову вверх! — папа смотрит на него и тоже… перестаёт… я закричала, бросилась, соседку толкнула, она мертвеца. Тот мельком посмотрел на меня, голова закружилась, ноги отяжелели и слышать перестала. Помню, на карачках по лестнице ползла на крышу, у нас квартира была на последнем этаже. Ещё помню дождь пошёл сильный, вымокла вся. Сколько пролежала, не знаю. Замерзла, пришла домой, а там пусто. И двери настежь! По всему подъезду, представляешь? Слышу шум внизу, спускаюсь по лестнице, а возле подвала люди стоят. Глаза потухшие, не разговаривают, все как чужие. С улицы тоже заходят такие же прибитые и в подвал. Я пробралась туда — ну, папу с мамой отыскать, а их нет. И яма в подвале, в которую люди сходят…

Девушка говорила монотонно, будто в полусонном бреду, проглатывая окончания и не делая пауз. Алексей беспокойно оглянулся, дёрнул за рукав:

— Эй, проснись! Тебя клинит что ли?

— А? Нет, приступы какие-то странные. Это после того, как на меня мертвец поглядел. Скоро пройдёт… наверно.

Алексей берет девушку за руку, отводит подальше от края ямы.

— На меня тоже мертвец смотрел, — невесело усмехнувшись, произнёс он. — Вернее, мертвечиха. Или мертвячка, как правильно? Две недели колбасило, чуть копыта не отбросил.

— Да? И как ты после этого?

— Ничего, оклемался. Но шоу прошло без меня. Наверно, к лучшему.

— Почему? Ты мог бы попытаться спасти родителей.

— Как? Как можно спастись от того, кто убивает взглядом? За те две недели, что я умирал в лесу, мой организм сумел перенастроиться — так что ли правильно? — и теперь меня так просто не убить, я могу… звучит, как оправдание, верно? — скривился Алексей.

— Ты не виноват. Так сложилось, — ответила девушка.

В глазах блеснули слезы, лицо дрогнуло.

— Не пойму, откуда ямы взялись? — спросила она после короткой паузы.

— Какие ямы? А, это… ну, подземные пустоты, утечки из магистральных водоводов, да мало ли что!

Послышался шум шагов, в широком проеме показалась тень. Девушка сразу напряглась, лицо покрылось бледностью, голос дрогнул:

— Это мертвецы! Услышали выстрел.

— Если слышали, значит, не мертвецы, — буркнул Алексей. — Ты вот что, заховайся тут, а я разберусь с этим больным.

— Только не смотри в глаза!

— Знаю. И вот ещё что, — поколебавшись, произнёс он, — возьми моё оружие. Пользоваться умеешь? Если что, пристрелишь меня.

— Если что «что»? — пролепетала перепуганная девушка.

— Если он посмотрит мне в глаза и… окажется сильнее. Ты убьёшь того, кто появится в этом теле вместо меня. А потом убегай, на стрельбу придут другие.

Алексей снимает «Сайгу» с предохранителя, отдает девушке. Не торопясь, глядя под ноги, идёт навстречу неизвестному. То, что он один, понятно по звуку шагов. Бетонированная дорога задирает плоскую спину вверх, тень незнакомца вытягивается, превращаясь в несуразную карикатуру на человека. Незнакомец идёт молча, почти не размахивая руками. Под ногами с треском сминаются пластиковые стаканчики, хрустит бумага, шаги отдаются эхом от близких стен. «Уверенно идёт, сука! — подумал Алексей, чувствуя закипающую злость. — Не боится. Это хорошо, что не боится. Самоуверенность верный путь к поражению». Мельком смотрит, отмечает про себя, что это мужчина в тёмном костюме, брюки смяты, туфли грязные и будто заплёванные. Алексей наклоняется, полусогнутые руки прижимаются к груди, идет бочком. Издалека такое положение тела и рук воспринимается как поза покорности. На самом деле такое положение тела даёт возможность ударить без замаха. И сразу наповал!

Неизвестный подходит вплотную. Запах давно немытого тела достигает ноздрей, Алексей невольно морщится и дёргает головой — запах не стиранных носков всегда приводил в бешенство. Когда до вонючки остаётся всего ничего, то есть можно щёлкнуть по носу, полусогнутая правая резко выпрямляется, тело подаётся вперёд и вбок, крепко сжатый кулак врезается в левую скулу. Короткий хряск и люфт челюсти возвещает, что кость сломана и вся нижняя часть выбита. Незнакомец падает на бетон, будто мешок с овсом, тяжело и гулко. Только после этого Алексей поднимает глаза. У ног распростёрт худощавый мужчина, руки неловко подвёрнуты, ноги растопырены, словно мужик готовится к осмотру простаты, на бледном лице топорщится недельная щетина. Глаза закатились под лоб, белки покрыты желтушным налётом. На страшно вывернутую вбок и смятую челюсть глядеть не хотелось.

— Эй, как там тебя… выбирайся! — негромко произносит Алексей. — Все проще, чем я думал.

Слышится треск и хруст, из переплетения алюминиевых стоек и картонных завалов выбирается девушка. Суетливо, как белка, пробирается среди коробок, оружие держит на вытянутых руках стволом вниз.

— Ботаник какой-то, — презрительно морщится Алексей. — Можно было теннисным мячиком с ног сбить.

Девушка подходит ближе, вытягивает шею и внимательно смотрит на неподвижное тело. Присыпанные порошком волосы ниспадают на лицо, мешают видеть. Левая рука тянется к голове, пальцы правой крепко сжимают «Сайгу» за рукоять, но тяжёлое ружье с круглым, как у ППШ, магазином неудержимо стремится вниз, к бетонному полу. Алексей кривится, хочет сказать, чтобы аккуратнее с оружием… краем глаза замечает движение на полу. «Ботаник», которого он считал мёртвым, вздрагивает, прижатая к бетону голова медленно поворачивается. Изуродованная челюсть выпадает вниз и вбок, будто багажник перевёрнутого автомобиля. Страшно вывернутые глаза начинают двигаться, появляется радужная оболочка, выползают чёрные, до предела расширенные зрачки. Глазные яблоки наливаются странным слюдяным блеском, будто наполняются жидким стеклом. Алексей хочет отвернуться, он помнит, что смотреть нельзя… и тут их взгляды встречаются! Знакомая волна слабости пробегает по телу, мышцы наливаются тяжестью, в ушах появляется гул и странный зуд в голове, будто мелкие насекомые забрались в черепную коробку и копошатся там, в мозгах.

— Не смотри!!! — доносится словно издалека истошный крик девушки. Чуть слышно лязгает железо и Алексей понимает, что сию минуту он умрёт — трусливая девка разнесёт ему башку зарядом картечи. Именно эта мысль, что умрёт от руки трусихи, заставляет отшатнуться. Взгляды размыкаются, слабость и звон тотчас исчезают, возвращается слух и способность ясно мыслить.

— Я и не смотрю, так… — пожимает плечами Алексей. Недолго думая, он со всей силы пинает голову оживающего урода, хрустит черепная кость, голова откидывается вбок, шея сгибается почти под прямым углом. Алексей оборачивается к девушке, с улыбкой говорит: — Порядок!

Чёрный глаз «Сайги» пристально смотрит прямо в лицо, ствол неподвижен, тонкие женские пальцы крепко сжимают рукоять, взгляд из-под опущенных волос испуган, но решителен.

— Ты как? Ну, в смысле, ты — это ты? Или ты — это он? — спрашивает девушка.

— Я — это я, — твердо отвечает Алексей.

— А откуда мне знать? — не опускает ствол девушка.

— Ты смотришь мне в глаза и ничего не происходит, верно?

Девушка с облегчённым вздохом опускает ружье, подходит ближе.

— Ты прав. Давай выбираться отсюда, а? — говорит она, протягивая оружие.

— Выберемся. Но сначала я хочу разобраться во всем. Меня зовут Алексей… Лёша. А тебя?

— Ксения, — тихо отвечает девушка. — А нельзя потом… разбираться во всём?

— Потом станет темно. Лучше сейчас.

Дорога поднимается, бетонная полоса упирается в стену и круто сворачивает вбок, задираясь ещё выше. В широкие окна течет тусклый свет заходящего солнца. Этажом выше располагается гараж. «Ботаник» припёрся именно оттуда. Возможно, он один торчал там, среди брошенных машин. А, возможно, и нет! Волков перекинул оружейный ремень на левое плечо, плотно прижал приклад к боку и так шёл, готовый стрелять при малейшей угрозе.