— И меня еще обвиняют в нагнетании драматизма! — рассмеялся герцог. — О каких последствиях идет речь, мастер Смит?

Тот поднял брови.

— Об истреблении человечества на этой планете, — ответил он, улыбнулся и встретился с герцогом взглядом. — Достаточно высокие ставки, чтобы заинтересовать вас, Габриэль?

— Да, — кивнул герцог.

— Хорошо. Потому что, пока мы слабы во всех отношениях, враг понятия не имеет, кто вы такой. Или на что способен я. — Улыбка мастера Смита была настолько же естественна, насколько фальшива жестикуляция. — Приятно обзавестись настоящим противником после тысячелетий нейтралитета. Это возбуждает. Для победы нам потребуется какое-нибудь чудо от вашего Бога. Но я всегда считал, что быть униженным намного занятнее. Тем почетнее победить, а если проиграешь, то и взятки гладки.

— Не от моего Бога, — вырвалось у герцога. Отец Арно фыркнул. Мэг кивнула.

А Гармодий проговорил:

«Ох, вот этого я и боялся».

Орли приказал возвести замок, а получил кучу сараев, один другого хуже. Юноши, что последовали за ним, — их становилось все больше — не желали ни строить из дерева твердых пород, ни сооружать сортиры, ни крыть, как положено, крыши. Он мог бы их запугать, но мотивировать было трудно, когда не находилось города для разорения. У них были мертвые глаза, и они отвергали даже подобие дисциплины, предпочитая тупое насилие.

Сараи злили его изо дня в день.

Сейчас у него набралось более трехсот воинов в возрасте от одиннадцати до семнадцати лет. Из старших юношей только немногие были обучены полностью, и он всякий раз, когда имел силы отойти от костра, приказывал выводить мальчишек в снег, где муштровал их, как натаскивали солдат-южан. Разжившись арбалетами в Непан’ха, он клянчил у Шипа стрелы, пока чародей не понаделал их столько, что впору было использовать в качестве кольев для палаток — серьезный расход колдовских сил, который, однако, позволил Орли превратить даже самых бестолковых юнцов в бесшумных убийц.

Он заставил их выстроить длинный сарай для упражнения в стрельбе и еще один, под ночлег, и при каждом пополнении на пятьдесят душ приказывал строить новый.

Он хотел вырыть колодец, но в итоге был вынужден удовольствоваться водой, которую приносили из священного озера. Юнцы какое-то время боялись, но привычка породила презрение, и они стали пить священную воду ежедневно и жестоко дрались между собой.

Среди его рекрутов попадались и девочки. Ими пользовались регулярно, и ни одна не возбуждалась — несомненно, какое-то темное колдовство, но Орли не беспокоился, хотя ему постоянно чудилось обвинение в их черных пустых глазах и жидких волосах. Они не кричали, а жаловались не больше, чем остальные недоростки-солдаты, и он расхаживал среди них, как бог войны, приказывал упражняться, мыться, раздеваться, одеваться... и в конце концов они подчинились. Старшие мальчики сопротивлялись, пока он одного не убил.

Орли подрос. Это его потрясло — ему говорили, что пора роста прошла. Он стоял и таращился на свои бисерные леггинсы и голые лодыжки, недоумевая, с чего вдруг вымахал на четыре пальца и что это предвещает, когда внезапно рядом возникла человеческая оболочка Шипа.

— Найди мне пару самых бесполезных ртов, — сказал Шип.

— Запросто, — ответил Орли.

Он проводил мага в главный сарай, где выбрал детину, руки и ноги которого напоминали окорока. Юнец мочился на другого, а трое того держали.

— Хвост! — позвал Орли.

— Чего еще?.. — заканючил тот.

— Ты нужен. — Орли отвесил ему затрещину и схватил второго — заморыша, которого держали остальные. — И ты, Бельчонок. Хозяин требует обоих.

Оба сразу притихли, от них завоняло страхом.

— Сейчас все начнется, — сказал Шип. — Твои воины, Орли, не впечатляют меня.

Он произнес это голосом низким и хриплым. Воины отползли подальше. Возможно, их испугала длинная деревяшка, торчавшая у него в животе, и петля кишок, которая вылезла со стороны поясницы. А может быть, запах.

— Ты ранен? — спросил Орли.

— Нет, — ответил Шип.

Колдун еще ни разу не выглядел таким чуждым, но он заставил себя выпрямиться, как подобает Орли.

— Стручок и Стрекоза докладывают, что галлейцы разгромили Мон Реаль. — Он сделал паузу и посмотрел на хозяина, но впустую. Шип пребывал в оболочке Знатока Языков и ничего не выдал. — Если мы собираемся воевать с ними, то нам понадобятся новые рекруты.

Шип и глазом не моргнул.

— Нет, — сказал он. — Мы сделаем их союзниками. Они сломили Северный Хуран. С побежденных взять нечего.

Орли обвел взглядом мальчишек и девчонок, которые составили его «армию».

— Понимаю, — ответил он.

Орли не впервые подивился непостоянству нового господина и легкости, с которой тот мог отвергнуть его небольшое войско.

— Когда я завершу дела здесь, я отправлюсь к галлейцам и помогу им решить, чем заняться дальше, — сказал Шип.

Лицо его не выражало абсолютно ничего. Все равно что беседовать с камнем.

Орли сохранил выдержку.

— Мне нужны мечи, амуниция, еще арбалеты и шлемы. Может быть, лошади. Учебный плац.

— Хорошо, — кивнул Шип. — Это я раздобуду.

— Когда будет битва? — спросил Орли. — Ты собирался привести ко мне Мурьена.

— Жена постаралась настроить его против меня. — Шип говорил словно издалека. — Все произойдет весной. Муштруй людей хорошенько, Орли. Не подведи, потому что с галлейцами ты можешь стать мне не нужен, как и тебе не нужна эта пара, хотя она из сильнейших.

Мальчишки начали всхлипывать.

И продолжали рыдать, пока Шип скармливал обоих яйцам, которые пожирали их души.

В дверь настойчиво застучали, и Редмид, накинув одежду, пошел открывать. Дом дрожал — через соломенное покрытие задувал холодный воздух. Билл обнажил фальшион, открыл дверь...

Рослая, как боевой конь, там ожидала Моган, ее гребень стоял торчком.

— Идем, — позвала она. — Ты мне нужен. Оденься потеплее.

Редмид оглянулся на Бесс, которая сидела на своем тюфячке, набросив на плечи тяжелую волчью шкуру.

— Иду, — ответил Редмид.

Решение далось ему нелегко. Она могла его съесть. Даже сейчас он улавливал волны ярости, которые расходились от нее. Но выдержки у нее было больше, чем у других Стражей, а нетерпение из-за срочности дела читалось даже в ее чужеродном облике.

Он натянул две пары портков, надел поверх леггинсы из оленьей кожи и снял со стены сапоги, которые были в ходу у пришедших из-за Стены — тяжелые, из лосиной шкуры, с высокой шнуровкой и на меху. Облачился в добротный шерстяной балахон — белый, какие носили повстанцы; захватил фальшион и лук, который сделал в тепле своей маленькой хижины. Набросил и застегнул старый капюшон, поверх него меховую шапку и натянул тонкие перчатки. Бесс надела ему сверху толстые рукавицы, похожие на рыцарские наручи, только из кожи и шерсти.

Бесс уже стала для него больше чем просто спутницей. Ее глазами он взирал на Владение — ей нравилось видеть ирков, Стражей и фей. Детские сказки ожили, и она обрела некое подобие рая. Он же считал Стражей монстрами, и ее восприятие помогало ему сохранять душевное равновесие.

— Помоги ей, — шепнула Бесс. — Если Моган ищет твоей помощи, то это и всем нам на пользу.

Поцеловав ее, он вышел на лютый холод и в снег.

Высокая демоница завернулась в меха и сделалась вдвое больше в обхвате.

— Мое племя расходует все свое тепло, — призналась она. — Зима для нас крайне опасна.

— Так что случилось, леди? — осведомился он.

— Ты можешь поехать верхом?

Он состроил гримасу.

— В этом селении лошади не сыскать.

Она затрусила прочь, утаптывая перед ним снег могучими трехпалыми ступнями, и дорога сделалась легкой, кроме тех мест, где Моган встречался сугроб. Но завела она его не дальше, чем за решетчатые ворота Владения.

— У Тапио есть боевые олени. Тамсин заседлала тебе одного.