Другие согласились. Управляющий поерзал.

— Тогда зачем мы собрались? — спросил он.

Абблемон швырнул пергамент на стол.

— Граф Арелат послал королю вызов. Он хочет сразиться один на один.

— Ожидаемо, — скривился Гисарме. — Конечно, старый граф съест короля и не подавится — он едва ли не лучший копейщик на свете.

Абблемон покачал головой. Если тема была для него болезненна — а она была, — то он умело скрыл отвращение.

— Король не станет сражаться, — ответил он.

Все опешили.

— Это же Галле! — сказал де Рибомон. — Он обязан дать бой.

Абблемон вздохнул.

— Джентльмены, король усматривает в этом вызове неприкрытое намерение графа возродить былое королевство Арелат. Согласитесь, что там, наверное, соответственно и расценят поражение короля в поединке?

— Упаси меня Боже от новой горной кампании, — проговорил Стелкер.

По лицам рыцарей было ясно, что им это не по душе.

— Дождитесь, когда де Вральи узнает, что король не принял вызов, — сказал де Рибомон.

Повисло молчание.

Абблемон снова покачал головой.

— Не в том беда, — сказал он и разгладил пергамент. — Граф прислал нам не только вызов, но и подробное описание стычки — вернее, ряда стычек, в ходе которых его воители повстречались, похоже, с ирками.

— Скороспелый вывод, — сказал де Рибомон. — Лично я полагаю, что у нашего юного короля есть голова на плечах. Граф де Сартрес попросту пользуется этим нелепым предлогом для ввода войск. И кстати, Абблемон, не вы ли сказали нам, что в маленькой неприятности с королем виновата ваша племянница?

Абблемон не моргнул глазом. Он сохранил на лице кроткое, дружеское выражение — обычное для Жеребца.

— Дело деликатное, — признал он. — А деликатнее всего, наверное, вот это доказательство.

По его знаку слуга извлек из мешка и положил на стол отрубленную голову. От нее потянуло гнилью.

Это был ирк во плоти, с клыками и прочим.

— Подделка невозможна? — спросил мессир Кьямбери.

— Мать-перемать, — покачал головой Стелкер.

Гисарме подался вперед.

— Друг мой, я не хочу назвать вас лжецом, но королева говорит иное. Она утверждает, что крошка ни в чем не повинна и чуть ли не святая. И если так, то не в своем ли праве граф? — Управляющий никогда не вставал на сторону Жеребца. — Он посылает эту голову в доказательство своей верности. И он верен. Разве нет?

Абблемон проигнорировал тон управляющего.

— Мне кажется, что, верен граф или нет, весной нам понадобится войско.

Вмешался де Рибомон:

— Милорды! Если на юге разместить войско, то не останется людей для де Вральи и почти никого — для действий на севере Новой Земли.

— Что с деньгами? — осведомился управляющий.

— На вторую армию не хватит, — сказал Абблемон. — Думаю, их слишком мало, чтобы расплатиться даже с копейщиками Кавалли.

Стелкер улыбнулся.

— Милорды, он же на корабле и плывет в Новую Землю — больше и не придется платить.

Тем же вечером король слушал музыку в обществе своей королевы-этруски. После концерта он отправился в верхние дворцовые покои, где развлекся мировыми новостями. В конце он уже смеялся, придя в излюбленное расположение духа. С миром был полный порядок.

— Я пропустил военный совет? — спросил вдруг король.

— Да, монсеньор, — кивнул Абблемон.

— Надо же! А все из-за глупости королевы — я должен был, дескать, взглянуть на ее новый гардероб. Речь шла о чем-нибудь важном?

— Нет, — ответил Абблемон. — Нет, ваше величество.

—Мы проигрываем, — сказал Нэт Тайлер.

Он сидел в большом зале и наблюдал за иркскими музыкантами, исполнявшими волшебные мелодии. Им завороженно внимали двести мужчин и женщин.

Редмид уже сто раз думал о том же. И то же самое о себе, потому что в его руке уютно лежала кисть Бесс, прикрытая столом.

— Если мы еще продолжаем этот бой, то нужно уходить, — бросил Тайлер. Он наградил Редмида свирепым взглядом. — Что, тебя тоже заколдовали?

Редмид сел прямее, как школяр, получивший нагоняй от учителя. Но Бесс возразила:

— Нет, мы не заколдованы, Нэт Тайлер. Только мало кому из смертных удается достичь таких высот. Мелочь, а такая игра. Ох, какая игра! — Она покачала головой. — Зачем это? В последние дни я счастлива, как никогда. В жизни такого не было. Даже... — Она помедлила, и по ее лицу пробежала тень. — Даже в детстве.

Нэт встал.

— Я за уход, — заявил он. — Выздоровел. Я больше не желаю находиться в сне. Я хочу убить короля и освободить людей.

Редмид откинулся на спинку.

— Нэт, — сказал он.

— Что? — спросил старший. — Я еще верен себе, даже если ты — нет.

— Зима на подходе, — ответил Редмид.

— Если ты скажешь, что пойдешь со мной, то и остальные пойдут, — заявил Тайлер.

Редмид внимал колдовской музыке, как будто та звучала в голове, и рассматривал щедро украшенные стены — гобелены с ажурными узорами, которые смущали его человеческое зрение; богатые краски войлочных завес.

— Дай мне подумать пару дней, — сказал он со вздохом.

И дни прошли.

Он жил в маленьком доме с Бесс и ничего другого не хотел. Они играли в игры, пасли овец и занимались любовью. Другие повстанцы сдружились — порой ходили в гости и делили трапезы, а иногда собирались в большом зале.

Отряды пришедших из-за Стены являлись и уходили, а время от времени приводили женщин. У повстанцев женщин было немного. Теперь их стало больше — или, наверное, стало меньше повстанцев.

В одно морозное утро Редмид отправился за дровами. Мужчины, обладавшие железными топорами и могучими мускулами, сделались главными добытчиками дров во всем поселении и постепенно взвалили на себя хозяйственные обязанности на иркский манер: лучшие в каком-нибудь деле за него и брались, ему и учили.

Редмид был толковым дровосеком — умелым и в то же время ленивым. Он предпочитал найти какое-то одно дерево — желательно большой и крепкий клен, уже погибший, но еще стоящий или уже рухнувший, но недавно, чтобы верхние ветви еще не загнили на земле. Редмиду нравилось бродить с топором на плече под осыпающимся снегом, вдыхать запах леса, чувствовать холод в почти обнаженных руках.

И он не расставался с мечом, потому что вокруг раскинулась настоящая земля Диких из детских сказок. По этим болотам шастали хейстенохи; в холмах на юге рыскали огромные горные тролли, а боглины подкапывались там, где не бегали, тогда как гигантские бобры возводили шестифутовые запруды, стоявшие по сто лет, а на полянах паслись стада бизонов, за которыми присматривали стражи, лесные демоны. Они тоже навещали Сказочного Рыцаря. Редмид к ним понемногу привыкал. Но подозревал, что при встрече один на один в лесу он окажется не другом, а жертвой.

Поэтому он шагал с удовольствием, но был начеку. И все-таки Тапио Халтия застал его врасплох, когда он в раздумье остановился у остова огромного дуба.

— Ну, ч-ч-что? Ч-ч-человек. — Ирк был того же роста и передвигался бесшумно.

Редмид приветливо кивнул.

— Сэр Тапио, — произнес он.

Сказочный Рыцарь взглянул на рухнувший дуб.

— Вс-с-се мы так конч-ч-чим, — пропел он. — С-с-сколько бы зим ни прожили.

Редмид кивнул снова.

— Ко мне прих-х-ходит много гос-с-стей, ч-ч-человек. — Сэр Тапио пересекся с ним взглядом, и в бездонных, лишенных белков глазах ирка стояла синева, какая бывает в летнюю звездную ночь.

Редмид всегда испытывал трудности при общении с ирком, мышление которого отличалось от человеческого.

— Что за гости? — спросил он.

— С-с-союзники, — ответил Тапио. — Х-х-холод в воздухе — первый укус-с-с войны.

Редмида озадачил оборот, который приняла беседа, но разговоры с предводителем ирков никогда не давались легко.

— Войны? — переспросил он. — Какой войны? С королем?

Сказочный Рыцарь совсем по-человечески пожал плечами.

— Мне безразличны короли людей, — сказал он. Его голос звучал как слаженный оркестр из дюжины струнных инструментов. — Я думаю о войне с с-с-соперником. Я с-с-советуюс-сь с теми, в ком вижу с-с-союз-ников.