С коридорного потолка тускло светила лампочка. Перекошенная дверь вела в помещение под лестницей.

«Это и есть каптёрка Хламкина!» – подумал Слёзкин и потянул за ручку.

Крохотная комнатушка была завалена отслужившими свой срок стульями, тазами, швабрами и прочей рухлядью. Малыш нащупал на стене выключатель, загорелся настенный фонарь, осветив бордовое облезлое кресло и обтрёпанную кушетку напротив неё. На полу валялся сломанный биллиардный кий. Славик схватил тяжёлую палку и стал размахивать, представляя, как будет сражаться со злой крысой. С таким оружием было совсем не страшно.

Мышонок улегся на кушетку и положил кий рядом с собой.

Угол под самым потолком был затянут паутиной. Неизвестно откуда взявшаяся муха влетела в коварные сети и с яростным зудом забилась в липких нитях. Появился паук на длинных тонких лапах и засуетился вокруг жертвы, опутывая её клейкими нитями паутины. Звук, издаваемый несчастной, становился всё слабее. Очертания паука слились в серое бесформенное пятно. Глаза мышонка закрылись, и он уснул.

Гапкин застал градоначальника за необычным занятием. Осёл Мартын Глебович Бунтель, вооружившись лупой, с глубокомысленным видом рассматривал блестящую побрякушку величиной с булавочную головку. При этом он был настолько увлечён этим занятием, что даже не взглянул на вошедшего в кабинет начальника отделения.

Филипп Павлович, потоптавшись на месте, вежливо кашлянул. Мэр поднял глаза, показал предмет своего внимания.

– Что это?!

Майор пожал плечами.

– Не то запонка, не то застёжка.

Презрительная насмешка высветилась на ослиной морде.

– Застёжка, запонка, пряжка, брошка… Ни черта не смыслишь, майор. Это подслушивающее устройство! – Бунтель поднял копыто. – Я обнаружил его у себя под столом!

– Не может быть.

– Очень даже может быть! Твоя башка, видно, плохо варит, и я, к сожалению, не могу приставить на её место свою.

Филипп Павлович представил себя с ослиной головой и поёжился.

– Б-рр-р!

– Не делай круглыми глаза! Может быть, мне на хвост сел смертельный враг… надо пошевеливать копытом, а твоя Служба и ухом не ведёт. Бери эту железку и разбирайся.

Блестящая штучка показалась начальнику отделения знакомой.

– Мне кажется, я где-то подобное уже видел… но на подслушивающее устройство, вроде бы, не похоже…

– Не похоже, не похоже… это самая натуральная подслушка. Если ты не понимаешь, то я точно знаю. Вот смотри, четыре усика торчат. Два согнуты, а два стоят прямо. Это что?

– Мне трудно сказать…

– А я тебе скажу. Это антенны. На них накапливается информация и прямо из кабинета отправляется моему недоброжелателю. На, потрогай.

Гапкин прикоснулся к острым кончикам «антенн» и недоверчиво хмыкнул.

– А ты не хмыкай. Расхмыкался тут, понимаешь. Отдай своим специалистам. Пусть обследуют на аппаратах. Надо проработать все версии. Может заговор политических противников, а может ещё хуже – моя жена, Муся Исаевна, за мной следить решила… у неё ума хватит. Так, вот, я власть, а ты и твоя Служба должны обезопасить мою личную жизнь от бестактных вторжений, в том числе, и со стороны супруги.

Мартын Глебович заёрзал в кресле и вытянул длинные ноги. Молнии заиграли на высунувшихся из-под стола штиблетах.

– Извините, – сказал майор, отворачиваясь и делая вид, что вытирает нос платочком. Ему с трудом удалось сдержаться, чтобы не прыснуть от смеха: на начищенной до блеска коже левого полуботинка градоначальника сияла маленькая декоративная бляшка. На правом должна была быть точно такая же, но оторвалась, и на её месте остался только тёмный отпечаток с четырьмя крохотными дырочками по краям: это её – отскочившую бляшку, Бунтель принял за подслушивающее устройство. Но не станешь же указывать мэру, хоть он и осёл, на его глупость!

– Пусть самые лучшие специалисты проверят на аппаратах. Результат доложите мне лично, – строго сказал градоначальник.

– Непременно.

– Есть ли у вас что-нибудь новенькое по «Мышиному кредиту»? – переменил тему Бунтель.

– Пока нет, но работаем…

– Я вижу, как вы работаете, если простую, понимаешь, прослушку распознать не можете. Видимо, пока сам за «Мышиный кредит» не возьмусь, толку не будет.

«Этого ещё не хватало! – подумал Гапкин. – Не дай Бог влезет со своими ослиными мозгами и таких дров наломает, что век не распутаемся. Однако, в одном мэр прав, нашумевшее дело надо обязательно раскрыть. Зацепок, правда, мало. Куда же делась, эта разноглазая гастролёрша, помешавшая Поросюку сделать звонок руководству банка? Она наверняка связана с грабителями и знает, где скрывается Лёмпа со своей Бригадой».

Между тем, особа, устроившая в день ограбления истерику в «Мышином кредите», находилась совсем неподалёку от мэрии в гостинице «Гусь лапчатый». Это была Дуся Баламут, известная в воровских кругах под кличкой Цаца, но вряд ли кто-то смог бы признать скандалистку в абсолютно белой кошке с совершенно одинаковыми голубыми глазами.

Дуся в шёлковом тёмно-синем халате сидела на пуфике перед трельяжем в самом дорогом номере лучшего городского отеля и раздумывала, какими линзами на этот раз замаскировать голубизну своих глаз.

Номер имел персональное название «Амбассадор делюкс», занимал весь третий этаж и состоял из просторной гостиной с креслами и круглым столом, спальни с широченной кроватью, и будуара, обставленного многочисленными зеркалами. Остановив свой выбор на карих, Дуся полюбовалась в зеркале на новый имидж и сказала сама себе:

– Под такие гляделки лучше всего подойдёт тусклая, невыразительная внешность.

Из многочисленных баночек, которыми был уставлен туалетный столик, она придвинула к себе одну и, прищурившись, стала кисточкой накладывать грим на белоснежные щёки. Её холёная физиономия уже приобрела вполне заурядный облик самой простой, ничем не примечательной серой кошки, когда скрипнула дверь, и в многочисленных зеркалах отразилась коренастая фигура рыжего кота с несоразмерно большой головой и короткой толстой шеей. В правой лапе у вошедшего была зажата карточная колода.

Это был Дусин сожитель Дорофей Мурлыга, зарегистрировавшийся в гостинице как президент фонда «Коготь милосердия».

– В этой дыре – Мышанске, мы, кажется, сняли всё, что могли, – хрипло мяукнул кот, и колода в лапах профессионального шулера сама собой разложилась веером и тут же сложилась. – Пора сваливать.

Дуся, закусив губу, подрисовала три тёмные вертикальные полоски между бровями и прошипела сквозь сжатые зубы:

– Слинять – не проблема, сняли тачку… вжик, и ищи ветра в поле. Но Бригада Лёмпы! Менты дороги перекрыли, если волков повяжут, они сдадут нас с потрохами. – Кошка повернула острую морду вправо, затем влево. – Потусуемся пока. Как волна спадёт… сплавим сначала Бригаду… а потом уже и сами смажем лыжи. А пока, то да сё, какую-нибудь халтурку по мелочи замутим… чисто ради искусства.

Кот с сомнением покачал головой.

– Ты же сама говорила, в одном месте два раза не стреляем.

Дуся, работая кисточкой, подпёрла щёку языком изнутри.

– Не стреляем, но чтобы не сидеть без дела, почему бы не замутить… так, без риска, чисто из спортивного интереса?

Она стёрла с губ остатки помады и встала. Теперь это была не очередная гламурная красавица, каких много перевидал этот роскошный будуар, а всего лишь обыкновенная домашняя, ничем не примечательная серая кошка.

– Ну, как?

– Как всегда великолепно!

Дуся достала из гардероба и затолкала в рюкзачок цветастый платок, надела большие чёрные очки. Бордовая вязаная шапочка, закрыла перекрашенный лоб.

– Чао, – она закинула за спину рюкзак, с которым почти никогда не расставалась, послала от двери воздушный поцелуй и исчезла.

Когда-то эта кошачья парочка выступала в столичном театре. Дуся Баламут, способная изменить до неузнаваемости свой облик и подделать чужой голос, пародировала и пела, Дорофей развлекал публику силовыми номерами и карточными фокусами. С позором изгнанные из прославленного коллектива «за мошенничество, воровство, вымогательство и другие поступки, «несовместимые с высоким званием артиста» бывшие «звезды» шоу-бизнеса начали использовать свои эстрадные таланты в далёких от искусства целях. В криминальных кругах сожители получили известность вместе, как «Парочка», а по отдельности, как «Цаца» и «Винт».