В ответ на это Хомячков зачастил лапками и уже почти бежал, когда кот нагнал его. Острые когти пронзили ткань плаща, и директор услышал сердитый кошачий голос.

– Куда же вы так торопитесь?

– Я очень спешу. Что вам угодно, господин кот?

– Я слышал, что вы недавно купили говорящего попугая, это правда?

«Он подослан Службой порядка, чтобы арестовать меня за махинацию с покупкой Григория», – решил Хомячков и, бросив на преследователя быстрый взгляд, пропищал:

– Да, я купил попугая за пятьсот хрустиков. А вам какое дело?! Что вы вмешиваетесь, господин кот?! – Константин Вадимович, полный решимости ни в коем случае не признавать свою вину, изобразил возмущение.

– Зря вы так… меня совсем не интересует, сколько уплачено за попугая… Я президент фонда «Коготь милосердия» Дорофей Мурлыга… Мой фонд создан для помощи мышам… по профессии я финансист, так уж жизнь сложилась, – кот с сожалением пожал плечами, – но по призванию – дрессировщик говорящих птиц… хобби у меня такое.

– Ну и что из того? – несколько успокоился директор.

– Ничего… просто хотел вам сказать… говорящие птицы – особы привередливые, с большим гонором, если появятся трудности во взаимоотношениях, ваш питомец, к примеру, откажется говорить, или, не дай бог, начнет заикаться, буду рад помочь, – кот достал из кармана визитную карточку и протянул директору.

На дорогой мелованной бумаге значилось: «Дорофей Мурлыга, президент фонда «Коготь милосердия», и был проставлен номер телефона.

В тот момент, когда Хомячков, сунув визитку в бумажник, вежливо, но прохладно поблагодарил рыжего кота, в редакции газеты «Мышанские зори» раздался звонок. Корреспондентка Сорокина взяла аппарат. Звонили с незнакомого номера.

– Капа, это я Элла, – услышала Капитолина голос своей приятельницы.

– На моей мобиле батарейка сдулась, так я с другого телефона. Тебе повезло. Есть новость. Неплохая. Волки, которые ограбили «Мышиный кредит», объявились у нас в Кураково! Слушай…

Окончив разговор, Сорокина уселась за компьютер и быстро набрала материал.

На следующее утро капитан Бульдогин вошёл в кабинет Гапкина со словами:

– По делу «Мышиного кредита» ничего значительного установить пока не удалось.

– Ничего значительного, хм… а незначительное… что новенького по обстановке в городе.

– Так, мелочёвка. В гостинице «Гусь лапчатый» новые постояльцы: кот Мурлыга – владелец фонда «Коготь милосердия», и как водится у богатых котов, певичка при нем на содержании.

– Что-то я про этого Билла Гейтса ничего не слышал.

– Ты же знаешь, Палыч, миллионеры в наше время плодятся, как кролики. Мурлыга прибыл по делам бизнеса.

В дверь постучали. Вошёл Петрухин.

– «Мышанские зори», товарищ майор. Там есть заметка… я её фломастером выделил… мы роем землю здесь, а Лёмпа с Бригадой оказывается уже в Кураково, – ефрейтор положил на стол газету и вышел.

Палыч снял очки, протёр салфеткой и вновь надел. В глаза бросился заголовок «Бандиты объявились в Кураково».

В статье корреспондентки Сорокиной говорилось, что на рынке города Кураково, видели трёх волков очень похожих на тех, которые ограбили отделение «Мышиного кредита». Они были пьяны, шумно разговаривали, разбрасывались хрустиками направо и налево.

Торговке заплатили за пять килограммов баранины, а когда неожиданно прибыл наряд Службы порядка, поспешно смылись, оставив купленный товар на прилавке.

– М-да, – Палыч поднял очки на лоб, поводил носом по газетной странице и шумно втянул ноздрями запах типографской краски, – чепуха… если это было так, нас бы обязательно поставили в известность… Чую, Кузьма, чую… печёнкой… всем нутром чую… не могли бандиты мимо нас проскочить… наверняка, в городе залегли и ждут, когда мы расслабимся. У меня интуиция… И разберись с Сорокиной. Выясни, откуда у этой лапши, что она в газете тиснула, ноги растут.

Дни шли за днями. По утрам школа звенела от детских голосов, к вечеру занятия заканчивались, и всё затихало. С наступлением сумерек, когда темнота расползалась по опустевшим коридорам, вспыхивали окна директорского кабинета – Константин Вадимович приходил в школу первым и уходил последним.

Хомячков не имел ни жены, ни детей и делать, собственно говоря, в трехкомнатной норке на десятом этаже по вечерам было нечего.

Оставаясь в одиночестве в пустом здании, директор пил чай с коврижками, которыми его снабжала буфетчица, смотрел телевизор, размышлял, а, если на него находило меланхолическое настроение, мечтал.

С приобретением Григория у Хомячкова появилось новое занятие – общаться с попугаем. В сущности, общение сводилось к болтовне самого директора, а попугай, занимаясь своими попугайскими делами, не спешил вступать в беседу.

Нежелание Гриши проявлять свои ораторские способности, за которые были уплачены денежки, перешло все допустимые пределы, и никакая Корпоративная Тайна не могла остановить ползущие по школе шепотки о том, что купленный директором за бешеные деньги попугай никогда не говорил, не говорит и говорить не будет.

Проблему надо было решать.

Хомячков достал из ящика визитку президента фонда, увлекающегося дрессировкой птиц, долго рассматривал её, для чего-то поскреб коготком заглавные буквы «Д» и «М» и набрал номер.

– О, Константин Вадимович! – мяукнула трубка с такой радостью, будто Дорофей Мурлыга ожидал этого звонка, как манны небесной. – Проблемы с попугаем?! Не ест? Не пьет? Щипается?

– Нет, другое. Молчит, как рыба, а за него, между прочим, Константин Вадимович, пятьсот хрустиков отвалил. В школе пошли грязные инсинуации…

– Хорошо, я буду у вас в ночь с четверга на пятницу.

– Во сколько?

– Ровно в полночь.

– Почему же так поздно?

– Время после полуночи самое хорошее для дрессировки, не волнуйтесь, ваш попугай заговорит очень скоро.

– Сколько это будет стоить? – забеспокоился Хомячков.

– О чём речь?! – воскликнула трубка. – Я президент фонда, призванного помогать мышам. Это такая мелочь для меня! Кроме того, я сам получаю громадное удовольствие от своего хобби. А так от денег устаешь. Здесь миллион, там миллион… куда их девать, куда пристраивать?! Когда один – два ещё туда-сюда, но у меня их много! Голова пухнет… акции, биржевые курсы, инвестиции… хочется, иногда, бросить всё к чёртовой матери и опять ловить…

– Кого ловить? – спросил Константин Вадимович, чувствуя, как у него появляется дрожь в коленях.

– Ну, конечно, этих птиц… вы не подумайте плохого… я их учу говорить, а потом отпускаю. Повозишься с птичкой, знаете, легче становится. Все эти миллионерские заботы уходят на второй план, жизнь смотрится по-другому. Кстати, к какому виду относится ваш попугай?

На этот вопрос у директора ответа не было.

В порядке подготовки к полуночному визиту дрессировщика в школьной библиотеке была взята энциклопедия «Жизнь животных». Из солидного четырехтомного академического издания Константин Вадимович неожиданно для себя открыл, как много разных сомнительных личностей, называющих себя учёными, кормится за счёт «братьев наших меньших».

Кроме муховедов, к которым принадлежит известный во всем мире профессор Д. Брегель (о нем помещена отдельная статья в третьем томе энциклопедии, посвященном членистоногим, трилобитам и онихофорам), имеются сотни других специалистов, в том числе, кроликоведы, утковеды, соловьеведы и попугаеведы.

Последних не так много, но они всё-таки есть. Предмет их исследований – попугай, которого издание представляло, как птицу с загнутыми когтями и повернутым назад четвертым пальцем, питающуюся растительной, реже – животной пищей. Самый большой хищник из этого рода птиц – попугай нестор, обитающий в Новой Зеландии и нападающий даже на овец.

Хомячков прочитал про все триста пятнадцать известных науке видов попугаев, такой разновидности, к которой можно было бы отнести Григория, наука ещё не знала. Директор закрыл энциклопедию, зажмурил глаза.