На второй день чуть свет я направился к своим лункам. Утерянную махалку заменил новой, изготовленной из сухой тальниковой палки. Солнце, выйдя из-за ивовых зарослей, обдало торосы розовым светом, осветило сосредоточенные лица рыбаков. Вот сидящий впереди рыбак вытащил щуку. За ним — второй, третий, четвертый. Начался утренний клев. А у меня ни одного подхода. Прошел час. Мой сосед поймал шесть щук, а тут хотя бы один толчок.

Меняю блесны, и опять никакого результата. Может, сменить лунки? Но ведь ловилась же вчера щука на этом месте!

Приближается одиннадцатый час. Меня уже охватывало отчаяние, как вдруг блесна вздрогнула и остановилась на месте, словно зацепилась за бревно. Натягиваю изо всех сил лесу и чувствую, как что-то тяжелое поднимается в лунку. Последний перехват лесы — и из воды показалась страшноватая щучья голова. Я вскакиваю на ноги, высоко поднимаю руки вверх, но щука так длинна, что хвост ее остается в лунке. Тогда я отбегаю в сторону и выволакиваю на лед двенадцатикилограммовую рыбину. Близсидящие рыбаки бегут ко мне, чтобы посмотреть на редкую добычу и поздравить с удачей.

— Как леса не оборвалась? — удивляюсь вслух.

— Крупная щука завсегда хорошо идет, лишь бы в лунке не застряла, — объясняет бывалый рыбак, сидевший по соседству.

— Вот так щучка! — смеется молодой парень, — моих десятка стоит.

Не берусь судить, чего стоила эта щука, но воспоминания о ней сохранятся у меня на всю жизнь.

Благороден и красив серебристый сиг! Не случайно его подавали к царскому столу. Особенно вкусны вяленые сиги с прозрачной мякотью, истекающие нежным жиром. Ароматна и навариста из него ушица. Хорош он и свежемороженый в строганине! Мне казалось, что ловить сигов нужно умеючи и кому попало эта рыба в руки не дается. Но надо же было как-то начинать. И вот нынешней зимой я направился в лиман Амура, понаслышавшись, что в тех местах вылавливают по сто сигов в день — при таком обилии рыбы и неопытному рыбаку можно рассчитывать на успех.

Летом сигов в Амуре нет — с наступлением тепла эта холодноводная рыба уходит в горные прозрачные реки, а зимой снова возвращается в Амур. На его обширных косах сиг нагуливает жир, поедая несчетное количество малька.

Блесна на сига требуется маленькая, с двумя крючками, и по форме напоминающая крохотную рыбку. Чтобы поймать его, блесну следует опустить на дно реки и легким подергиванием махалок заставлять как бы подпрыгивать кверху. Подобное движение проделывает малек, разыскивающий пищу на песчаной косе. Завидя блесну и приняв ее за рыбешку, сиг стремится придавить ее грудью ко дну с тем, чтобы потом проглотить, и попадает на крючок. Ловля сигов в лимане начинается в конце ноября, но особенно хороша рыбалка в декабре и марте.

Прибыв в деревушку Нейвах, приютившуюся на крутом обрывистом берегу Амура, мы вышли на лед. От необозримого заснеженного поля, покрытого острыми ледяными торосами, веяло холодом. Где же ходят здесь стайки сигов, как их найти? Поначалу я слепо подражаю действиям местных рыбаков: останавливаюсь там же, где и они, долблю лунки по соседству. Наконец опускаю блесны под лед…

Белая ширь Амура действует успокаивающе. Да и какая же это река — без берегов, с убегающими к самому горизонту торосистыми полями! Это скорее обширный залив студеного Охотского моря. Рыбаков здесь значительно меньше, чем в районе Чепчиков. Но почему они жмутся друг к другу? Ведь кругом столько простора. Видимо, это не случайно: нелегко найти здесь скопление сигов. Вот к такому счастливчику, обнаружившему косяк сигов, и пристраиваются все остальные. Мои проводники уже вытащили по паре сигов, а у меня ни одного подхода. Набираюсь терпения (в рыбной ловле это необходимый залог успеха). Медленно течет время. Едва пошевеливаю блеснами и вдруг чувствую, как одну из них что-то слегка придавило. Неужто рыба? Подтягиваю леску и убеждаюсь, что блесну потянуло в сторону. Сиг! С нетерпением перебираю легко идущую лесу. Когда же конец ей будет! И вот из лунки, сверкнув серебром чешуи, словно выскакивает сиг. Первый сиг. Стройная, красивая рыба. Крючок глубоко вошел в ее белую грудку. Освободив блесну, бросаю ее в лунку, а сам не свожу глаз с красавца. Судорожно забившись всем телом об лед, он замирает и лежит без движений. А я поджидаю второго.

Поднявшееся солнце напоминает об обеденном перерыве. Мы пьем из термосов горячий чай с бутербродами, шутим по поводу незадачливого начала рыбалки: все рыбаки поймали по нескольку штук сигов и утверждают, что нынче сига нет. В третьем часу я решил поискать свое рыбацкое счастье. Уйдя на километр от рыбаков, продолбил одну, затем вторую лунку, но сколько ни махал, удачи не было. Лед в этом месте был гладкий, под ним чернела вода. Глубина везде одинаковая — три метра. Впереди снова начинался торосистый лед. А что, если попробовать здесь, у границы гладкого льда и торосов? Пробиваю лунку. Вода мутноватая, глубина — два метра. Слегка приподнимаю блесну, рывок — и тащу сига. Это довольно крупный экземпляр — натяжение лесы сильное. Сняв с крючка двухкилограммовую рыбу, тороплюсь опустить блесну в воду. Два, три взмаха — и снова придавливает сижок. Несмотря на мороз, мне становится жарко, сбрасываю меховые варежки.

Спустя час лов прекратился. Осматриваюсь — на льду лежат три десятка серебристых рыб. Но радость самостоятельной находки косяка сигов выше радости, полученной от поимки рыбы!

Семейство лососевых ученые делят на две группы: проходных лососей, к которым относятся кета и горбуша, и непроходных, пресноводных, жизнь которых протекает в реках, — это ленок и таймень. Летом их в Амуре не поймаешь: они уходят в верховья его притоков — Амгуни, Горина, Гура и других. А зимой спускаются в Амур и ведут жизнь отъявленных хищников, поедая большое количество мальков разных рыб, в том числе и кеты.

Вряд ли кто из представителей семейства лососевых может превзойти по величине тайменя. Известному ихтиологу Никольскому местные рыбаки рассказывали, что в 1945 году около Иннокентьевки на крючок был пойман таймень, весящий около восьмидесяти килограммов!

Мне лично не приходилось видеть столь крупных тайменей, но двухпудовых при мне вылавливали, а сам я на спиннинг брал семнадцатикилограммовых. На Амуре редко встретишь рыбака, который специально ходил бы на тайменя, — уж чересчур нужно иметь большое терпение. Больше двух-трех рыбин за целый месяц не поймаешь. Бывает, по нескольку недель сидит рыбак в заветной мечте, но уж если подфартит, то и посмотреть есть на что!

Однажды я ловил щук и ленков в нижнем течении Теплой речки. На пасеке, где меня приютили, остановился хабаровский рыбак Шахов. Вот он как-то и говорит мне:

— Не хотите рискнуть на тайменя? Здесь недалеко, где Мухен впадет в Теплую речку, есть хорошее улово, я там взял не одного.

— А вы уверены, что поймаем? На эту рыбу и снасть особая нужна, и время, да и места надо хорошо знать, а то просидишь несколько дней понапрасну.

— Снасть имеется. — И он показал мне тяжелую латунную блесну с одним, но крепким и чрезвычайно остро заточенным крючком. — Для вас тоже найдется!

Я согласился. Поднявшись среди ночи, мы вышли на лед реки и пошагали вверх по течению. Река петляла между стенами непролазного тальника, но была покрыта гладким, слегка припущенным снегом льдом. Идти было легко. За разговорами не заметили, как прошли восемь километров. Вот и место рыбалки. Пустынно. Таинственно… Прорубаем лунки — всего лишь по одной на брата, но заправка их особенная: во-первых, ширина больше, чем у обыкновенной, во-вторых, отверстие в толстом льду делается не вертикально к воде, а наклонно, чтобы легче было вытаскивать тяжелую рыбу.

Таймень берет блесну ртом, как и щука, но чаще всего он любит придавливать ее грудью. Вот почему мы кладем блесны на дно, слегка поднимая их кверху. Течение быстрое, но блесна тяжелая, под стать ей и миллиметровая жилка особой прочности. Слегка брезжит рассвет. Тальники на фоне молочного неба стали черными. Вокруг безжизненная тишина. Вода в лунке кажется чернильной. От нервного напряжения и ожидания чего-то необыкновенного по телу пробегает мелкая дрожь. Томительно проходят часы. Ленки и таймени предпочитают брать на рассвете, но вот на макушках заиндевелых ив блеснули первые лучи восходящего солнца, а подхода все нет. Надежда никогда не покидает рыбака: не клюет на рассвете, возьмет поздним утром. Не подошла утром — клюнет к обеду. Нет ничего в середине дня — обязательно должна брать к вечеру! Но и рыбацкое терпение тоже имеет свой предел! Солнце заходит за тальники. Апатично подергиваю блесной. Она тяжело поднимается над песчаной косой и неожиданно прочно задевает за подводный камень. Какой неприятный зацеп, да еще чужой блесной. Пытаюсь отцепить ее, дергаю в сторону, натягиваю лесу и чувствую, как огромная сила медленно, но уверенно увлекает ее в речную пучину.