Тем солнечным морозным днем, управляющий автотрестом Шевченко шел в обком партии не по работе, а со своей личной просьбой. Входя в двери обкома, он беззвучно помолился Богу, а на ступенях мраморной лестницы, покрытой красным ковром, осенил себя крестным знамением. Его без очереди принял первый секретарь областного комитета коммунистической партии, и просьба Шевченко была услышана.

На все семейные сбережения Римма накупила кучу золотых изделий, которые предназначались для докторов и медсестер московской клиники, в знак благодарности за будущее исцеление ее сына, и через неделю супруги Шевченко отправили сына в Москву на лечение.

Сашу обследовали в ЦИТО дня три, а потом прооперировали. Операция была несложной и прошла без осложнений. В суставной коленной сумке молодого человека обнаружили осколок от травмированного мениска, который извлекли специальными щипцами через маленькое отверстие под коленкой. Этот осколок и был причиной нестерпимой боли при любом движении. Послеоперационный рубец скоро затянулся, и, чтобы оживить высохшую ногу, которая за время болезни стала короче на пять сантиметров, Саша часами просиживал в специальной ванне, сгибая и разгибая выздоравливающую конечность. Он добился потрясающего успеха в реабилитации колена, и его усердие в разработке колена послужило примером для других пациентов ЦИТО.

На мартовские каникулы Вера с родителями полетела в столицу, чтобы проведать брата. К ужасу четы Шевченко их сына в больнице не оказалось. Как позже выяснилось, что Саша не стал дожидаться выписки из больницы, а отправился Караганду самостоятельно, ведь ему натерпелось обнять свою любимую девушку.

Римма еле сдерживалась от негодования: – Как мог Саша променять нас на какую-то Галину?

Папа этого тоже не понимал, а Вере стало интересно увидеть ту таинственную «дуру», которая выбрала в женихи ее упрямого брата, но больше всего ей хотелось познакомиться с Москвой, где даже воздух был наполнен запахом истории ее родной страны.

Московские старинные церкви и церквушки сверкали золочеными куполами, зазывая прохожих торжественным колокольным звоном, а двери некоторых из них были открыты для туристов.

– Интересно, о чем думали мастера, строившие такие великолепные здания? Наверное, каждый из них думал, что именно в его церкви захочет жить Бог. Но кто им скажет, какую церковь выберет Бог? … Как это должно быть приятно, видеть воочию творение рук своих? Если бы я построила нечто подобное, то я бы всю оставшуюся жизнь сторожем стояла у дверей, и одевала посетителям на ноги бахилы, как в операционной, а внутрь позволялось входить только посвященным, способным ценить красоту живописи и архитектуры, – размышляла Вера, во время экскурсии по залам православного храма.

Церковное убранство сияло золотом, а с икон то с одобрением, то с укором взирали на любопытствующих туристов лики святых. Под высоким сводом звучали прекрасные голоса, поющие «Господи, помилуй!». Потом девушке в толпе верующих бабушек и дедушек вдруг стало не хватать света и свежего воздуха, поэтому она оставила церковь верующим и поспешила выйти на свежий воздух, под ясное небо.

Вокруг храма росли дубы, потерявшие листву, они были похожи на графическое изображение кровеносной системы сердца. В конце широкой улицы пронзали небо остроконечные шпили Московского университета. Вера обернулась назад, когда услышала напевный перезвон церковных колоколов, а, обернувшись, сама пришла в изумление от совершенной красоты божьего храма.

– Строители и этой церкви уже давно покоятся в земле, а их искренняя вера воплотилась в монументальное искусство, которое восхищает человека своей неземной красотой до сих пор, – подытожила свои раздумья Вера и поспешила к туристическому автобусу, который через минуту, другую, вновь покатил по улицам столицы. Экскурсия по Москве завершилась на Красной площади. Там девушка слушала счастливчиков, которым после нескольких часов стояния в очереди удалось попасть в Мавзолей, и теперь они охотно делились своими впечатлениями с теми, кому в этот день не повезло, увидеть воочию забальзамированное тело товарища Ленина.

Москва запомнилась Вере тремя эпизодами.

Первый – посещение церкви, которое в ее памяти оставило не очень приятное чувство, словно она подглядела в замочную скважину за соседями.

Второй – дегустация рыбы, купленной мамой в огромном рыбном магазине. Волшебный вкус копченого угря невозможно было передать словами.

И, наконец, третий эпизод – первое в жизни девушки признание в любви и предложение выйти замуж.

Игорь, сын гостеприимных хозяев квартиры, где остановила семья Шевченко, был совсем не похож на Вериного рыцаря, поэтому с ним ей было легко и просто. С разрешения Вериных родителей, молодой человек пригласил девушку побродить по ночной Москве. Той ночью внезапно похолодало, и на весенний город стал падать густой мокрый снег. Он падал хлопьями, и через падающую снежную тюль, Москва преображалась в царство огней. Девушке казалось, что все звездочки вдруг разом упали с неба на город и засияли на городских башнях, отражаясь в темных водах Москва-реки. Этот вечер ей хотелось поделиться с Игорем тем столичным воодушевлением, которое переполняло ее сердце. Кружась в снегопаде по пустынных улицах города, она слышала в себе музыку Чайковского, а на мостах через Москву реку читала стихи Пушкина, Есенина, потом собственный стих сложился о запоздалом снеге.

Весна обернулась снегом, забытым воспоминанием,

Город притих убелённый, заколдованный снежным молчанием.

По улицам бродят прохожие, плененные снегопадом.

И вечность стала мгновением, таявшем над моим взглядом.

Пусть закружит меня во времени, пусть забудут меня друзья,

Мой рыцарь, возьми мою руку, уведи неизвестно куда.

Нам холодно вместе не будет, и бури вдвоем не страшны,

Судьба нас потом рассудит, только уйти не спеши.

Обманом не греется сердце, твой образ навеян мечтой,

Прошедшей зимы наважденье, слейся с моей тоской.

А завтра весна без сюрпризов солнцем будет ласкать,

И только белый подснежник будет меня утешать.

– Выходи за меня замуж. Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты уезжала, – прервал Игорь Верин поэтический порыв. Он уже давно присматривался к этой необычной девушке из далекой Караганды, и был уверен, что в ней нашел свою избранницу. Игорь взял Веру за плечи и развернул к себе. От неожиданности девушка притихла, не понимая, что происходит.

– Ты можешь учиться на врача и в Москве, а можешь сидеть дома и писать стихи. Ты можешь каждый день ходить по музеям, а вечером рассказывать мне твои истории о картинах, которые оживают в твоем присутствии. Я работаю мастером, на заводе меня ценят, и хорошо зарабатываю, нас ждет обеспеченное будущее. Верочка, ты согласна быть моей женой?

Когда способность соображать вернулась к Вере, то она поняла, что ее мечте угрожает непростительно скорое осуществление. Девушка не была готова ни к замужеству, ни к тому, чтобы покинуть дом своих родителей так скоро. Ведь мечтать нельзя, если мечта превращается в быль!? Вера вздохнула, положила ладошку на грудь Игоря и отрицательно покачала головой.

– Извини меня, пожалуйста, но я не могу дать тебе то, что не имею: любви и верности.

Эти слова сделали Игоря несчастным и Веру виноватой, поэтому она взяла Игоря под руку и повела его обратно домой. Майский снегопад уже не радовал своей необычностью. По заснеженным дорогам идти было трудно, Верины сапожки промокли насквозь, и в этом уже не было никакой романтики. Игорь не проводил Веру в Караганду. Москва осталась москвичам, и Вера с радостью вернулась в свой родной город.

Весна уже отцвела, отбушевала, и природа воцарилось царство лета, когда в самый разгар дачного сезона в семье Шевченко случился очередной переполох. Саша захотел жениться, и жениться на Галине, а согласие на их свадьбу должны дать его родители, по этому поводу был созван семейный совет, на котором предводительствовала Римма.