Со временем Вера научилась хорошо выполнять всевозможные медицинские процедуры, но дети долгое время доводили ее до белого каления своим непослушанием, пока она не перестала смотреть на них как на маленьких монстров, а поняла, что ее больные ребятишки в ее отделении просто сами нуждаются в любви. С этого момента Вера перестала их бояться, перейдя на их сторону, она нашла с ними контакт и дети поверили ее доброте.

Как-то раз, ночью, во время дежурства, когда в детской спальне стояла «мертвая» тишина, к Вере на пост пожаловали ее коллеги, дежурные медсестры. Одна из них обратилась к Вере с просьбой.

– Вера Владимировна, сегодня вечером на кухне дежурит Надежда Генриховна. Она верующая. Побеседуйте с ней, хотя Надежда о вере много не говорит, но переубедить ее никому еще не удавалось. Может быть вы попробуете?

Вера уже слышала от мамы, что Надежда Генриховна верит в бога, что она держит свою дочь под замком и даже бьет, если та выходит на улицу без головного убора. Из-за фанатичной веры от поварихи из дома ушел от нее муж, очень хороший человек, а в доме у Надежды Генриховны бедность и нет телевизора, потому что верующим смотреть телевизор не положено.

Лично познакомиться с верующим человеком и открыто поговорить с ним о его религиозных предубеждениях девушке хотелось давно. Вера была уверена, что все верующие, в соответствии с законом Дарвина, постепенно вымрут за ненадобностью, если их вовремя не занесут в Красную книгу.

– Пусть на свете останутся хоть единицы верующих христиан, потому что без них мир станет чересчур прагматичным, – нередко думала она с печалью.

Как ни странно, переубедить Надежду Генриховну представлялось Вере делом нетрудным. Повариха ко всем санаторским работникам относилась с одинаковым радушием, и могла утешить кого-то одним добрым словом, а кого-то – чайком с булочкой. Вера и сама не раз пользовалась таким «булочным» утешением. Надежда Генриховна была не похожа на другую верующую, которую Вера встречала в своей жизни, когда ей было лет десять. Этой верующей была Роза Львовна.

***

Роза Львовна работала заведующей детского садика, где врачом после болезни подрабатывала Верина мама. Саму Розу Львовна Вера помнила смутно, но последнюю встречу с ней запомнила на всю жизнь. Обычно эта женщина носила яркую одежду и громко смеялась, и ее ярко красные волосы были видны издалека. Роза Львовна хорошо пела и участвовала в художественной самодеятельности, но потом случилась беда. Вера узнала от мамы, что сына Розы Львовны посадили в тюрьму за разбой, а потом он умер в заключении, не выходя на свободу. В одночасье веселая жизнерадостная женщина превратилась в старуху, бросила работу и пошла в церковь.

Вера не понимала этого поступка взрослой женщины. Бог не помог Розе Львовне спасти сына и сохранить его жизнь, зачем же она теперь ходит в церковь, ведь никто на свете не вернет ей сына живым!?

Некоторое время Роза Львовна не появлялась на глаза, но, однажды, когда Вера с мамой стояли на автобусной остановке, она появилась в платочке на голове и в длинной черной юбке до пола. Роза Львовна подбежала к маме и c ужасом посмотрела на Веру, будто та совершила какое-то страшное преступление. Нет, она не кричала, она шипела Вериной маме в ухо, как шипит змея, прежде чем напасть на жертву.

– Надо молиться! Надо молиться днем и ночью! За наши грехи страдают наши дети. В аду будут все, кто не придет в церковь, а кто не раскается в грехах, тот будет гореть в геенне огненной! Надо покаяться, пока не поздно. … Римма Иосифовна, я всегда очень вас уважала, вы должны пойти к батюшке Тихону и исповедоваться в грехах. … Или вы думаете, что вам удастся избежать суда?

От таких жутких пророчеств Вере стало совсем не по себе, и она даже испугалась, что эта сумасшедшая старуха утащит маму в ад прямо сейчас, не дожидаясь прихода дачного автобуса.

***

На кухне у верующей Надежды Генриховны, было мирно и тепло, пахло рисовой кашей, и Вера растерялась. Она не знала, как начать свою беседу, ведь Надежда Генриховна никого не запугивала ни адом, ни человеческими грехами, а спокойно мыла посуду, скоблила большие санаторские сковородки, что-то ласково напевая себе под нос, но коллеги не дали Вере улизнуть от обещанного диспута на религиозною тему, и тут Вера задала свой первый провокационный вопрос.

– Надежда Генриховна, как вы думаете, человек произошел от Адама?

– Да, это сказал Бог в Библии. Я рада тому, что вы, Вера Владимировна, тоже читаете библию, – ответила добродушно женщина.

Этот ответ очень обрадовал девушку.

– Нет, библию я не читала, но исследования ученых доказали, что человек произошел от обезьяны в процессе эволюции!

Тут Надежда Генриховна повернулась к дочери главного врача с удивлением на лице.

– От обезьяны? Вера Владимировна, вам самой от кого хотелось бы родиться? От шимпанзе или от Адама и Евы, первых людей, сотворенных Богом? – задала она ответный вопрос.

– Это совсем не научный подход к религии. Я изучала труды Ленина и Маркса, чьи коммунистические идеи открыли каждому человеку путь к свободе и утвердили равенство между людьми. Разве вы не чувствуете себя обманутой, веря тому, кто оставил людей в нищете и страхе на земле, а сам взошел на небеса и привольно обитает там? Разве вам не интересно жить в ногу со временем, смотреть современные фильмы, читать замечательные книги? Что дает вам ваша вера?

– Вера Владимировна, вы знаете, о чем говорит Евангелие? Иисус придет опять и заберет нас на небеса, там нас ждет счастье, а до его прихода всем нужно содержать себя в чистоте.

Вера немного помолчала.

Говоря начистоту, она никогда не держала в руках евангелие, но это не должно было помешать ей, одержать победу в беседе с необразованной Надеждой, которая уже закончила мыть посуду и сняла фартук.

– А читать книги, отмечать праздники и смотреть телевизор – бог вам запретил тоже или вы это сами придумали? Вы думаете, что смотреть телевизор – это грех, а не смотреть – значит пребывать в святости? Разве ваш бог помог кому-нибудь на земле, как это делали солдаты на войне? Или ему приятно смотреть с высоты, как безвинно страдают дети, как умирают хорошие и добрые люди? – не сдавала свои позиции Вера, уподобляясь воинствующей атеистки.

– Вера Владимировна, девушки, я вам на ночь булочек оставила и варенья домашнего из малины, – неожиданно предложила Надежда Генриховна медсестрам и стала собираться домой. Разговор прервался сам собой, и Вера ушла в свое отделение, считая, что победила в дискуссии, потому что за ней осталось последнее слово.

Потом, сидя в спальне на маленьком стульчике и слушая спокойное дыхание спящих ребятишек, она увидела себя измученным несчастным ребенком на полу в маминой спальне. Тогда не случилось чудо, и никто не пришел ей на помощь, хотя с неба на нее лился яркий лунный свет.

– Я никогда не буду такой доверчивой, как эта верующая в бога повариха. Ждать чудес с неба – это малодушие. Реальность не прощает ошибок, и трудности реальной жизни надо вытерпеть до конца, а с аморальным поведением людей в нашем обществе надо бороться: не воровать, хранить верность в браке, не грабить и не пьянствовать. Без морали советскому человеку не построить коммунизма во всем мире. За свое поведение надо отвечать по закону морали. Не надо прятаться от современной жизни – это для слабых людей. Вот, я комсомолка и я буду жить по чести советского человека.

С этими мыслями Вера дождалась утра.

Никто в санатории не знал, что в «реальной жизни» в санатории работали два тайных осведомителя КГБ, которые информировали соответствующие органы о моральном облике как главного врача, так и его сотрудников. Верина мама дорожила хорошими работниками и в отчете по кадрам, в графе о вероисповедании Надежды Генриховны ставила прочерк.

Во время летней сессии по окончании третьего курса института к Вере домой неожиданно позвонила Сауле и попросила разрешения прийти.