Только за день до сдачи второго экзамена Веру пробрало беспокойство. И, хотя, очередной экзамен был совсем не медицинский, а, скорее, экономический, но его тоже надо было сдать, чтобы стать хорошим врачом. Поэтому, немного подумав, Вера пошла к своей сокурснице, которая жила по соседству.
Ирина Борисова отличалась от других студенток в группе изяществом в движениях, изысканной худобой и витиеватостью рассуждений. Вера осторожно позвонила в звоночек квартиры Борисовых и дверь ей открыла Иринина мама.
– Зоя Васильевна, можно мне поговорить с Ириной? Завтра экзамен, а у меня нет вопросов по политэкономии.
Ирина мама вместо шапочки носила черноволосый парик, а на ногах у нее были не тапочки, а туфли на каблуках, что делало ее очень неприветливой хозяйкой. При виде Веры на пороге своего дома Зоя Васильевна не выразила никакого намека на радость, вместо ответа на Верин вопрос женщина тряхнула черными кудрями на голове и указала на дверь, ведущую в комнату ее единственной дочери. Потом она покрутила раскрытый ладонью у виска и отправилась на кухню. Вероятно, эти движения должны были означать следующее: «Если моя дочь сходит с ума, то вы уж меня извините».
Вера осторожно вошла в комнату, и залюбовалась тонкой фигурой мечтательной девушки, сидящей на широком подоконнике. Ира сидела на подоконнике, отвернувшись к окну и тоже, как ее мама, не собиралась приветствовать Веру.
– Ирина, дай мне, пожалуйста, почитать вопросы по политэкономии! – попросила Вера, как можно осторожнее, но ее просьба осталась без ответа. Ирина по-прежнему сидела на подоконнике, по-прежнему смотрела в окно и по-прежнему мятым платочком что-то смахивала с щек.
– Ира, завтра экзамен, а у меня нет вопросов по политэкономии.
Не услышав ни слова в ответ, Вера подошла поближе к окну и заглянула в лицо сокурснице. Оказалось, что Ирина не просто сидела на подоконнике, а она беззвучно рыдала. Этого только не хватало! Экзамен на носу, а тут черные слезы!
– Ира, возьми себя в руки. Остался всего один день до экзаменов. У тебя есть вопросы, а то я и второй экзамен позорно провалю!
– Ну и что из этого? – печально произнесла Ирина и обреченно посмотрела на Веру из-под опухших век, а потом захныкала уже в голос. Вообще-то, это Вера пришла к Ирине за сочувствием по поводу тройки по английскому языку, а выходило, что в утешение больше нее нуждалась не она, а утонченная в чувствах Борисова.
– Ира, что случилось с тобой и твоим лицом? С таким лицом индейцы выходили на тропу войны.
Черные полосы размытой туши проходили по щекам и подбородку девушки, и их симметричность смешили Веру, но горе Ирины было уж очень подлинным, поэтому шутки в этот момент были бы не уместны.
– Нет, Верочка, – подала голос несчастная девушка, – это случилось не с моим лицом, это случилось с моим сердцем!
– А что случилось с твоим сердцем? – деликатно осведомилась Вера.
– Оно изранено изменой и медленно кровоточит черными слезами.
–Тогда, мне остается только спросить имя этого злодея, разбившего твое трепещущее сердце – патетически ей вторила Вера.
– Верочка, представляешь, Маратов оставил меня, он нашел утешение с Фаей, из третьей группы! Ты знаешь, что значит попранная изменой любовь?
Вера уже знала, что такое не случившаяся любовь. Она любила Шурика и была счастлива уже тем, что могла подышать воздухом подъезда, где он проживал. Его дом находился недалеко от дома Борисовых, и по дороге к Ирине Вера, конечно же, забежала в его подъезд, чтобы, глубоко втянув сыроватый воздух лестниц, чтобы мысленно представить себе зеленые глаза Шурика, но позволить себе так распускаться из-за сердечных ран она не могла. Вера припоминала Маратова, он учился в соседней группе и не имел никаких мужских достоинств, чтобы так горько оплакивать его измену.
– Ирина, это же так хорошо, что он сам от тебя отстал. Разве ты не видишь, что в нем нет ни ума, ни силы, ни мужественного подбородка, который украшает лицо мужчины?
После того как Вере пришлось отказать в свиданиях Паше, который поцеловал ее у пруда, она очень страдала, понимая, что отказом встречаться она обижает хорошего парня, беда которого заключалась только в том, что он поспешил с поцелуем. Вера дала себе честное слово, никому больше не давать надежду на любовь, раньше срока, но ее саму мучил вопрос, что ранит человека больше, отказ любить нелюбимого или согласие на его любовь без любви. Эта дилемма Ирину не волновала, ее волновало только одно, как мог Маратов, ею отвергнутый, так быстро найти себе утешение с другой девушкой?!
– Верочка, он еще не мужчина, но он им будет! Маратов хотел положить мир у моих ног, а я.... а я.... я пренебрегла его любовью, а Файка тут же набросилась на него леопардицей и завладела его сердцем!
– Ирина, проснись, Фаина – это самая прекрасная пара для Маратова. Для тебя он встречный-поперечный, а для Фаи – любимый и родной. Запомни, твой настоящий рыцарь, сильный и смелый, уже приглядывается к тебе, и думает, как бы ему завоевать твое сердечко, которое сейчас напрасно страдает, когда идет экзаменационная пора. Пойми, Маратов не герой твоего романа, если он соблазнился другой девушкой. Ты поверь мне, я это сердцем чую.
Ирина опять отвернулась к окну, чтобы никто не мешал ее страданиям, и Вера решила достучаться до ее сердца поэзией, которая утешает каждое израненное сердце.
И тополя уходят, но след их озерный светел.
И тополя уходят, но нам оставляют ветер.
И ветер умолкнет ночью, обряженный черным крепом.
И ветер оставит эхо, плывущее вниз по рекам.
И мир светляков нахлынет – и прошлое в нём утонет.
И крохотное сердечко раскроется на ладони.
После этих стихов Ирина зарыдала уже навзрыд. Поэзия Гарсиа Лорки, которая бальзамом исцеляла Верино сердце Веры, увы, не работало в случае с Ириной. Измена Маратова оказалась сильнее поэтических строф.
– Ира, у тебя есть вопросы по политэкономии?
Девушка ответила кивком головы, и ее рука указала на полку в шкафу, где лежала белая папочка с аккуратно подшитыми вопросами к завтрашнему экзамену.
– Ты сама читала эти вопросы? – опять спросила Вера девушку, и та, жалобно всхлипнув, уже отрицательно покачала головой.
– Так, мы начнем с первого вопроса: «Кто является основоположником экономических законов при социализме?» Это мы знаем с пеленок, но для верности еще раз посмотрим в учебнике.
Разговаривая сама с собой, за себя и за Ирину, Вера бегло прошлась по всем вопросам и ответам, предлагаемым учебником. Уже вечерело, когда она довольная закрыла учебник. Оказалось, что теории Карла Маркса и Фридриха Энгельса могли исцелять разбитое сердце девушек гораздо лучше, чем сочувственная поэзия, потому что Ирина, подкованная политически и экономически, быстро успокоилась, и у нее появился здоровый аппетит. Перед Вериным уходом Зоя Васильевна накрыла для девушек стол для чая с ванильным печеньем. Умывшись, повеселевшая Ирина и проголодавшаяся Вера завершили этот нелегкий день оживленной болтовней за чашечкой чая. Экзамен по политэкономии назавтра обе сдали отлично, и они с тех пор они подружились. Теперь девушки готовились к последующим экзаменам вдвоем, и неизменно сдавали экзамены на отлично. Видя Верины успехи, куратор группы попросила ее пересдать экзамен по английскому языку, а, так как, пересдача выпала на вторую половину дня, то тройка в ее зачетке была исправлена на жирную пятерку.
Перед началом второго курса студентов-медиков вновь отправили на работы в совхоз, собирать помидоры и огурцы. За месячный период трудового семестра Вера узнала, что ведет себя она вызывающе по-детски, явно переигрывая свою роль несозревшей девочки. Такую информацию она получила от комсорга группы, как тему для размышления.
Комсорг Сауле была красива, стройна и белолицая, а во взгляде ее прекрасный миндалевидных глаз отражалась уверенность в победе коммунизма во всем мире. Сауле была имела врожденный организаторский талант, именно ее исключительная правильность и постоянный оптимизм мешали Вере подружиться с ней.
