Сказав это, она быстро засеменила в свою спальню и возвратилась оттуда с пухлым потрепанным кошельком. Не глядя на сына, Валентина принялась считать деньги. Ее брови сморщились, а подкрашенные губки безмолвно двигались в такт счету. Ей никак не удавалось сосчитать, сколько будет стоить билет в кино и стакан колы с попкорном.
– Мама, не нужны мне деньги. Я буду заниматься в вечерней школе. Я слышал от рабочих, что по окончании учебы можно получить аттестат зрелости, а потом я смогу учиться на профессию.
– Но вечерняя школа находиться в тридцати километрах от дома, все школы для взрослых находятся в городе. Думаешь, что ты будешь каждый день ездить на трамвае? Как бы, не так! Учти, я денег на трамвайный билет тебе не дам, – решительно заключила Валентина.
– А я на велосипеде буду ездить, мама. Это не будет стоить ни цента.
В ту ночь родители долго не спали. До Ронни доносился их возбужденный разговор, но сам он был спокоен, потому что сделал выбор и не обременит своих родителей лишними расходами. Утром следующего дня Альфонс, уходя на работу, сказал сыну коротко: «Хорошо, если ты хочешь то, что тебе под силу сделать!»
Начиная со следующей недели, Ронни после работы на фабрике быстро съедал приготовленный мамой ужин, вскакивал на велосипед и преодолевал те тридцать километров, что отделяли его дом от школы для взрослых. Возвращался домой он к двенадцати часам ночи и поскорее запрыгивал в кровать, чтобы в шесть часов утра съесть свой завтрак и отправиться на работу. Теперь в пути мечтал он редко. Сидя на жестком велосипедном седле, Ронни то дремал, то просто бездумно крутил педали отдыхал от всего на свете.
Работа оставалась работой, мастер был им доволен, а сам Ронни был доволен и мастером, и учителями вечерней школы. Школьный материал преподавался в сжатой форме и хорошо усваивался пареньком. Теперь он был лучшим учеником в классе, и учителям приходилось тщательно готовиться к уроку, чтобы удовлетворить жажду знаний Де Гроте. К зиме Роннин велосипед приказал долго жить.
– Мама, мне нужен новый велосипед, потому что мой старый окончательно сломался. Я уже не смогу его починить.
– Если сломался, то нужно купить другой. В магазине большой выбор новых велосипедов, а с рук будет дешевле, – рассудительно ответила Валентина и встала из-за стола, чтобы еще раз переставить и так аккуратно расставленную посуду. Она уже давно подготовилась к этому разговору.
– Мама, ты же знаешь, что у меня нет денег, ведь я всю зарплату тебе отдаю.
Альфонс, покашливая, вышел из-за стола и включил телевизор, а Валентина не унималась.
– А я тебя кормлю. … Если ты настаиваешь, хорошо, я дам тебе денег, но дам только взаймы. Эти франки ты должен будешь отработать у отца, на строительстве, … в выходные дни. Я правильно сказала, мой дорогой?
Альфонс кивнул головой, и Валентина гордо удалилась в спальню, чтобы отсчитать сыну деньги на покупку нового велосипеда. Ронни был очень рад, что его проблема так легко разрешилась. Теперь по выходным дням он стал подрабатывать у отца на предприятии. Но в отличие от мастера на сосисочной фабрике, отец был скуп на похвалу, поэтому Ронни работал на строительстве без особого энтузиазма. Альфонс видел это и молчал, он любил свое дело и любил работать с чувством, с толком, с расстановкой, а сыну дал только одно наставление: «Гордиться своим трудом – это хорошо, но зазнаваться – плохо».
Как только сумма, выданная мамой на новый велосипед, была отработана, Валентина одолжила сыну деньги на новые кожаные ботинки, потому что его старые ботинки износились и в дождь сильно промокали.
С каким нетерпением ждал Ронни прихода весны, и вот природа ожила. Птицы пели на разные голоса свои брачные напевы, светило солнце на ясном небе, на глазах зазеленели леса и над первыми весенними цветами зажужжали пчелы.
В один из таких пригожих дней Ронни решил поехать в школу через лес, знаменитый своим боевым прошлым. Настроение юноши после сытного домашнего ужина было благодушным, и весна веселила его сердце. Вдруг он услышал девичий крик. Где-то совсем рядом девушка взывала о помощи: «Помогите, помогите!» Ронни, недолго думая, соскочил с велосипеда, который тут же врезался в колючие придорожные кусты, и со всех ног бросился на девичий зов. На лесной поляне совершалось преступление. Какой-то лохматый парень с грубо прижимал кричащую девушку к стене разрушенного немецкого бункера. Парень сжимал в своих жилистых руках нежные запястья девушки и пристраивался встать между ее нежно-молочными ногами. Розовые женские трусики валялись на траве.
Девушка громко кричала, закрыв глаза, и брыкалась, пытаясь вырваться на свободу. Рыцарство живет с каждом настоящем мужчине, и не дает ему пройти мимо насилия сильного над слабым. Ронни одним прыжком подскочил к парню, набросился на него сзади и правой рукой обхватил его шею, словно это была не шея человека, а шея льва. Теперь настала очередь самого разбойника биться в руках более сильного человека, а спасенная девушка безвольно сползала на землю, еще не веря в свое спасение. Борьба добра со злом длилось несколько мгновений, и тело кудлатого парня вдруг обмякло и повисло на руке молодого Де Гроте. Возмездие настигло преступника на месте преступления! До его гибели оставалась секунда, другая. Никто и ничто не могло теперь остановить Ронни от завершения возмездия: ни испуганный вид девушки, с ужасом смотревшей на происходящее, ни жалобный стон преступника, ни веселые голоса птиц, распевающих в кроне деревьев с проклюнувшейся листвой. Это случилось не по воле победителя, это случилось само по себе. Внезапно руки юноши ослабли, тело насильника выскользнуло из смертельного захвата и безжизненно повалилось на землю.
Когда Ронни увидел посиневшее лицо придушенного им человека, в него вошел непередаваемый страх. Впервые в жизни юноша испугался того, что сделал. Капли холодного пота выступили на висках. Ужас перед совершенным им убийством дошел до разума, и сердце готово было остановиться. Грубо схватив еще теплый труп за грудки, он с такой силой встряхнул его, что труп, словно испугавшись второго удушения, вздрогнул. Парень сначала всхлипнул и со свистом втянул в себя воздух, потом стал с такой жадностью глотать воздух, что закашлялся. Через несколько минут незнакомец удивленно посмотрел на Ронни, потом так же удивленно – на девушку. Его блуждающий взгляд напоминал взгляд ожившего сумасшедшего.
Однако, спасенная девушка не приветствовала спасителя, как было положено согласно голливудских версий, она не осыпала Де Гроте трогательными невинными поцелуями. Девушка оправилась от шока, и сама набросилась на Ронни с кулаками. Она принялась колотить грудь спасителя, и слезы лились из ее глаз, как воды Ниагарского водопада, о котором недавно показывали кино.
– Откуда ты взялся?! Тебя что, черти на рогах притащили? Ты же мог убить его! Ты его задушил! Что, силу некуда девать? Да ты знаешь, что такое любовь? Так вот, я люблю этого паразита! Только его я люблю! А ты, ни с того, ни с сего, стал его душить! Ты что, рассудок потерял? Как я буду жить без него?! Я не смогу жить без него! Ты это можешь понять, или ты совсем законченный монстр?! – причитала девушка, не забывая при этом усиленно колотить своими кулачками по широкой груди Де Гроте, а рядом с ними лежал вновь оживший насильник, который теперь счастливо улыбался. Он улыбался тому, что опять может дышать весенним воздухом, может любоваться потерянными в синем небе белыми облаками и может слышать, как сильно любит его эта непокорная красавица. Потом внимание кудлатого парня переключилось на своего потенциального убийца. Увидев Ронни, с опущенными вдоль туловища руками, грудью отражавшего частые удары девушки и его глупо-растерянное выражение на лице под кудрявым чубом, он тихо засмеялся.
Девушка, услышав смех любимого, словно опомнилась, она оттолкнула Ронни от себя и переключилась на лежавшего на траве кудлатого парня, обрушив на него шквал женской нежности. Ронни растерянно смотрел на девушку и не мог сообразить, что происходит перед его глазами, а девушка сидела перед парнем на коленках, неприкрытых платьем и ласково приглаживала его косматую гриву. В ее причитаниях слышался проникновенный голос любви, которую она столько времени скрывала даже от самой себя.
