- Викусь, - зовет Сергей. - Так-то я тебя жду, иди сюда.

- Слушай, а может, - Вика поворачивается ко мне. Супер. Пупер. Элис. Купер. - Я тебе дам свои туфли, а я с Сережей поеду.

Все, у меня нет слов.

Антон обходит подругу, закидывает меня на плечо, идет обратно к машине. Болтаюсь в воздухе и в сплине, смотрю как Вика с Сергеем останавливаются у его джипа. Он достает свою кожанку, Вика обматывает ее вокруг бедер, стягивает с себя юбку.

Он смотрит на меня и кивком головы спрашивает, мол, что?

Мотаю головой в ответ, мол, ничего.

Он целует ладонь и машет мне.

Показываю сразу два средних пальца.

Антон сбрасывает меня на сиденье.

- Поехали в клуб, - говорю, когда он садится за руль.

Он смотрит на часы:

- В три утра?

- Ага.

- Босиком?

- Ага.

- Нам вставать в семь.

- Я или напьюсь, или сойду с ума. Выбирай.

Антон жмет плечами. Послушно разворачивается.

Вот так. Не судьба. Не быть мне сегодня хорошей девочкой. Хочу быть плохой.

Мамина подруга говорит, что лет до двадцати пяти организм, в силу молодости, с похмельем справляется одной левой.

Как два пальца о поребрик.

Я не человек-лобстер с цельной сплошной клешней, значит она либо врет, ай-яй-яй, либо мой биологический возраст сорок один год. Или сорок два, не помню сколько лет этой сказочнице.

Привет, амнезия. Цифры в чужом паспорте мелочь, у меня кто-то вырвал из памяти весь остаток ночи. Фильмы, где незнакомцы после бурной тусовки поутряне продирают глаза в одной постели - нетушки, не гипербола. Внимание, все те люди, у кого нет тормозов: это ваша страшная участь.

Одно утешение - у меня есть Антон, и проснулась я с ним. Второе утешение - это было не утром.

Обедаем в столовке. Ага, вовремя приехали. Как раз одна пара осталась. Ну и как обедаем - Антон что-то ест, но даже не смотрю в ту сторону. Иначе повторится Викина повесть “Пугаем унитаз” со мной в главной роли, а позориться в универе на второй день учебы заманчиво, конечно, но я еще подумаю. Оно дело такое.

У меня в меню чай, чай, чай. Три чая, в математике-то я секу выше всяких похвал.

- Любимая, так ты мне дашь номер мастера?

- Какого? - зеваю в кулак.

- Который шкафы чинит, - Антон громко жуется слева от меня.

- Поищи сам. Саша кухня, - сбрасываю с плеча рюкзак, плюхаю ему на колени. - А зачем тебе?

- Очевидно, шкафы чинить. Которые ты ночью сломала.

- Я? - поражаюсь, поворачиваюсь к нему. Хм, Антон ест рис с мясом, еще рядом тарелка с двумя бутерами с колбасой и сыром. Сглатываю подступающий к горлу ком, отворачиваюсь, отгораживаюсь рукой, подперев голову.

- Не помнишь? - его очередь поражаться. - Ты хотела сделать свой “ржавый гвоздь” и отломила дверку бара. Я тебе говорю: Олеся, нельзя на нее ложиться животом, конечно же, она отломится. Ты: так у тебя бар бракованный. Вот смотри, как с другим шкафом будет, сорок килограмм для него пушинка. Открываешь, наваливаешься. Исход - падаешь на пол вместе с дверцей.

Напрягаю память, но там по нулям. Если бы ставила на зеро, сорвала бы куш.

- Тебе, похоже, кухню собирал кто-то криворукий, - залпом допиваю первый чай. - У нас Саша делал, так там такие крепления, я хоть спать могу лечь на этих дверцах.

- Вот тоже самое ты мне и вчера сказала, - хмыкает Антон. - Серьезно, вообще ничего не помнишь? А что потом было тоже?

Дано: коктейльчики со льдом. Найти: плюсы. Решение: условие неверное, плюсов не найдено.

Говорят ведь, что после всех этих застолий отмирают клетки мозга и спускаются в унитаз вместе с сиками-каками.

Тогда Вика уже давно была бы слабоумной. Интересное наблюдение, может она уже? Другого объяснения тому, что она вчера уехала с пижоном у меня нет.

Зато есть Вика. И пижон. Вместе, как две полоски в тесте. Примерно так поется в его обожаемом репе. Вон они, полоски, чешут, под ручку.

Вика в юбке вчерашней. Или стирала ночью ( что вряд ли ), или на ней можно найти кусочки обратной перистальтики. Бывшие пирожки с мясом.

Аркадьевич, любитель кормить птиц у себя на пуловере, в сравнении с Викой чистюля-перфекционист.

Но, будем справедливы, я сегодня тоже выгляжу как единственная на свете королева красоты.

В старых кроссовках, которые валялись у Антона второй месяц, в новой кожаной юбке, которая с обувью не в кассу, хотя юбку толком и не видно под длинной толстовкой Антона ( блузку надеть было никак, там остались засохшие белые пятна-напоминалка “Секс был” ).

- Приветики, - Вика двигает табурет, тянет Сергея на соседний. - Пары интересные были? Мы проспали.

- Вам поставили энки до конца семестра, - говорю. - Преподы с цепи сорвались, орали, чтобы вы даже не смели приходить.

- Да? - Вика смешно пугается, у нее приоткрывается рот и так и остается, будто нижняя челюсть на заморозке, живет своей жизнью.

- Звери, - возмущается Сергей. - Позиционировали как приличное учебное заведение, ан нет, форменный зоопарк. Вчера, говорят, даже сбежали две обезьяны. Очевидцы видели их в городе. В каком-то дешевом вертепе.

- Еще павлина видели, ему кто-то выдрал из хвоста все перья, - да чтоб тебя, мажор, клуб, вообще-то, был дорогой. Смотрю на Антона - тот ест бутерброд. Он хоть понял, что нас обозвали обезьянами?

- Хорошо, что ты вчера с нами не поехала, Викусь, - Антон делает большой глоток компота. - А то бы не уснула до утра.

Вроде понял. Давай, мой детка, утри им сопли.

- Любимая, ты ночью так кричала.

Что? Ты о чем? О, нет, не продолжай.

- Думал, тебя в соседнем доме слышно.

Родной, что ты несешь?

- Хотел даже музыку включить. Но не стал. Решил лучше тебя послушать.

Они все молчат.

Видимо, меня слушают.

Антон, вот чем ты думаешь?

Короткий смешок - ну кто бы сомневался.

Позорище.

Давлюсь чаем. Выплевываю обратно. Антону в компот. А что? У меня тоже недержание.

- Поперхнулась, - показательно кашляю.

Антон поднимает брови. Смотрит на меня. Если решит похлопать по спине - выплюну еще и легкие, такой у него взгляд. Гроза всяким гопникам. Но я твоя девушка, алло, не пялься так.

Он встает из-за стола. Бросает:

- Бывает. Я другой возьму.

- Купи минералки, - просит Вика. - И салат овощной. Нет, бутерброд. А что там на второе?

- Сама купи.

- Тебе сложно?! - кричит она ему в спину. Поднимается. - Ладно, тебе что взять? - смотрит на Сергея.

- Ничего, - он двигает к себе мой третий чай.

- Поняла, попить еще, да, Олесь? - умница.

Попить спешл фо ю - Вика чувствует вину. Йоу. Наш девиз - ни дня без строчки.

Вообще, она всегда подлизывается после того, как накосячит.

- С такими кругами под глазами лучше сидеть дома, - говорит Сергей, размешивая сахар в стакане. - Сама себя видела? Здоровенные блюдца, девочка-нло. Чего в постельке-то не лежалось, м? Если все так горячо было.

- Нравится под чужое одеяло заглядывать? Ждешь еще грязных подробностей? Так вот я, - и тут говорю просто наиглупейшую глупость, - вообще не помню, что вчера было. Так что осади, извращенец.

Сергей смотрит на меня, а в глазах загораются синие огоньки. Уголки губ медленно ползут вверх, он закрывает лицо руками и ржет.

- То есть я…

- Слышал, ничего не помнишь. Шикарный комплимент мужику. Твой парень половой гигант, это же сто баллов. По десятибальной. Лесенка, на будущее - не хвали так больше никого, оф кос? - он подносит к губам стакан, делает глоток. - И добавляй больше сахара. А то при таком раскладе Антошина пилюля тебе поперек горла встанет.

- Еще одно слово, и твоя пилюля больше никогда не встанет, - выплескиваю в него чай.

- Да моя пилюля стоит так, что ты потом ходить не сможешь, не то, что языком бла-бла, - он обливает меня в ответ.

- Ага, я и смотрю Вика в инвалидном кресле прикатила, что, думаю, с ней, бедной, стряслось, ну надо же, оказывается, вот почему, да-а-а, ты прямо сексмашина, бесперебойно, качественно, гарантия одна ночь.