Иду к трибуне.

Увидев меня, Вика торопливо поднимается по лавкам наверх, держит в вытянутой руке мой рюкзак, словно бомбу.

- Что потеряла? - кричу ей. - Помочь?

- Телефон специально не заряжаешь? - она показывает мне черный расколотый экран. Признается. - Переписки почитать хотела.

- Почитай у Антона, - предлагаю, поднимаясь. - Где он, кстати? А то мы с Тамарой ходим парой.

- У человека мама в больнице, если не помнишь.

- Тоже езжай. Голову заодно проверишь.

Вика опирается на кирпичную стену и размахивается.

- В прятки поиграем? - кидает рюкзак в сосны.

Он открытый. Смотрю, как в воздух взметается содержимое и летит в разные стороны.

- Вик, ты дура? - перегибаюсь через перила. У меня коллекция жвачек и леденцов для зубов, скупаю пластинки, подушечки, шарики, разные упаковки люблю и производителей всех почти, ем редко, но копить нравится. И они цветной раздробленной кучей падают в мокрую грязную траву. И тетради, и всякая мелочь.

Ой-ой-ой, Вика, с каждым разом все больше сомнений в адекватности. И это все из-за парня? Право, выходки, как в школе.

- Скажи честно, ты с ним спишь? Ответишь, и сама все соберу. И извинюсь, - она поправляет скатавшуюся, до кружевных резинок чулок, юбку. - И забудем.

- А я прям с утра до вечера сижу и жду твоих извинений, - спускаюсь вниз. Обхожу трибуну, иду к синему пятну сумки.

- Значит, да? - Вика перевешивается сверху через ограждение.

- А ты с Антоном? - поворачиваюсь. - До сих пор мое колечко не сняла. Домой ко мне с Антоном приезжаешь. Шушукаешься по углам.

Она вертит кольцо на пальце, рассматривает сверкающие на солнце камни. Поднимает голову. Встречаемся с ней взглядами и… долгий миг красноречивее слов. Моя Вика, за столько лет вижу ее, какой есть, незамыленную. Соперницей меня не считала никогда, внешность слишком разная. И вкусы. И характер. И я чаще в ее тени находилась. Она привыкла, что предпочитают ее. И не может в облом поверить. В то, что силы у нас равны. Что кому-то я нужна, а она нет.

В таких случаях снимают шляпу, типа усе, партия.

Откуда-то издалека ее зовет Ира, был звонок, бла, но она не реагирует. Помолчав, все же говорит, рубит фразы:

- Вчера. Пили. С Антоном. Ты у меня парня забрала. Я у тебя. Квиты.

Отворачивается, слышу, как спускается по лавочкам вниз. Иду к рюкзаку. Ползаю в траве и собираю вещи.

Надо что-нибудь подумать, удивиться или разозлиться, но у меня нет утраты, и не задевает её ход конем. И я никого не забирала, как забрать, если человек не её собственность. И я ещё долго тянула. А она квитается.

Возвращаюсь в универ.

Мои руки по локоть в грязи, хо-хо.

Закопала пару покойников. Пусть счастливы будут. Думаю так, пока не слышу разговор в раздевалке.

-…потом мы поехали к нему. Олеся не умеет ни черта, постель и она - несовместимо. Антон сам сказал. Что с ней, как с ребенком. И что я нечто, - Вика хихикает.

- Да? - Ира присоединяется. - Так по этой анорексичке все ясно. Кому её кости нужны. Проткнет ещё.

Они ржут.

Тихо выхожу и закрываю дверь. Поворачиваю ключ и убираю в карман.

- Ты ещё здесь? - меня окликает Таня. - Какие планы на ближайшее окно?

Она стоит у мужской раздевалки, с четверокурсниками, кажется, которые к нам вчера на обеде присели.

- Это Боря, это Олег, - быстро представляет Таня. Подходит ближе и шепчет. - Классные ребята. У них секция щас на стадионе. Пойдем, поболеть? Ничего такого. Утри нос нашим курицам. А то только ленивый не обсуждает тебя с братом.

Не успеваю ответить, внутри дергают ручку, потом стучат. Потом Викин голос:

- Эй, что за шутки?! Откройте!

Таня удивленно косится на дверь:

- Наши?

- Ага.

- Что там интересного? - рядом появляется Олег.

- Девушки заперлись, - объясняю. - Ну, розовые. Пантеры. Понимаешь? Одна другую приревновала. Отношения выясняют.

- Да ладно? - он смеётся. - Борян, иди сюда!

- Олеся, это ты? - кричит Вика через дверь. - Быстро открыла!

- Так мне самой в раздевалку надо, - прислоняюсь к косяку. - Давайте, в темпе там дела делайте свои.

- Реально, лесби? - лыбится Боря. - Девчонки, а третьим возьмете?

- Нет, они вдвоём только, - шепчу ему.

- Чего? Какие лесби?! - возмущается Ира. - Дайте выйти! У меня щас собрание старост будет!

- Это у вас так называется, в ваших пантерских кругах? - в щелку спрашивает Олег. - Собрание старост?

- Что ты там им плетешь, дура?! - бесится Вика.

- Они тебе так прям открыто не признаются, - качаю головой. - Стесняются.

- Ты не слишком? - шепчет Таня.

Отмахиваюсь. Из раздевалки несутся проклятия.

Олег поднимает глаза. Улыбается:

- Ты же врешь, да? Не угодили чем-то подружки?

- Возможно. Заступаться будешь?

- Нет. Сегодня ты мне больше нравишься, чем вчера.

- Не такая унылая?

- В точку.

- Олеся, тебе конец! - кричит Вика.

- Ух, какая злюка, - грозит пальцем Олег. - Детки, забабахайте нам прямую трансляцию.

- Бабл гам, розовая страсть, - поддакивает Боря.

Ржу в воротник.

Кто-то хватает меня за руку и резко дергает к себе. Оборачиваюсь к Серёже. Он недовольно оглядывает компанию у раздевалки.

- Лесенка, чему веселишься? И с кем? - прищуривается, изучает парней. Кривит губы в издевке. - Эти хлопцы сильно взрослые. Не разрешаю.

- А ты ещё кто? - выпрямляется Олег.

- Брат её, - докладывает Таня.

- Блюститель порядка, - говорит Сергей. Наклоняется к моему уху. - Отшивай давай.

- Он просто, - выворачиваюсь из его рук. - На счёт платья подошёл. Уходит уже.

- Платья носит? А брат тоже…- Боря глазами показывает на дверь раздевалки, за которой ушастые подкрутили локаторы и зовут Серёжу-спасителя. - Из этих?

- Нет, есть сомнения? - он обнимает меня сзади, недвусмысленно, не по-родственному, сцепляет руки замком, чтоб наверняка, с насмешкой отвечает на их недоумение. - Она мне не сестра, Таня шутит.

- Что за сборище? - Барбоскин вырастает в коридоре, сдвигает нас в сторону. - Что за крик?

Вика с Ирой тарабанят в дверь. Физрук обводит нас взглядом. Хмурит брови в одну сплошную линию, шарит по карманам:

- У кого ключи?

Синхронно жмем плечами.

Ему это особо и неинтересно даже, зря базарные бабы в раздевалке надеются на препода и орут, он на своей волне. Вид у него: “что-то случилось, но не на уроке, поэтому мне плевать, устал от вас, детишки, как собака”. Он машет рукой старшекурсникам

- Вы почему ещё не на поле?! Секция через пять минут, - расталкивает нас и скрывается в тренерской.

А, может, случилась неприятность просто у него и не до ерунды. Тоже ведь человек.

- Сэр, есть сэр! - сделав кислое лицо, салютует ему Олег. Хлопает друга по плечу. - Борян, футбол зовет.

Таня шагает за ними. Разжимаю Сережины руки и догоняю ее.

- Дашь конспект по культуре речи? Вещи на две квартиры разбросаны, тетрадь не нашла.

- Конечно. Ты девчонок там оставишь? - Таня прислушивается к отдаляющимся крикам.

- Было бы чудно, - с сожалением смотрю на ключи. Оборачиваюсь, кидаю брелок к дверям. Найдет и откроет кто-нибудь. - А ты куда? - он у меня за спиной, давлю рукой ему на грудь. Улыбаюсь. - Со мной?

- А хочешь? - он подмигивает. Перехватывает мою ладонь, спускает её ниже, себе на ширинку. - У нас есть два часа, вообрази.

- Не хватит. Минимум восемь надо, - выдергиваю пальцы. Скашиваю глаза на Таню. Она идет, невозмутимо смотрит перед собой. Вижу, как нерв на щеке пульсирует, сдерживается, чтобы не ухмыльнуться.

Да пусть. Может, мы так шутим. Оправдываться перед каждым - на кой ляд, мне лень. Какое им дело. Пусть за собой следят.

Универ гудит, словно улей, вон, у всех свои дела: надо ксерокс конспекта; давай сфоткаемся с охранником по приколу; эй, ты в столовке уже был, что дают; пошли курнем; выруби колонку, ничего не слышу.