- Ага. Они с Викой вчера переспали, - выкладываю новость.

- Ревнуешь? - он поднимает глаза.

- Нет, - морщу нос.

В его руках оживает сотовый. Читаем имя: Аленчик.

Мама звонит.

Слушаем рэп на входящем.

Качаюсь на качельке.

Завтра четыре пары, а еще родители обрывают телефон, но качаться все же легче, чем решать вопросики. Мама с Ильей летят обратно, и у меня мечта есть - под землю провалиться. И жить там в бункере, как в фильмах. Притвориться, что конец света.

Солнце уже заходит, последние лучи слепят и не греют совсем, и взрослая девочка в коротких кожаных шортах, косухе и высоких сапогах, на детской площадке - пришелец. Особенно, если ее высадили из черного джипа возле злачного места.

Сережа забрал деньги и поехал обратно, рассчитаться с соседкой за потоп, а мне предложил подождать полчасика, в баре или на массаже. Обычном, расслабляющем.

Звучит классно.

Но пока сидела на диване в холле и листала прайс с услугами, администратор Катя там же, за стойкой, стажировала новенькую девицу.

Горячие ласки красивой секси-девушки. Нежные прикосновения губ. Использование техники горячего и холодного дыхания.

Одна сдавала зачет, подглядывая в бумажку, вторая важно кивала. Поправляла ошибки. Думала, в конце скажет: так, ну…на троечку.

Но потом у кого-то очень нетерпеливого “умер дедушка”. Катя сделала страшные глаза - клиенты не должны пересекаться, строго соблюдается тайна. И вытолкала новенькую и, меня заодно, за красную бархатную шторку, через небольшой коридорчик на кухню.

Девица продолжила упражняться в одиночестве. То есть при мне, но я же типа пустое место.

Девушка покроет твое тело сливками, украшая клубникой. И ее сладкие поцелуи доведут до неистового возбуждения. В ответ девушка позволит тебе украсить ее красивое тело, как самое сладкое пирожное. И насладиться кулинарным произведением собственного приготовления, - говорила и гладила себя по шее и по груди, затянутой в корсет. - Как думаешь, это вкусно?

Облизывать незнакомого похотливого самца?

Фу.

Уже хотела выйти, наплевав на конспирацию, какое мне дело, что там у них принято. Но в коридор влетела Катя. Чуть дальше в комнате отдыха тусили три девчонки, она поторопила их к гостям. А меня не выпустила, ткнула острым красным ногтем в живот: сиди тут, пока клиенты не уйдут, или меня наругают.

Оу, наругают, понимаю. У самой головомойка планируется в ближайшее время. Поэтому дальше торчала на кухне, выслушивала от новенькой, что у некоторых нет портфолио, и девушки в белье выходят к гостям вживую. Чтобы те кого-то выбрали. Как на базар приходят, но не насовсем, а на полчаса, час или девяносто минут. Высокая блондинка, на лошадь немного похожа, она шла и жаловалась, что сегодня не работает, просто в гостях тут, и эпиляцию не делала. Ненакрашенная бледная брюнетка, вздыхала ей сочувственно. И сонная азиатка, в Казахстане нет работы нормальной, а тут ей круто, единственная довольная среди них.

Гад Сережа, и он еще навешал папочке про заоблачные перспективы. Да папа только узнал бы, что он имел ввиду это вертеп…

Из интереса подглядела в щелку в шторках. Там на диване развалились два чернявых хлопца, один тыкнул пальцем в сторону брюнетки и с жутким акцентом спросил: а шо она такой страшный?

И Катя заламывала руки и клятвенно убеждала, что освещение виновато. И заверяла, что девушка накрасится обязательно.

Они трепались еще минут десять, а новенькая заучивала программы. Лингамы, множественные финалы, скользящие по тебе попки сказочно красивых девушек… Врут и не краснеют. Если судить по реакции гостей, то так и надо говорить: ” а шо она такой страшный неважно, она накрасится и доставит вам удовольствие”.

Те ушли, никого не выбрав. Я тоже. Во двор напротив, на качели. Расхотелось релакса.

И чтобы Сергей работал в подобной обстановке полгода и сам ни разу не попробовал - счетчик подозрительности зашкаливает. Ш-ш-ш, трещит и искрит. Они еще так это подчеркивают - у нас железно без интима. Ага, оба раздеты и в масле, и трутся друг об друга всем, чем только можно - ну ни разу не интим, о чем вы.

Или, все же, обошлось, и Сережа не рискнул на “страшный массаж”, он вроде и бесплатно умеет, кого хочешь зацепить.

Жалко девчонку на самом деле, обозвали.

Смотрю на телефон - снова звонит папочка. Отталкиваюсь ногами от земли и сбрасываю. Мы уже болтали, час назад - мне сложно! Поковырял интернет, нашел Сережину страничку, ужасается: Олеська, что за изврат?

Про женское белье, которое тот носить любит. И ведь сотовый у него уже, мог бы убрать идиотский статус. Но ему же надо, чтобы все гаже еще было, конечно. Папа его по имени даже назвать не может, плюется: “ты с этим”, “что этот”, “я этому” - напряг как-то надо решать.

А я и сама согласна почти, что Сережа “этот”. Только ругаться не могу, не с ним.

Зеваю. Опять не высыпаемся, и мир похож на сюр.

Он за рулем, и отвлекать нельзя, но все равно пишу сообщение:

Сколько раз ты к ним на массаж ходил. Не ври, что за полгода ни разу.

Он отвечает голосовым, что, вообще не ходил. Раньше помещение арендовали в другом районе, а сюда недавно переехали. И с салоном особо не пересекаются, вход общий.

Ревнуешь опять?

Не пишу. Еще не отошла от Вики, но да, это точно ревность, к каждому столбу, к страшным и не страшным, ко всем. Только представлю его с кем-то и закипаю, со свистом, как чайники чугунные старые. Смеялась над Антоном, когда он изводил меня, а сама-то. Верю ему, но от гадкого воображения некуда деться, как и от родителей. Да хуже. Родители раз-другой-третий душу вынут, и, может, все наладится. А с собой не договориться, каждый миг словно на прозекторском столе, и тебе ковыряют внутренности холодными острыми предметами.

Вику так убить готова.

Качели тяжелые, противный скрип оглашает двор. По-вечернему уютно, дети копошатся. Они в песочнице возятся, с сырым после дождя песком, и рубятся в волейбол, марают грязным мячом одежду. Радость.

Поднимаю подошвами пыль внизу, она оседает на коричневой коже сапог.

Вижу Сережин джип. Он выходит из машины и машет рукой. Мотаю головой. Он идет сам. Перебегает через дорогу. Переоделся, темная рубашка и бежевые брюки. Обязательно красивым быть настолько? Говорят же, мужчина должен быть симпатичнее обезьяны, и хватит. За что ему такая внешность, всегда удивлялась, как люди рождаются божествами.

У него в руках праздничная коробка с бантом. На лице рот до ушей.

- Скучаешь? - он с трудом втискивает зад в соседнюю качельку. - Купил оплетку на руль. И набор бочонков-вонючек.

- Не застрянешь? - мрачно хмыкаю, глядя, как он скорчился на узкой деревяшке. - Вызовем спасателей, тебя сфоткают и в интернет выложат, в раздел приколов.

- Ладно, если ты улыбнешься, - он достает телефон из кармана, поворачивает экран. - Мне линию обрывают. У одногрупниц ноги кривые - согласен. А пацанам зачем наотправляла? Про толстые ляжки? Обо мне щас черте что думают.

- Тебе дело есть до них?

- В общем, нет. До тебя только.

- Честно?

- Пречестно.

- Точно-преточно?

- Правда-преправда, - он смеется. Ловит мою ладонь. - Мы ролями поменялись? Теперь ты мне не веришь?

- Страшно, - сжимаю крепче его пальцы. Раскачиваюсь, подтянув ноги. - Кажется, что-то случится обязательно. И все у нас кончится.

- Завязывай, бабка-знахарка, - его хорошее настроение ничем не перебить. - Пойдем, я тебе карты раскину на любовь. Научу играть без страховки. Скажи, как жить без твоего тепла в этих джунглях, - он подмигивает. Собирается встать. Кряхтит, - только блин. Помоги все же.

- Что? - поворачиваюсь. У него глупый вид, быстро хлопает длинными ресницами. - Вылезти не можешь?- соскальзываю с качели и наклоняюсь над ним. Ерзает, зажатый железяками. Ржу в воротник. - Шутишь?

- Нет, - отбрасывает подарок в сторону. Давит себя, как пасту из тюбика. Слушает мои всхлипы и раздражается. - От смеха не лопни, - хватает за руку.