Пишет:

Почти у цели. Еще.

К нему подходит Ник, но он не глядя хлопает его по плечу - не до тебя, мол. Гипнотизирует экран.

Вика отвечает:

Хочу закинуть ноги тебе на плечи. В моей обуви без каблуков получится не так сексуально, но я тебя утешу языком.

Злата на шпильках.

Игорь удовлетворенно изучает ноги Полины в простых темных лодочках на низкой подошве. Идет к ней, по хозяйски обнимает за талию. Шепчет что-то на ухо. Наверное: я тебя нашел, бейби, поскакали в койку.

Полина вырывается. Ее конский хвост хлещет его по лицу. Она показывает ему средний палец:

- Пошел ты!

О, даже нам слышно.

Мы хихикаем. Тот поворачивается в нашу сторону, уже дымится почти.

- И я так отравилась этими пирожками, - Вика повышает голос. - Все думали, что я напилась. А там все из-за пирожков, Тань, прикинь, - подруга визгливо смеется.

Игорь осматривает беседку. Строчит гневное сообщение:

Что за шутки, мать твою! Кто ты?!

Вика пишет:

Ты не угадал, жаль.

Он идет к столу. Залпом опрокидывает в себя стаканчик-другой. Стоит напротив нас, и снова звонит. Мы не отвечаем. Он печатает. Приходит сообщение. Ждем, когда отвернется. Читаем:

Так не пойдет. Врать нехорошо. Кто ты?

Я тебе не вру, - быстро отвечает Вика. - Я в черном, у меня светлые волосы и обувь без каблуков. И, - она ставит многоточие, после него добавляет. - Мое имя на букву Д. Последняя А. в середине И, плюс еще одна буква.

Игорь долго смотрит в экран - не может составить имя. Ди*а - ему это сложно.

- Мы не переборщили? - сомневается Вика. - Подставили похоже Димасика. Если он щас что-то ему сделает?

- Упремся, что это не Дима, - отвечаю, поднимаясь с лавки. - Может, Дина. А что ему там за бабы пишут - пусть сам разбирается.

- Идем поближе, - Таня поднимает Вику. - Вмешаемся если что.

Игорь, наконец, отлипает от телефона. Ищет взглядом Диму.

Понял.

Он, может, имени его не знал даже. Но не мне одной ориентация с тыла в глаза бросается, значитца.

Игорь медленно убирает телефон в карман. Шагает к лавке, где сидят Дима и девчонки. Тот, ничего не подозревая, манерно смеется.

- Стой! - кричит Таня.

Но на полпути Игоря останавливает Беляш. Моська перед слоном. Тычет пальцем ему в грудь:

- Осади. Приехали отдыхать. А ты наших девчонок домогаешься, предлагаешь всякую похабщину. Неправильно это, братиш.

- Свали, - рявкает Игорь, отпихивая его с дороги.

За спиной у Беляша мгновенно вырастают наши одногрупники. И покрепче, и повыше.

- Дайте пройти, - Игорь лезет вперед. Его сдвигают назад. К нему подтягиваются его друзья с вопросами: Игореша, чего быкуешь. Тот не отвечает, расталкивает парней, не получается, он пытается, еще, злится, сплевывает на пол и орет. - Я домогаюсь?! Это ваш пи-и-и мне всякую пи-и-и шлет! Да я щас ему пи-и-и в пи-и-и его вставлю!

Всем непонятно.

Пробираюсь в толпу, под шумок вытаскиваю у Игоря из спортивки телефон. Он все орет, отплевывается, и вырывается, просится в смирительную рубашку, пар из ушей. Друзья хватают его под руки и тащат из беседки, он волочится ногами по полу, и выкрикивает: одежду с тебя снять?! За ушко меня укусить?! Ноги мне на плечи закинуть?! Отпустите меня! А-а-а-а!

В гробовом молчании все смотрят ему вслед.

Торопливо удаляю сообщения. Кладу Игорешин телефон на стол.

- Это что, вообще было? - в шоке спрашивает Генчик. - Он пи-и-и что ли? Что он нес-то?

- Перепил паря, - жмет плечами Беляш. - А еще спортсмен. Девочки, просьба. Когда будем собираться в следующий раз, давайте без левых пиплов. Только наша группа. Ок?

Мы с Викой киваем.

- Ладушки.

Еще с часик тусуемся в беседке. Прям уютно. Парни травят байки из школы, вспоминаем учителей, делимся, почему выбрали нашу профессию, и все так, будто уже сто лет знакомы.

Уже и не жалею, что позвала Игоря. До его истерики все были чужими какими-то, а тут прям сплотились против этого придурка, неожиданно было, думала нам самим придется разгребать за смс-ки. А парни заступились, и это так сблизило. Сильнее, чем неделя учебы. Каких-то пять минут цейтнота и вот, добро пожаловать в общую упряжку.

Ложимся спать, когда уже светает.

Вика, едва бухнувшись на подушку, сразу храпит.

Проверяю телефон. Подсох и вроде бы работает, если беглым взглядом. Приходит сообщение с пропущенными звонками Антона. Думаю, перезванивать или нет.

В окно стучат. Поднимаюсь на кровати, распахиваю створку.

- Привет? - удивляюсь, увидев Антона. Я не его ждала. - Ты куда пропал вчера? Вика говорила, что ты звонил, у меня телефон… - осекаюсь, всматриваюсь в его лицо. Неважно все. Бледный, круги под глазами. И вид какой-то… - что случилось?

- Мама в аварию попала. В больнице всю ночь был.

- Что с ней?

- Да плохо все, - она расстроенно машет рукой. - Поехали со мной?

- Антош, я…

- Пожалуйста.

Нарик по трассе улепетывал от ментов. Когда обгонял фуру, вылетел на встречку. И приехал, лоб в лоб. У мерса передок всмятку, и при ударе вывалилась флешка из гнезда, поэтому мужика принимали без музыки. Под вопли жены, которая на задних сиденьях каталась.

А Света в реанимации. У её мазды такой непрочный корпус, пятерней шлепнешь по крыше и сразу отпечаток.

Ореховый кофе три в одном из автомата не хочет бодрить, уговаривать его бесполезно, а я не сплю уже двое суток почти.

И ещё телефон до конца не просох, сенсор работает через раз, пытаюсь отправить сообщение, но глухняк. Удалось только написать Вике, что уехала с Антоном. Дальше выполнять команды сотка отказывается. Они с кофе мутят бунт. Неповиновение.

Это хаос.

Это анархия.

Жёсткий стул обтянут драной клеенкой. И моим костям больно на нем сидеть.

Мда, я открытая жалобная книга. И жилетка для слез из меня таки паршивая.

Какой-то удод развалился на стульях напротив, ноги вытянул на половину коридора, и смотрит видосики с ютуба. Меня злит его рожа, и как в очередях орут, и то, как зеваю, не прекращая, и рот рвется.

На часах уже обед. Воздух с ароматом лекарств. По линолеуму шуршат бахилы. Бабка, что пришла на магниты, пытается пролезть в физкабинет, минуя остальных, ей еще потом на уколы надо, и да восстанет море и разойдутся воды, чтобы она прошаркала по дну прямиком на процедуры.

Сюда бы интерна Лобанова, с глупенькой историей про “ушиб всей бабки” или типа того.

Антон время от времени говорит с отцом, хочу попросить у него сотовый, но мне неловко. Толя вчера сорвал важную сделку и сразу рванул сюда, но билетов не было. Рейс только через час, а названивает он каждые двадцать минут.

Залипаю в телик.

Канал культура крутит нуднейшую документалку про письма с Камчатки. Вулканолог рассказывает о работе на сейсмостанции, что-то про вулкан, в помещении с музейной обстановкой показывает окаменевшие породы.

Ох, кому это интересно.

Отличная колыбельная. Стукаюсь головой об стену.

- Любимая, ты спать хочешь? - замечает Антон. - Давай я тебе такси вызову.

- Давай, - пытаюсь скрыть облегчение, но не получается. Я тоже волнуюсь за Свету. Но ничего почти не соображаю, и еще мне бесконечно звонят, а я не могу принять вызов на этом дурацком телефоне.

Антон по-шустрому договаривается на счет машины. Сжимает мою ладонь:

- Спасибо, что посидела со мной. Мне это очень важно. Одному тут капец. Ночью чуть не свихнулся.

- Все будет в порядке с твоей мамой, - уверяю. Так не по себе. Пока мы на базе играли в тупые никому ненужные игры, здесь в больнице шла другая жизнь. Грустная.

- Надеюсь, - он вздыхает. Помолчав, добавляет. - И у нас с тобой последнее время тоже засада. Может, все наладится? Мне щас даже думать страшно, что кого-то из вас потеряю.

Не могу дать обратку.

- Буду на связи, - поднимаюсь на ноги. - Как только узнаешь что-то, напиши, ладно?

Он провожает меня до такси, закрывает за мной дверь. Смотрю, как обходит машину и расплачивается с водителем. Похож на маленького потерянного мальчика. Мне аж на психику давит.