- Не было свадьбы, - Сергей смеется, разворачивает джип. - Они хотят, когда обратно прилетят, ресторан заказать. Алена надеялась, что ты к тому времени в курсе будешь.

- А квартиры когда ломать?

- Хоть завтра.

Он кладет локоть на открытое окно, поза расслабленная. Правая рука на руле, в самом низу. Видно, что ему нравится скорость. А я обожаю наблюдать за такими водителями, которые на дороге, как дома. Кладу ладонь ему на колено. Он перехватывает руль левой, легко пожимает мои пальцы.

Город накрывает вечер, хочется ехать и ехать вот так в сумерках, куда-нибудь.

Тормозим у папы во дворе.

Еще долго целуемся.

Он говорит: я тебе позвоню.

Я ухожу.

Конец.

Сердцу моему.

В коридоре на полу стоит большая спортивная сумка. Папа складывается.

- Значит так, Олеська, - говорит. - Я вернусь на следующей неделе. Там уже будем что-то решать. А пока вон Антохе передай от меня, чтобы следил за этими Самогонами. Особенно за молокососом, который тебя достает.

- Да все хорошо, пап, он уже не достаёт.

- А что с ним случилось? - упирает мощные руки в поясницу, с хрустом сводит и разводит затекшие плечи.

- Поговорили как взрослые, - смотрю на телефон. Миллион пропущенных от Антона. Экран в руках вспыхивает входящим сообщением.

Любимая, ты у отца еще?

Он постоянно делает вид, что ничего не случилось.

Я во дворе у вас. Жду тебя на лавочке.

Даже не извиняется. Гнет свое.

Ты не можешь вот так вот взять и расстаться со мной. Неужели не любила меня? И все слова были напрасны.

Выглядываю с балкона. Вижу его спину в светлой футболке. Сидит в беседке с местными пенсионерами и рубится в домино.

Вечерок, хорошо отдыхаем. Так хоть до утра можно ждать-страдать.

Провожаю папу.

Ем чипсы и смотрю “Дом2”, бывает. Кстати, надо еще завтра поинтересоваться: нам что-то задают делать на дом или как. Вроде должны.

От Вики куча пропущенных и непрочитанных.

На предпросмотре уже почти все ясно:

Олеся, ты мне так и не…

Ты померла и не отве…

Олеся, забыла, что я де…

Я еду к тебе.

Оу, нет, последнее вот только пришло.

Сразу перезваниваю. Говорю, что я у папы. Выглядываю во двор - футболка Антона белеет в той же компании - советую идти к подъезду палисадниками.

Перед Викиным приходом приносят букет моих любимых оранжевых герберов без карточки. Их и папа мог заказать, и мама, и Антон - не раз так делали. Ну вот только Вика вряд ли, раз она сама едет.

Но пишу тому, кто мне их еще не дарил. Уверена, что это он. Чудно, если бы сегодня утром мне пришел похоронный венок, я бы так же сразу подумала на него.

Самые красивые

Как поняла что от меня?

Хотелось, чтобы это ты был

Телефон тоже понравился?

Пришлось. Разбила свой новый после переписки о родителях

Новый? Ветхий, эту модель так и тянет на свалку. У меня глаз-алмаз

Хочу прямо сейчас посмотреть на его глаз, и на него всего целиком. Мне этот контраст между утром и вечером рвет крышу.

Когда приходит Вика, улыбаюсь, как дура.

- Что с тобой? - она сбрасывает туфли. - Кошмар, больше тебя не слушаю. Знаешь, сколько в этом огороде земли?

- Да, там же деревья. Ты думала, они из асфальта растут?

- Я так и не поняла, почему надо от Антона прятаться, - подруга проходит в комнату, трясет пустую банку “Принглс”. - А еще есть? Ого, ты восьмое яблочко купила, как у Сережи? Тебе же леново твой нравился. Ты почему у папы, я тебе сколько раз звонила, не отвечаешь?

Она так и одна может разговаривать, мне же слово вставить некуда.

Идем на кухню. Забираем чипсы, кока-колу, выносим на балкон стулья. Пытаюсь рассказывать, но затрудняют ее встречные бессмысленные вопросы, типа “А в чем у тебя мама ходила на регистрацию”, ” А на Ибицу куда именно”, “А все же что лучше звучит Макогон или Мозарчук” - я же вовсе не эти детали пытаюсь до тебя донести, ау, Вика.

Дохожу до места про Сережу и замолкаю, не знаю, что говорить. Вика очень кстати костерит Антона и как он фак мой мозг. Об этом-то ее и просить не надо, она Антона всегда полощет, по поводу и без, есть такое свойство у лучших подруг, им часто не нравится твой выбор.

Только меня, наборот, смывает волной вины. Как всегда. Она его засаживает, он напоминает, что я его люблю, я для вида чуток подергаюсь в противоречиях, и да пусть все вернется на круги своя.

Но тут ситуация иная. Не просто не прощаю, я думаю про другого, а он всерьез нравится Вике.

- Это что, Антон там? - Вика щурится на улицу. - Эй, вы!

Под фонарем у нашего подъезда сцепились несколько человек. Вижу знакомую белую футболку, которой достается сразу с двух сторон, рядом копошатся в связке еще-какие-то каратисты.

Всерьез пугаюсь - его же там до мокрого места размажут.

- Щас вам Влад Мозарчук всем головы открутит! Он спускается! - пугаю папиным тяжелым авторитетом, подскакивая на месте.

Вика запускает с балкона бутылку газировки. Кидаю следом “Принглс”. В панике оглядываемся. Дальше швыряем из мешка клубни картошки.

С меткостью у нас обеих засада, конечно. Вроде бы, пару раз даже в Антона попали.

Клуб имени Джеки Чана распадается сам собой. В наших балконных угрозах они походу услышали: пасаны, хавать буити?

Они стоят возле лавки, громко переругиваются.

Волнуемся.

Ничего, там если что в холодильнике еще яйца есть. Из десяти попыток хоть одна кому-нибудь да шлепнет в цель.

С нижнего этажа кто-то орет про наряд полиции.

Гений в ваших генах - ругань снижает в громкости на несколько тонов.

Антон хромает к лавочке. У него футболка, кажется, в крови. Он задирает голову, смотрит на нас с Викой. Чувствую острый укол жалости, глядя на его скрученную фигуру.

- Сможешь сам подняться? - зову. - Пойдем, может, в подъезд хотя бы, встретим? - поворачиваюсь к Вике.

Идем вниз.

В кармане вибрирует долгожданный звонок.

А я не беру трубку.

У Антона наливается фингал под глазом, разбита губа и лицо мученика.

Он толком ничего не объясняет, вешает нам с Викой лапшу на уши, навроде: плохие парни подошли к дедушке “эй, дядя, дай телефон позвонить”. И на них выпрыгивает человек-Антон ” телефон и все? А деньги вам не нужны?”

И как давай их колошматить, те еле ноги унесли.

Ну-ну. Видели мы кто из вас больше огреб.

И, скорее всего, за дело.

Сама не так давно заступалась за него, когда он на ровном месте зацепился с каким-то типом в торговом центре.

Антон домой не собирается, как и Вика, валяются вместе на диване и жуют бутерброды под что-то комедийное.

Делаю им намеки из разряда: ой, зевота прямо рот дерет; так, а где там папина футболка, в которой я сплю; у вас дома не остались включенными электроприборы?

Вам пора убираться.

Нет, что вы, какая грубость, я про крошки на одеяле. Хорошо бы стряхнуть.

Не прокатило.

Еще через полтора часа они дружно похрапывают, я ухожу на кухню - не третьей же мне к ним моститься.

Сначала пишу Сереже. Его вряд ли радует инфа про Антона, но мозг он не полощет:

Хорошо, Лесенка, я тебе доверяю

Так приятно. Мур-Мяу.

Возвращаюсь в комнату за ноутбуком, а когда иду обратно, слышу, как в замке скребется ключ.

Папа?

Дверь распахивается, ударяется об стену.

У-у-у-у.

С площадки падает свет на две фигуры, охваченные страстью. Приклеились к друг другу, не отдерешь. Чавк-чавк, чпок-чпок - они топят в слюнях прихожую.

Какого лешего. Будто распахнулась дверь в фильм для взрослых.

- Хочу тебя прямо здесь, - жарко дышит какой-то лысый Казанова.

- Виктор, ты такой нетерпеливый, - хихикает развратница в цветастом халате. - Меня это так заводит.

- Я тебя съем.

- Не спеши, ненасытный.

Действительно, тормозите, иначе меня хватит удар. Негромко кашляю.

Парочка не слышит, обмениваются грязными ” я сейчас такое с тобой сделаю”. Тяжело дыша, возятся с застежкой на его брюках.