– Не знаю, есть ли у нас лимон…

– Да посмотрите же на меня! – привстав, она крепко сжала его небритые щеки и повернула к себе. – Вы ведь не скромница, это мы уже выяснили. Почему же вы боитесь взглянуть в глаза? Так я не сочиню о вас истории.

– И не надо. Это будет отвратительная история.

Арина не согласилась:

– Я не верю, что вы – отвратительный человек.

– Только потому, что я не оставил вас лежать на мокрой траве?

– А! – осенило ее. – Вот это уже интересно. Представляете такую завязку: человек наблюдает из окна, как другой падает без сознания. Но не бросается на помощь, а раздумывает, стоит ли это сделать.

– Такого человека не назовешь нормальным.

– Суть не в этом, среди моих героев – сплошь ненормальные. Интересно распутать их взаимоотношения.

Макс с усилием повернул голову и коротко посмотрел ей в лицо:

– Если ваши герои – ненормальные, почему же вы решили писать о моем отце? Что вы о нем знаете?

– Да пока ничего не знаю. А откуда вы…

– Когда вы сказали, что используете внешность разных людей, я вспомнил, что вы вчера не сводили с него глаз.

– Ночью я написала первую главу. Ваш отец для меня просто находка!

– В самом деле? Очень рад за вас.

– Что это вы опять делаете, Макс?

– Теперь я застегиваю вашу рубашку. Похоже, она высохла.

Арина без злобы отбросила его руку.

– Вы же собирались осмотреть меня?

– Но вы вместо этого захотели чаю.

– Умрешь с вами! – рассмеялась она. – А где, кстати, ваша дочь?

– Ваш герой гуляет с ней по лесу. Пытается разбудить в себе дедушку. По-моему, безуспешно. Хотя мой отец – сама непредсказуемость. Учтите это.

– Учту. Макс, вы, конечно, можете не отвечать, но мне ужасно интересно узнать о ее матери.

Он кивнул:

– Конечно-конечно! Только я все равно не расскажу.

– Мило! Даже не верится, что вы дружили с Кириллом. У него душа нараспашку, а вы – сплошная тайна.

У Макса вырвался короткий недоуменный смешок:

– Это у Кирилла душа нараспашку? Да вы о нем вообще ничего не знаете!

– Чего я не знаю? – насторожилась Арина.

Максим рывком поднялся и без слов пошел к двери. Она встревожилась:

– Вы куда это?

– За чаем, – ответил он, так и не обернувшись.

Оставшись одна, Арина натянула покрывало, потом спряталась под него с головой. Головокружение уже прошло, но ей все еще было как-то не по себе. Последние слова Макса встревожили ее.

«Вот еще новости: я не знаю Кирилла, – раздосадовано думала она. – А вдруг и правда, не знаю? Мой печальный молодой королевич, а может вовсе не я – причина твоей постоянной грусти?»

Вместо чая Макс принес виски. Забыв о ее присутствии, он вошел, пританцовывая под какой-то ему одному слышимый мотив, как бывалый официант, удерживая на маленьком подносе бутылку и две рюмки. На лице его было сосредоточенное выражение, будто музыка звучала где-то далеко, и Макс старался не сбиться с ритма. Слегка выпяченные тонкие губы что-то пришептывали, а взгляд, как обычно, ускользал, как Арина ни пыталась его поймать.

Не желая выдавать своего восторга, она наблюдала за ним исподволь, чему научила ее постоянная слежка за людьми. Она уже не надеялась разгадать Макса, просто запоминала, как он возвращается к действительности и недовольно хмурит невыразительные брови, быстро вскидывает черные глаза: «Ты что-нибудь заметила?», не спеша разливает виски…

Арине вдруг пришло в голову: «Когда-то он был так же дорог Кириллу, как я сейчас. У него ведь больше не было друзей». И почувствовала ядовитый укол ревности. Она и забыла, как это больно.

Протянув рюмочку, Макс сказал:

– Выпейте, от виски поднимается тонус.

– Никогда не пробовала, – принюхавшись, призналась Арина. – Кирилл приучил меня пить только красное вино. Это единственное, что я не ленюсь делать для собственного здоровья.

Рассматривая причудливую этикетку, Максим спросил:

– А что делает он сам? У него такой измученный вид.

– У Кирилла?!

– Может, я просто давно не видел его… Он стал совсем взрослым. Кажется, теперь он может постоять за себя.

– Он действительно был объектом насмешек? Мне как-то не верится.

Макс протестующее мотнул головой:

– Я так не говорил. Никто над ним не смеялся. Мы… Как бы это сказать? Умилялись. Он был очень хорошеньким и простодушным. Грех смеяться над таким. Давайте за него выпьем. Хотя, боюсь, он все равно не станет счастливее.

Не давая себе перевести дыхание, Арина выпила виски и жадно схватила ртом воздух.

– Ох, простите! – спохватился Макс. – Я ничего не принес. Сам-то я никогда не закусываю.

Она просипела, отмахиваясь:

– Не надо. Уже прошло… С чего это вы решили, что он несчастлив?

Раздумывая над каждым словом, Максим спросил:

– Вы – сильная женщина, да? Самостоятельная. Вы любите, чтобы вам подчинялись. Вершите судьбы людей и не позволяете, чтобы вами командовали.

Арина с подозрением поинтересовалась:

– К чему вы клоните?

– Я рассуждаю вслух, – невозмутимо пояснил Макс. – Мне интересно, почему он выбрал именно вас. Но это, в общем, логично.

Она ждала продолжения, но Максим замолчал и снова занялся бутылкой.

– Логично – что? – требовательно спросила Арина.

Не отрывая сосредоточенного взгляда от рюмок, будто приходилось считать капли, он сказал:

– Если уж у Кирилла могла появиться женщина, то лишь такая, как вы.

– Из вас так и лезут какие-то намеки, но я их не понимаю, – ее просто мутило от злости. – Вы не могли бы говорить яснее?

– Он – хороший любовник?

Потеряв самообладание, она выкрикнула:

– Превосходный! Лучший изо всех, что у меня были! Какого черта, вы об этом спрашиваете?

Максим так и расплылся в улыбке:

– А я думал, вы занимаетесь изящной словесностью…

– Ладно, я пошла, – внезапно решила Арина и сбросила накидку. – Вы меня доведете до того, что я тут все переколочу.

– Нет-нет, этого я не позволю, – Макс даже перестал улыбаться. – Эту коллекцию я собирал всю жизнь.

Она растерянно огляделась, но так и не увидела ничего особенного.

– Коллекцию?

– Ну да… Вставайте, я вам покажу.

Коллекция Макса оказалось самым необычным зрелищем изо всех, что ей доводилось видеть. Он собирал ее с самого детства, ползая по городским свалкам. Свои экспонаты Макс называл «свидетелями преступлений». Здесь были очки, в одной из линз которых было пробито крупное отверстие; погнутая серьга, с запекшейся на дужке кровью; тусклый наперсток с просверленной в верхушке дырочкой…

У Макса восторженно блестели глаза, когда он брал какой-нибудь из предметов в руки.

– Видите? – совал он ей в нос наперсток. – Это же сделано специально, чтобы рано или поздно женщина уколола палец иглой.

– Это преступление? – усмехнулась Арина.

Положив наперсток на место, Макс угрюмо спросил:

– А, по-вашему, если человек остался жив, значит, совершенное против него, пустяк? Невинный грешок? Я знаю людей, которым такие невинные грешки перевернули всю жизнь. Не скажу: искалечили. Не знаю, как они это воспринимают. Но перевернули это точно.

Арина приподняла детскую пинетку с вырванной пяткой и с подозрением спросила:

– А зачем вам все это, Макс?

– Чтобы не считать себя последним человеком на земле, – произнес он так четко, словно давно заготовил этот ответ.

– И ваша коллекция разрастается?

– Как же, как же! В каждом городе я первым делом посещаю свалку. Хотите поискать со мной?

Арина недоверчиво уточнила:

– Вы предлагаете мне отправиться на свалку?

– Уверен, что Кирилл не приглашал вас в такие места.

– Оставьте его в покое!

– Хорошо-хорошо! Пойдемте, – он потянул ее за руку.

– Прямо сейчас?

– А зачем откладывать? Жизнь-то проходит!

Жизнь проходит. Она содрогнулась, услышав эти слова, потому что сама произносила их тысячу раз, когда Кирилл пытался оторвать ее от работы. Жизнь проходит… Надо успеть закончить роман. В шуршании секундной стрелки слышится укор – теряешь время! Твои книги дарят людям столько радости, а ты валяешься у телевизора и жуешь мандарин. Сочная мякоть наполняла рот горечью: жизнь проходит. Арина вскакивала, заваривала кофе и садилась за работу.