– Лари отмел их все. Он боится перемен. У него слабое сердце. Третьего инфаркта ему не выдержать.

«Да кто ж меня за язык-то дергает?!»

– Первый случился, когда Макс попытался отравиться, угадала?

Что-то дрогнуло в нем, будто машина угодила во временную яму, и на мгновение Кирилл очутился внутри себя тринадцатилетнего. Он ощутил ступнями сухую корявость тропинки, ведущей к реке. Макс, как всегда, сзади, но Кирилл не выпускает его из виду – тощего, сутулого, невзрачного. Они с разбегу влетают в воду, и Кирилл не удерживается, повизгивает, хлопая по груди мокрыми ладонями. Но тут темные маленькие глаза Макса наплывают дрожащими сигналами беды: «Слушай, а я наглотался таблеток…»

Первое, что Кирилл ощутил – не страх, а обида: «Ах так, тебе наплевать, что я останусь один? Друг называется!» Уже потом он тащил упиравшегося Макса к дому, где не оказалось никого из взрослых, и Кирилл от отчаяния орал и матерился, не зная, как поступить. Телефона тогда у Лари не было. Решив, что один добежит быстрее, он оставил друга возле дома, а сам помчался к магазину, где был автомат, и долго дозванивался в «Скорую». Связь с городом была плохой, и пришлось орать, одновременно отгоняя любопытных дачников.

Вернувшись, он обнаружил, что Макс засыпает, и перепугался еще больше. Подхватил его подмышки и поволок навстречу «Скорой». К счастью, дорога шла под гору, и он заставлял Макса переставлять ноги. Это и облегчало задачу, и не позволяло тому уснуть. С машиной они встретились на повороте к городу.

Кирилл тогда был так растерян, что даже не попросил взять его с собой. И только когда «Скорая» отъехала, испуганно рванулся следом. Он бежал и бежал за Максом, не решаясь остановить попутную машину, ведь у него не было с собой денег. Вдруг одна из них притормозила сама: «Эй, парень, ты куда на ночь глядя?» Только тогда Кирилл заметил, как стемнело. Водитель беспечно сказал: «А я думаю: грабитель по дороге бегать не станет. Случилось что-то у человека… Да ты к тому же пацан совсем!»

Но Кирилл в тот день перестал быть пацаном, потому что спас жизнь своего друга.

Арине он об этом не рассказывал, опасаясь вызвать интерес к Максу. Тогда она принялась бы расспрашивать, и вынудила его рассказать и то, что случилось позднее и навсегда развело их… А этого не знал ни один человек, кроме Лари. И, несмотря ни на что, Кирилл верил: Лари не обмолвится ни словом, потому и решился отвезти Арину к нему. Подсознательно он чувствовал: пороки зачастую связывают людей прочнее, чем добродетели.

– Какого лешего он забрался так далеко?

Светлые волосы метались перед глазами Кирилла единственным крылом любопытной птицы, потому что Арина без устали вертела головой.

– Я говорил тебе. Сердечникам нужны тишина и свежий воздух.

Остановив машину, он пристально поглядел на Арину, однако последние слова не произвели на нее впечатления. Здоровье Лари могло интересовать ее только с точки зрения использования этого обстоятельства в романе. Если по сюжету списанный с него герой должен быть здоровым и крепким, то хоть умри Лари, она не обратила бы на это внимания. Если, конечно, успела бы к тому времени напитать его соками придуманный образ.

Не дожидаясь приглашения, Арина без спешки выбралась из машины и выпустила засуетившегося пса. Кирилл невольно оглянулся: весь чехол на заднем сиденье был в цепких собачьих волосах. Он порадовался, вспомнив, что на день рождения Лари подарил ему автомобильный пылесос и не придется работать щеткой.

Закрывая машину, он следил, как Арина плавными движениями заправляет за уши волосы, вытягивает незагорелую шею, пристально осматривается. В ней уже ничего не осталось от того издерганного, ненавидящего мир существа, которое пару дней назад металось по квартире и едва сдерживалось, чтобы не сплюнуть на его голову ругательство.

«Она родилась в год Змеи, – вспомнил Кирилл. – Старая кожа сброшена и забыта. Сколько их будет этих кож?»

В узком деревянном домике, похожем на игрушечный, послышалось движение проснувшейся жизни, и Кирилл шагнул к крыльцу, приготовив улыбку.

– Лари! – воскликнул он так, будто они не виделись полгода. – А я уж подумал, тебя нет.

– Как же! Жду, – как всегда отрывисто проговорил Лари.

Он вдруг притянул Кирилла за шею и поцеловал в щеку. Арина едва сдержала смех, когда бледное лицо ее королевича покрылось багровыми пятнами.

– Что это с тобой, Лари? С чего такие нежности?

– Соскучился, – коротко ответил тот и повернулся к Арине.

Лари слегка наклонил голову, и длинные седые волосы скользнули вдоль узкого лица. Его взгляд исподлобья Арине не понравился, но она храбро протянула руку, крепкую и в то же время тонкую, сверкнувшую единственным украшением – маленькими золотыми часами, которые Кирилл подарил ей лет шесть назад. Сухая темная кисть Лари неуверенно потянулась навстречу.

Заметив знакомый прищур, которым Арина отмечала годные для работы детали, Кирилл спрятал усмешку.

«Рысь вышла на охоту, – подумал он. – Да, она не теряет времени даром».

И тут же забыл и о ней, и о Лари, потому что дверь снова негромко скрипнула.

У него вырвалось:

– Макс!

Он захлебнулся словами, которые хлынули возмущенной лавой и до того обожгли горло, что Кирилл больше не мог говорить. Максим шагнул с крыльца, и оказалось, он по-прежнему почти на голову ниже и также слегка сутулится, и одежда на нем, как и раньше, висит мешком.

– Он вернулся ночью, – быстро сказал Лари. – Я не успел предупредить.

– Да-да, конечно! – буркнул Макс, как в детстве дважды повторяя слова. – Я сам просил не говорить тебе. Ведь тогда ты не приехал бы? Я хотел тебя увидеть.

Стараясь не забыть ни малейшей детали, Арина следила за этой сценой. И заодно пыталась вспомнить, доводилось ли ей видеть Кирилла настолько ошеломленным. На его лице всегда сохранялось несколько заносчивое, но при этом несчастное выражение, будто он и вправду был королевичем, которому заранее отказано в праве на трон. Но сейчас было похоже, будто он лишается престола именно в эту минуту.

Наконец, Кирилл произнес:

– Здравствуй, Макс, – и протянул руку.

Максим посмотрел на нее с недоумением, словно не знал, что должен сделать.

«Он ждал, что они обнимутся, – догадалась Арина. – Сколько же процентов правды о вашей дружбе, я от тебя услышала; мой ресторанный бог? Да ты, оказывается, не так прост, как я думала! Вот новость…»

Макс не произвел на нее впечатления. Он выглядел бесцветным и полусонным, а рядом с Кириллом и вообще померк. Было непонятно, зачем они когда-то понадобились друг другу.

– Ты изменился, – заметил Макс, глядя в сторону.

– А ты – ничуть. Познакомьтесь…

Он обернулся к Арине, и у нее перехватило дух от вспыхнувшей в его детском взгляде мольбы. Не колеблясь, она шагнула к нему и, обхватив за пояс, прижалась всем телом. И почувствовала, как подрагивает рука, опустившаяся на ее плечо.

«Что с тобой, бедный мой? – рвался из нее вопрос. – Что тебе сделал этот Макс?»

Руки она не подала. Макс коротко кивнул и снова отвел взгляд. Глаза у него были небольшие, темные, с крупными нижними веками. За все время разговора он ни разу не улыбнулся. Как, впрочем, и остальные.

«Веселое начало!» – ее это ничуть не раздражало. Если бы не происходило ничего особенного, Арина могла бы снова впасть в апатию, а этого она боялась больше всего. Сейчас же ее тревожило только состояние Кирилла, ведь кроме нее самой, ничто никогда не выбивало его из равновесия. Чувствуя через пуловер, как колотится у него сердце, Арина больше всего опасалась, что он откажется что-либо объяснять. «Тогда я просто умру от любопытства!» – удрученно решила она.

Внезапно равнодушные глаза Макса ожили, и все его лицо неуловимо изменилось. Возле губ наметились веселые полукружья.

«А! – воскликнула Арина про себя. – Вот это уже на что-то похоже». Присев, он раскрытой ладонью ухватил Цезаря за шею и восторженно спросил: