— С нами все хорошо. Думай о себе. Такое пережить не каждому под силу. Яд удачно подобрали: никаких симптомов, ослабленный организм под медвежьей дозой снотворного. Яд убил бы за несколько часов, но ты оказалась сильнее и вовремя пришла в сознание.

- Катрин на это и рассчитывала, что никто не догадается об отравлении, и я умру, не очнувшись.

Я мельком взглянула на Алекса, но он никак не выражал своих эмоций, выглядел спокойным и расслабленным, а его сестра полностью сосредоточилась на мне: щебетала не умолкая, целовала, прижимала к себе, пока не опустошила остатки моих сил, и я, устало вздохнув, откинулась на подушки. Улыбнувшись подруге, чтобы успокоить, я снова посмотрела на ее брата. А Алекс в ответ подмигнул и напомнил о нашей связи:

— Теперь я чувствую тебя всегда, и Катрин этого не учла.

Удивительные слова. Но как на них реагировать? Мы становились единым целым? Мне очень захотелось кое-что узнать, и не было причин молчать:

— Ты видел меня на обрыве?

— Вроде да, а вроде и нет. Всего мгновение… И твой образ исчез, но чувство боли и желание жить не ушло. Именно твои эмоции подсказали, где искать, словно я шел на ощупь, но помнил дорогу. — Алекс вновь потянулся ко мне и накрыл своими ладонями мои. Большие пальцы ласково водили по коже, а я, загипнотизированная, следила за ними, позабыв обо всем и всех. Но Мари вырвала из опьяняющего состояния, вернув с небес на землю:

— Ой! Ребята, надо же остальным сообщить хорошую новость. И заодно принесу поесть.

Вынырнув из красочного мира (где центр вселенной — сильные мужские руки с грубоватой и горячей кожей), я попыталась удержать Мари рядом. Жуткое ощущение накрыло с головой — опасность где-то рядом, а не позади.

- Не уходи!

Мари испугано взглянула на меня, наверное, не ожидала чего-либо подобного, да и сама еще не отошла от страха. А мне, если честно, было по-барабану на то, как себя веду или выгляжу со стороны. Пусть лучше посчитают сбрендившей, чем я снова переживу тот миг наедине с Катрин, когда она пригрозила убийством беременной подруги.

— Аврора, я здесь, с тобой…

Мне с трудом удалось отпустить ее, но я осилила себя. И когда Мари ушла, Алекс намочил полотенце и протянул его мне:

— Положи на шею и успокойся. Ты в безопасности.

Ему виднее, но как справиться с тем, что тебе не подвластно: с воспоминаниями, с переживаниями. Наверное, надо позволить времени излечить себя.

Алекс зажег свечи и отошел к печи. А я и не заметила, что все это время, пока мы разговаривали, комната находилась в темноте. Обстановка — полумрак, отблески огня на стекле, колышущиеся тени — придавала происходящему иллюзию волшебства, но стоило появиться свету, как сказка исчезла, напомнив о боли и том, что выгляжу, наверное, плачевно. Пока Алекс подкидывал бревна в огонь, я дотянулась до своей косметички. Выглядела и впрямь удручающе: бледная, под глазами синеватые круги, волосы похожи на птичье гнездо. «Ну почему нельзя, как в сказке? Принц спас принцессу, и при этом ее облик в любых условиях великолепен. Не повезло», — улыбнувшись своим мыслям, кое-как расчесала волосы, но результат в восторг не привел.

— Прекрати мучить себя.

— Что? — я растерялась и сразу же опустила голову, увидев его улыбку. — Ужасно выгляжу?

— Нормально. Не на курорте же побывала. Лучше не двигайся без надобности. Отравление еще долго будет сказываться.

— Как скажешь, — я вернула на стол косметичку, но посмотреть на Алекса не решалась. — Скажи, боль точно исчезнет?

— Да. Ты становишься сильнее, меняешься. И если верить старикам, а они у нас любят сказки рассказывать, то станешь выносливее, крепче и быстрее, чем обычный человек.

— Но как такое возможно?

— Так говорят.

— Твоя бабушка рассказала не все?

— Да. У каждой истории множество дополнений.

— Ясно, — я поморщилась от усилившейся боли и подтянула одеяло к подбородку, но молчать или засыпать не хотелось, я нуждалась в чужом присутствии и проявлении жизни, а не в покое и тишине. — Алекс, как ты догадался, что меня пыталась убить Катрин, а не кто-нибудь другой?

— Ты сама назвала ее имя.

— Да? — я не могла вспомнить этого. — Странно. Не помню. Но разве нет других вариантов?

— Каких же?

— Дон.

Алекс выпрямился, нахмурил лоб и сжал в руке кочергу так яростно, что его костяшки посветлели.

— Откуда узнала о нем?

— Катрин рассказала. Она хотела свою вину перекинуть на Дона, думая, что вы враги.

— Это не так.

— Но ты ведь увел у него Оливию? Или ошибаюсь?

— Катрин рассказала тебе многое. Удивлен ее поступку. Но у тебя неверное мнение. Они расстались задолго до наших отношений. Да и отношениями это не назовешь. Мимолетное увлечение, — Алекс сделал паузу, а меня кольнул очередной укол ревности. — Я еще ни разу не задумывался о собственной семье, о второй половине. Или время не пришло, или слишком люблю свободу, — он даже ухмыльнулся и отвернулся к окну.

Продолжать разговор не имело смысла, но за расспросами я прятала чувства, а Алекс об этом не догадывался.

— Ты любил Оливию?

— Я ее и сейчас люблю, но как друга. Так всегда было.

— Алекс, ты веришь, что оборотень, переступивший хоть раз грань, теряет душу и возврата ему обратно нет?

— Квалесцент не знают пощады, не умеют любить и заботиться.

— Ты уверен? Дон же был твоим другом.

— Да. Я хотел помочь, но он не дал и шанса.

— А что тогда случилось?

— Тебе важно знать?

- Да.

— Зачем?

— Хочу понять, в чем заключается главная опасность.

— Как пожелаешь. Но я бы хотел уберечь тебя от этой стороны нашей жизни.

В который раз наши глаза встретились. Видимо, Алекс все еще свыкался с моей ролью в его жизни, сомнения владели сердцем оборотня, и я понимала его.

— Хорошо. Расскажу, — Алекс вновь отвернулся, ему было трудно, но я вынудила на откровение. — Все произошло в полнолуние — ночь, когда нам сложнее бороться со звериными инстинктами. Утром Дон поругался с Оливией, а вечером до темноты все собрались в лесу, возле океана. Находясь в стае, прислушиваясь к ритму каждого сердца, преклоняясь перед вожаком, мы контролируем себя и поддерживаем друг друга. Но в тот раз все пошло кувырком. После ссоры с Оливией Дон нервничал, отказывался слушать Веркена, хотя за год до этого признал его как своего альфу. Упрекнул меня в слабости и нежелании занять место танухм, предназначенное по крови. Я все еще помню, как мы с ним грызлись, дело едва до драки не дошло. И, как назло, столкнулись с браконьерами. Дона как подменили, когда он увидел тело волка, совсем молодого щенка, и учуял запах крови и смерти. Он превратился раньше всех и перегрыз одному из браконьеров глотку, — Алекс уперся ладонями в стекло, и я увидела (или мне померещилось), как на мгновение человеческие ногти удлинились и поменяли форму, а по стеклу царапнули уже когти зверя, но когда он отошел назад, то выглядел спокойным и прежним. — Нам удалось спасти остальных двух, а Дон сбежал и не появлялся дома несколько недель. Оливия, как и все мы, видела его боль, но не могла помочь.

— А что дальше?

— Дальше… — Алекс продолжал копаться в стертых временем воспоминаниях, как будто искал что-то важное, что-то, что опровергло бы его собственные слова. — Ничего хорошего. Настроение Дона с каждым днем ухудшалось, злился и раздражался от каждого пустяка. По ночам пропадал, а в округе поползли слухи о нападениях крупного зверя. Я не видел тел и не могу утверждать, что это жертвы оборотня. Но и Дон молчал. Потом его заметили в компании Катрин, и последняя ссора с Оливией подвела черту. Он ушел и появлялся в родных местах редко, а за последние два года видели раза три-четыре.

Узнавать что-то новое всегда интересно. А информация о Доне (хотя я его и не знаю) может помочь с более важными вопросами. Я все-таки сомневалась относительно оборотней потерявших душу после убийства. Не все случаи, когда один отбирает жизнь другого, имеют под собой темную подоплеку. Иногда это вынужденная мера или состояние аффекта. И не только оборотень может оказаться на распутье двух дорог, но и человек способен на жестокость и преступление, при этом каждый имеет право на помилование и искупление грехов, так же, как и на прощение, или хотя бы на шанс доказать свою невиновность. Да и никто точно не знает, с чем связано появление оборотней: раса, населившая Землю одновременно с людьми, мутации, магия, инопланетное вмешательство; люди сами толком о себе ничего не знают, до сих пор ищут недостающее звено в теории Дарвина. Почему же тогда существа, отличающиеся от людей, лишены права оправдать себя? Потому что сильнее и быстрее? Или потому что они не похожи на нас?