– Мля!.. Ну, ладно, что ли погнали… Пухом!

Я прыгнул с обрыва и на распахнувшихся за спиной невидимых крыльях плавно заскользил вниз.

Подхвативший меня воздушный поток потянул было к середине реки, но прекрасно понимая, что за отмеренные даром пять секунд широкую реку перелететь не успею, я по-птичьи замолотил руками, пытаясь развернуться, и неожиданно сработало.

Аккуратно спланировал к подножью обрыва и, коснувшись ногами мокрого песка, тут же, не устояв, грохнулся на колени, придавленный к земле гнетом вернувшегося веса.

Пересидев первые, самые тяжкие, секунды отката, поднялся на ноги, поправил сорвавшуюся в падении с плеча винтовку и огляделся.

Подавляющую часть окружающего меня пространства, как не сложно догадаться, занимала вода. Черная, вся в лунных бликах, поверхность реки завораживала спокойствием и красотой. С тихим плеском на песчаный берег накатывали маленькие волны. А берега этого было всего-то полутораметровая песчаная полоска, тянувшаяся вдоль отвесной стены обрыва.

Давно мучавшая жажда побудила тут же присесть на корточки и, черпая пригоршнями воду у берега, пить, пить, пить… этот замечательно прохладный и изумительно вкусный речной нектар. Да, на зубах порой поскрипывал песок, и вода пованивала тиной, но я не замечал эти пустяки, наслаждаясь разливающейся по телу истомой от насыщения долгожданной влагой. Наверняка, в речной воде было до черта лысого вредоносных бактерий и паразитов, но на их счет я мог совершенно не волноваться. На Континенте существовал единственный опасный для человека паразит, и если везло получить от него иммунитет и становился Игроком, то укрепленный Стиксом организм с остальными мелкими пакостниками расправлялся играючи.

Когда в надувшемся, как бурдюк, животе протестующе забулькало, прекратил хлебать воду и поднялся на ноги.

Еще когда хлопнулся коленями на песок в глаза бросилось, что на полоске-береге в изобилии присутствовали блестящие в лунном свете голыши. Теперь увидел, что точно такие же голыши во множестве сверкали, высовываясь из глинистой стены обрыва. Вытащив из стены один такой голыш, я с изумлением обнаружил, что это вовсе не камень, двустворчатая речная ракушка. А еще, вытаскивая ее, случайно обнаружил, что стена такая же мокрая, как пляжный песок.

Напрашивающийся из сделанных открытий вывод, мягко говоря, настораживал. Наличие кругом ракушек и мокрая поверхность могли означать лишь одно – совсем недавно уровень реки был значительно выше, чем сейчас. «Голыши» в стене пропадали на высоте четырех-пяти метров, значит река была выше текущего состояния на пять метров.

А раз она так быстро смогла вдруг обмелеть – что мешает ей так же быстро вновь стать полноводной? И хорошо если прилив начнется постепенно, снизу вверх. А если, попросту, по реке прокатится многометровая волна, сметая все на своем пути. Она ж меня прихлопнет – даже пикнуть не успею!

– Не загоняйся, в бурлящем потоке точно не утонешь, – успокоила Шпора, в очередной раз чудесным образом прочтя мои мысли. – Вода отступила резко и обнажилось часть речного русла. Такое случается, когда, при перезагрузке кластера, на пути реки вдруг возникает какой-то провал. Он быстро заполняется водой из реки, которая, соответственно, так же стремительно мелеет. Потом все устаканивается и река постепенно возвращается в прежнее русло. Но процесс этот не длинный, растянуться может на несколько недель. Поэтому вода у тебя под ногами, безусловно, будет понемногу прибывать. Но, чтобы начать захлебываться, тебе придется задержаться здесь на целую неделю. Ведь ты же не собираешься куковать тут неделю?

– Нет конечно!

– Тогда чего стоим? Кого ждем? Давай, Рихтовщик, ноги в руки, и шевели задницей!

Я зашагал вдоль берега, сосредоточенно вглядываясь в уходящую на многие километры отвесную стену, выискивая… Да, даже не знаю что конкретно – какое-нибудь приспособление или сооружение для подъема вверх. Потому как самостоятельно выбраться из этой гигантской мокрой ямы у меня не было ни малейшей возможности.

Конечно, имелся замечательный Дар «Легче пуха», до отката которого оставалось чуть больше часа. Он, разумеется, идеально подходил для подъема по вертикальной поверхности. Оказавшись невесомым, я мог цепляясь пальцами за глину, как муравей, забраться наверх. Увы, для активации «Легче пуха» требовалось наличие в шкале Духа Стикса хотя бы двадцати семи единиц маны. У меня же, после недавней активации Дара, в шкале осталось две жалких единицы. Чтобы добраться до требуемой величины, нужно сосать споран пару суток кряду, без перерыва на сон и еду. С чего я так решил? Да все просто. После применения в лесу двух подряд Даров, шкала Духа Стикса просела до двадцати одного, и потом за практически полдня периодического рассасывания спорана – а чем, отсиживаясь в орешнике, было еще заниматься? – удалось подтянуть шкалу всего на восемь единиц.

Вода в реке, подтверждая прогноз наставницы, потихоньку прибывала. Через час я уже шлепал ботинками по бескрайней луже, в которую превратилась песочная отмель у стены. Через два – вода поднялась выше ступни. Превратившийся в дно мелководья песок размягчился, стал засасывать подошвы, и теперь приходилось прикладывать вдвое больше усилий для обычной ходьбы. Из-за накатившей усталости опять ужасно разболелась покалеченная рука.

Нужно было срочно чем-то подкреплять истощение организма, на которое красноречиво указывало плачевное состояние шкал. «Здоровья» и «Бодрости» просели на треть, «Удовольствия» и «Жажды и сытости», вообще, скатились ниже половины. Ну а «Спорового баланса» и «Духа Стикса», и, вовсе, давно обосновались на дне.

И если на две последние, без живца, оказать серьезного влияния я практически не мог. Выправить удручающее положение с остальными было вполне мне по силам.

Для изменения ситуации нужно было всего лишь, в довесок к воде, подкинуть в желудок что-нибудь покалорийнее. На ходу быстро схомячил остатки грибов из карманов – падение шкал замедлилось, подтверждая, что я на правильном пути. Но грибы закончились, и в округе из съестного остались лишь ракушки. Шпора заверила, что их мясо вполне годилось мне в пищу, конечно в сыром виде и без приправ вкус у него не ахти, на любителя, но питательности и калорийности, зато, в нем выше крыши.

На ходу выцепил из стены ракушку пожирнее, извлеченным из инвентаря мачете легко вскрыл створку, подрезал белесый склизкий комочек внутри, опрокинул в рот и морщась от «удовольствия» стал жевать. Какова ракушка на вкус? Ну как сказать, ощущения были очень необычными, своеобразными и незабываемыми… Млять! Да кого я обманываю! Склизкое, мерзкое дерьмо, отдающее сырой рыбой – вот что это было. И когда, прожевав, я эту гадость проглотил – с трудом сдержался, чтоб тут же не выблевать обратно.

Награда за гастрономическую пытку не заставила себя ждать. Первой же ракушки оказалось достаточно, чтоб все четыре шкалы прекратили снижение, а «Жажды и сытости» даже качнулась на деление вверх.

Пришлось отдирать от стены добавку и снова жрать гребаный «деликатес»…

Когда содержимое пятой ракушки колом встало в горле и, остановившись, в спешном порядке пришлось заливать рвотный позыв добрым литром воды, даже Шпора согласилась, что с экзотикой надо завязывать. Благо, подстегнутые калорийным питанием, шкалы дружно развернулись и поползли вверх.

Перебивая мерзкий вкус ракушечьего мяса, сунул в рот споран и возобновил движение. Вода к тому времени уже поднялась по щиколотку, и внутри ботинок мерзко захлюпало.

Я перешел на неуклюжий бег. Небо на востоке заалело. Разгорался рассвет…

Я вновь вдруг оказался в теле кваза.

Мой перс, шатаясь от усталости, бежал по голому полю, с каждым шагом по щиколотку утопая в рыхлой земле. Сбитое дыханье со свистом вылетало из легких, пот застилал глаза, уставшие мышцы ног предательски дрожали, норовя подвести на следующем скачке, но вновь, и вновь, и вновь… ноги чудом удерживали тело в вертикальном положении. Едва живой от усталости перс продолжал бежать на морально-волевых.