— Так, давно место меж нами названо: саровские мы, — осторожно начал Паисий.
— Уж коли не храм выносим, то одново Сарова мало, — добавил Иосаф. — Також и Сатис рядом…
Напомнил о себе кашлем Феолог.
Иоанн кивнул: говори!
— Ежели из мест здешних исходим, то забыли мы, что в указе о земле Казанского приказа сказано и о Старом Городище…
— А ведь и это надо вместить! — согласился Иоанн и тут же сложилось для него. — Значится, так: Сатисо-Градо-Саровская пустынь! Сатис на первое место ставлю, как там у источника житие наше начиналось… Согласны ли?
— Пиши тако!
— Реки почтили — хорошо…
— Да и город тож!
Иоанн зачитал первую часть устава — общие основания обшежительства, и монахи одобрили его, составили письменный приговор:
«…в сей Сатисо-Градо-Саровской пустыни, у святой церкви Пресвятым Богородицы Живоносного Ея Источника быть общежительному пребыванию монахов… И положихом, по свидетельству и преданию Святых Апостол и Святых Отец, чин-устав общего жития. И отныне нам зде всем живущим монахам и сущим по нас настоятелем и братиям держать и хранить безотложно дондеже (доколе, пока, до тех пор) благоволением Божиим обитель сия будет стоять».
Через неделю братия опять собралась на совет, чтобы обсудить вторую часть устава, которую Иоанн написал. Эта часть содержала правила важнейшей основы монашеской жизни — порядок совершения Божественных служб и келейных молитв на основе общежительного устава.
Свои обязанности и суть монашеского жития Иоанн изложил в третьем «наказании»: «Елика Богови любезна, да промышляет и печётся настоятель Праведного бо истинного пастыря дело есть, ещё промышляти и пешися о всех, пасомых же дело есть, еже повиноватися во всем наставнику и учителю, немало ропчуще, ниже преслушающе, но вседушно и усердно послушание имети и всяко благоговение и повиновение и благоразумие».
И ещё сказал Иоанн о сущности иноческого жития. Святые Отцы учили, что не в одном совместном жительстве или в общей одежде и трапезе эта суть заключается, но в том по преимуществу, что будет сердце у всех едино, и воля едина, и желание едино, как законополагает Святый Апостол: да будет вся целость общества едино тело, из разных частей состявленное…
Собрались монахи и в третий раз, чтобы составить приговор: просить духовные власти утвердить поданный устав «Государевым и благословением архирейским».
Местоблюститель патриаршего престола митрополит Рязанский и Муромский Стефан[44] повелел дать грамоту «во утверждении: да работают Госповеди во страсе и радуются в трепете, присно спасение свое соделывающе».
Знать не просто, не легко и далеко не сразу далось первосвященному иерарху православной церкви добиться у царя согласия на открытие нового монастыря в России — не жаловал явно Пётр I чернецов… Каким случаем было получено его согласие на появление Саровской обители — знал об этом, наверное, только сам высокий ходатай. Грамота подписана, обрела силу только 15 марта 1711 года!
Вот уж чего не ожидали монахи от «патриарша блюстителя между патриаршеством смиренного Стефана», так это — виршей…
Братие, блюдитеся черну нося ризу,
Имейте смирение, око держа низу.
Убегайте гордыни, тщеславия злого,
Еже погубляет всем небесное благо.
Зависть, славолюбие и гнев отлагайте,
Постом и молитвою оных прогоняйте.
Лицемерства, лености лишатися тщитесь.
Но смиренно постяся, в молитвах трудитесь.
Единообщее все вам всем будет,
Не сумнитеся, понеже Бог вас не забудет.
Высший брат над низшим не высоко мудрствуй,
Но всегда себе равна быти умствуй.
Сице образ показа и Христос Собою,
Аще рек, кто в вас вящий, да будет слугою.
Сего ради благодать, мир в вас да пребывает;
Кротость, воздержание в вас да водворяет.
Имейте же наипаче любовь меж собою,
Истинну, а не лестну, совестью благою:
Сия бо вас представит небесному трону,
И даст нескончаемой радости корону.
Торжественно прочитал Иоанн грамоту и вирши митрополита Стефана и его приписку: «Во окончании же сего моего завещания мир и благословение вам оставляю».
Возвратясь в свою келью из храма в тихой задумчивости, первоначальник Саровского монастыря невольно озаботился: «Падает на меня новый ярём Господень, как же понесу его перед Всевышним?!»
6.
Поставили монахи церковь и тут же приступили к Иоанну.
— Всё здесь устроено твоими трудами — бери бразды правления! Дорофей напомнил:
— В Введенском-то чернецов меньше, чем у нас…
Феолог вершил разговор:
— Желаем видеть тебя настоятелем!
Иоанн благодарно оглядел своих пасомых. Только и сказал:
— Просите, христолюбцы, об этом духовные власти. Зело благодарен за оказанную честь!
5 февраля 1709 года из Патриаршего приказа пришла особая грамота, утверждавшая иеромонаха Иоанна игуменом Саровского монастыря. Введенский монастырь вверялся в ведение иеромонаху Афиногену.
Вскоре получил присылку от игумена Николаевского мужского монастыря из Переяславля-Залесского Питирима. Порадовался Питирим тому, что воссияла слава Божия и в саровских дебрях, что Иоанн зачал новую обитель в России. Не забыл игумен поделиться словом и о своих трудах. Съездил он за Волгу к Филарету — исполнил духовные нужды новообращенных: построена церковь, к церкви присоединено немало других раскольников. А еще, среди прочего, Питирим сообщал, что он свидетельствовал о достойных трудах Иоанна царевнам Марии и Феодосии — дочерям покойного Алексея Михайловича.
Иоанн отписал Питириму, что и он не теряет добрых связей с раскольниками.
В начале 1711 года он писал митрополиту Стефану Яворскому в своем доношении «… и ныне приходят в пустыню Саровскую самоходные, прельщенные раскольники и раскольницы для разговора и рассуждения. Иные желают монашеского пострижения…»
В марте этого года из Патриаршего приказа пришла грамота, которая советовала: «…обращающихся из раскола монахов отдавать в монастыри, а бельцов на смотрение отцов духовных. А как раскольники и самовольники монахи впредь в тех ваших сторонах буде объявяться и блазнятся и тебе в обращение их в Православную Христианскую веру — чинить разговор с ними с прилежанием от Божественного писания со всяким тщанием…»
…Опять в Сарове стучали топоры.
Перенесли кельи ближе к храму, обнесли монастырь деревянной оградой, по углам поднялись сурового облика башни. Срубили гостинический дом для приходящих богомольцев. Затем объявились Святые ворота с церковью над ними во имя архистратига Михаила. Далее начата была постройка церкви Преображения Господня с приделами св. Николая-чудотворца и преподобных Зосимы и Савватия соловецких чудотворцев — помнился Иоанну Тимолай из знаменитой северной обители, что приходил к нему в Санаксарский и предрек о славе будущего монастыря в дебрях Саровских…
На всё нужна денежка. Строитель почасту уезжал из пустыни: взывал к прежним вкладчикам, искал новых — перепадало монахам, не без того. Но хотелось постоянной мирской помощи, и за нею-то отправился в родной Арзамас — куда же боле!
Откликнулся Павел из Спасского, с ним и пошли к воеводе города Алексею Авраамовичу Пестову.
Воевода поздравил Иоанна с игуменством, не удержался, с лёгкой усмешкой заговорил:
— Раз уж пришли святые отцы вместе — будут что-то просить. А поелику тут Иоанн, то челобитная, провижу, от нево быть имеет. Так ли?
