— Джейн, что я слышу! Правительственная лаборатория? Кажется, ты вообще не верила во всё, о чем мы писали.

— Не верила. Но ты же сам сказал, что этот материал — бомба. Так и есть.

Дарий просиял, кажется, лучшей похвалы его находке он и не ожидал.

— Кстати, я не сумасшедшая. Это уже можно заявить официально.

— Твой психиатр сказал, что ты здорова и прекратил ваши сеансы?

— Нет, я просто знаю, что не безумна. И всё. Хотя, в этот четверг мне дадут официальное заключение.

Он хмыкнул:

— А ты не думала, что все те, о ком мы здесь пишем, тоже не безумны?

— Да, сейчас думаю. Возможно, ты прав.

— Вижу, статья про Грезольскую компанию не на шутку изменила твое мнение. Итак, твои предположения. Каковы причины взрыва, и куда делась таинственная, зелена вода?

— Н-у-у, возможно, они держали там пришельца, который, желая спастись, взорвал здание, и попал в другой мир, заодно и зелёная вода пропала вслед за ним.

Дарий расхохотался, откинувшись на своем стуле. Чашка с кофе на его столе опасно зашаталась, все же потеряв пару капель.

— Мне нравится. И сейчас в этом мире в местах, где была вода, повырастали гигантские растения, которые пожирают всех, кто проходит мимо. Теперь мир пришельца борется с растениями, которых становится все больше и больше.

Настала очередь Джейн рассмеяться:

— Нет, скорее в этом мире больше вообще ничего не растет, ведь земля испорчена зелёной водой. И единственное, с чем они борются, так это с голодом. — Джейн немного загрустила при этих словах. Она поняла, что её слова могут быть правдой для выживших в Айронвуде.

— Н-е-е-е-т, Джейн, ты же работаешь в моей газете, а не в центре экологии. Просто не растет зелень? Нет. Там выросли гигантские растения с целой кучей острых зубов.

— Хорошо, пусть будет так.

— А как на счёт единственной выжившей Дороти Кларк? Кто она на самом деле?

— Это женщина, работавшая в лаборатории, которая влюбилась в пришельца, и он уничтожил при взрыве всех кроме неё. Но оставил ей браслет, по которому она могла попасть в его мир, когда захочет.

Дарий явно получал массу удовольствия от этой игры в воображение.

— И почему тогда она к нему не попала? Я искал сведения о ней в интернете, она до нынешнего года жила в нашем мире, кстати, ее постоянное место жительство находится в нашем городе.

— Она ведь знала, что “зелёная вода”, которая хранилась в их лаборатории, создаёт гигантские растения. И решила, что не хочет жить в мире, где её может съесть зубатая гвоздика. — Джейн подмигнула своему боссу.

— Какое же у тебя воображение. Неудивительно, что ты придумала целый мир, без обид конечно.

— Это у меня воображение? Идею с цветами гигантами придумал ты. Ну а если серьезно — я бы хотела уволиться.

— Что? Только не после этого разговора и не после нашей новой статьи. Ты ведь поверила в лабораторию. Люди тоже поверят. У нас появится масса читателей.

— Прости Дарий, ты справишься и сам. Просто я выздоровела, и хоть мне нравилось здесь работать, я хочу вернуть настоящую себя.

— Ты вернёшься в кардиологию?

И хоть Джейн знала, что не виновата в смерти миссис Кларк, и не является сумасшедшей, она все равно не видела себя в роли спасительницы чужих жизней после всего, что с ней произошло.

— Да, я подумываю вернуться в профессию. Или начать, даже не знаю, как правильно сказать. Я же только закончила интернатуру. Но не зря же я училась так долго, наверное, нужно возвращаться.

Джейн пришлось соврать. Иначе Дарий не отпустил бы её из газеты.

— Ну, со спасением жизни я тягаться не смогу.

"И зачем он сказал именно такую формулировку?".

— Пока. Спасибо, что принял на работу сумасшедшую.

— А-а, давай. Удачи. — Дарий лениво махнул рукой в сторону Джейн и жадно впился в написанную ею статью.

Джейн шла на встречу с Феликсом с целым ворохом мыслей. После разговора с Дарием она совсем запуталась. Сказала ему, что хочет вернуть себя настоящую. Но какая она — настоящая? Та, которой она была до Айронвуда, или та, которая была там? Кардиолог или журналист. Человек, который верил, что может повлиять на мир, или тот, кто знает, что есть что-то, что невозможно изменить. Пока она шла к Феликсу, она знала только одно: когда рядом он, неважно какая она настоящая. Она счастлива. И это всё, что сейчас важно. И если он все же вернётся в Айронвуд, она потеряется здесь окончательно.

Феликс стоял вдалеке, опираясь на поручни. Как хорошо, что они договорились встретиться на набережной у реки. Такое простое место, как для самой банальной пары. Кажется, в их новых отношениях ей очень нравились слова “банально” и “обычно”. Ей так хотелось, чтобы всё было спокойно, по-земному. Он держал в руках кофе со Старбакс, на котором по традиции было написано имя. “Феликс”. Это было так странно. Имя короля Айронвуда на одноразовом стаканчике от кофе. Она ужасно нервничала. Ей раньше не сильно приходилось бывать на настоящих свиданиях. А теперь она и вовсе растерялась. Он — такой недоступный и властный в Айронвуде и такой простой земной парень здесь. Она совершенно не знала, как себя вести. И хоть вчера они долго стояли возле ее дома и целовались, с приходом нового дня она оробела.

Джейн поравнялась с Феликсом.

— Здравствуй.

Он, не здороваясь, поцеловал её, и Джейн еле сдержалась, чтобы не ахнуть. Так она устала от всего, что происходило с ней здесь и ранее в Айронвуде. И наконец, она получает награду в виде бесценного времени с ним.

— Прости, так и не научился здороваться.

— Ничего. Со временем научишься. Как твои силы?

Феликс выглядел задумчивым:

— Сегодня у меня получилось создать несколько картошек и прочих овощей. Рассел сказал, что это очень выгодно и жаль, что я раньше этого не делал. Кажется, жена послала его в магазин после работы и теперь ему не придется идти. Кстати, заметил, что в этом мире люди постоянно шутят. Вначале я даже не понимал этого.

— Почему же ты не научился смеяться ещё раньше?

— Можно сказать научился. Внутри. Я смеюсь, но на лице пока не видно. Забавно, вы так много шутите, при том, что здесь есть так много ужасных вещей.

— Наверное, поэтому и шутим. Без смеха и юмора здесь было бы слишком сложно. Знаешь, я все больше думаю, как же тебе было нелегко в моем мире. Ты провел здесь гораздо больше времени, чем я в Айронвуде, и действительно на Земле все гораздо сложнее.

— Да, я вначале, честно говоря, вообще ничего не понимал. Хорошо, что ты меня тогда не видела. Сплошная растерянность и никчемность. Я очень рисковал, рассказывая Расселу, кто я на самом деле. И, наверное, если бы знал, что любого с такими баснями могут отправить на лечение как тебя, то не делал бы этого. Но мне повезло. Рассел и его семья помогли мне освоиться.

— Тебе здесь не нравится?

— Я не знаю. И это правда. На самом деле я думаю, что должен был попасть сюда. Как вы говорите — это судьба. Мне не раз снились эти птички с твоей картины, мне не раз снилось, как я вместе с отцом катаюсь на велосипеде. Тогда я даже не понимал, что именно созерцаю во снах. И всё это я встретил здесь. Значит — всё не случайно. Но я успел понять, что этот мир полон лжи, предательства и боли.

Джейн было грустно, что Феликс видел её мир в таких черных красках. Несмотря ни на что, ей казалось, что здешний мир не так уж и плох.

Вдали раздался звон церковных колоколов, и Феликс повернул голову к источнику звука.

— Мы с Расселом создавали витражные окна в этой церкви.

— Значит, ты бывал и в наших храмах?

— Да, Рассел рассказывал мне, что в вашем мире витражи появились как библия для людей, которые не умели читать. Когда люди заходили в собор, считалось, что Бог общается с людьми через свет, который материализуется, проходя через эти стекла. Знаешь, моя истинная религия осталась для меня таинственной и неизвестной. И не сказать, чтобы я когда-то верил в Матерь Природы, но в тот миг, когда на нас бежали твари, она услышала меня и дала мне силы создать для тебя портал. И тем более — я никогда не верил в Бога, я услышал о нем впервые, только тогда, когда ты ворвалась в наш храм. Но когда мы делали окна этого собора, я чувствовал, как Бог общается со мной через свет моих стекол.