Тристан лишь спокойно смотрел на Феликса.

— Нет? Ты так и не смог ее найти?

— Смог.

— Тогда почему нет? Ты же ее любишь… Тем более ты сам сказал, что был там счастлив, и ты ведь можешь открыть портал. Почему нет?

— Тристан, ты очень скоро увидишь, что я не настолько могуществен, как ты думаешь. Я восстановлю всю зелень, вылечу всех “людей зеленой воды”, и, если после всего этого во мне ещё останется хоть капля силы, я постараюсь защитить Айронвуд от визитов тварей с других миров. Хорошо, если после этого я сам ещё останусь. Я так рассказывал тебе, как после, стану тем, кем захочу, но правда в том, что после — меня может и не быть.

Тристан поник. Он был по-настоящему расстроен тем, что Феликс может не выдержать всех исцелений. Они разговаривали, словно два самых лучших друга. Словно и не было всех этих лет, которые они совсем друг друга не знали. Хотя вся правда в том, что, кажется, как раз знали. Феликс знал, что Тристан сидит взаперти годы напролет, танцует на празднике прославления Отца каждый год, не ходит в храм и всего несколько раз в году видит маму и сестру. Это и была вся его жизнь. А Тристан в свою очередь знал, что Феликс все время работает, а в свободное время пытается отдохнуть уединением, общением с женщинами или ещё чем-либо, что абсолютно его не трогает, а лишь отвлекает от работы. Это и была вся жизнь Феликса.

— А ты прощался с ней?

— Я подарил ей яблоко с серебряной яблони и сказал, что вернусь.

— Ты, правда, собирался?

— Собирался. Думал, здесь никого не осталось в живых, но я должен был убедиться, что здесь некому помочь. Но я счастлив, что вы живы, и я сделаю все, чтобы этот мир был идеальным. Пока я ещё король Айронвуда и я стану тем королем, которого все вы заслуживаете.

Феликс встал и пошел к выходу. “Люди зеленой воды” восхищенно осматривали новую руку женщины, обнимали ее. В его собственной руке невыносимо пекло, от этой боли голова раскалывалась, а мир вокруг понемногу кружился. И снова чье-то исцеление далось ему очень непросто. Он думал о словах, сказанных только что Тристану. Как бы он хотел увидеть Джейн еще раз. Хотя бы раз.

В Айронвуде стояла прекрасная солнечная погода, небо светились ярко-голубыми переливами. А одна маленькая жительница серого дома каждый день видела в небе ещё и радугу. Хотя дом, где жили люди с изъянами, уже никак нельзя было назвать серым. Его покрасили в жёлтый цвет, крышу — в розовый, а высокий забор и вовсе снесли. Маленький садик вокруг дома увеличился, там появились новые цветы и деревья, фонтан из белоснежного мрамора. “Люди зелёной воды” часто собирались на пикники, лакомясь вкусными пирогами приготовленными мамой Ланой. Хотя и “людьми зеленой воды” жителей жёлтого дома назвать уже было нельзя. О том, что “зелёная вода” вообще когда-то была в Айронвуде остались лишь воспоминания, нужные лишь для того, чтобы ценить все то, что есть сейчас в этом идеальном мире.

Тристан убирал в своей комнате, готовясь к приезду мамы и сестры. За прошедшие месяцы они приезжали к нему в гости аж шесть раз. И сегодня наступит седьмой. Тристан чувствовал себя счастливым и спокойным. Он свободно гулял в Великих Садах, посещал новый храм Матери Природы, ходил к морю. Сейчас на берегу стало очень людно, детишки из деревни купаются и резвятся на мелкоте, чуть дальше море кишит рыбацкими лодочками. Рыбаки постоянно оживлённо перекрикиваются друг с другом, хвастаясь уловом. Порой, Бруно даёт Тристану лиловых крабов, и парень приносит их к своей семье в жёлтый дом. Удивительно, что хоть раньше этот пузатый рыбак и был богаче из-за того, что один ловил рыбу, но, кажется, сейчас он был гораздо счастливее. У него появилась настоящая компания мужчин, с которыми они веселились и ходили после работы играть в крокет. А купающиеся дети добавляли всему антуражу радости и веселья. Теперь вообще повсюду были люди. Дорога от Великих Садов до пляжа была вся усажена кустарниками с чудесными розовыми цветами. От них исходил пленительный аромат, который ближе к морю сливался с запахом солёной воды, образуя комбинацию благоуханий, склонную навсегда отложиться в памяти Тристана как запах перемен.

Большинство жителей Великих Садов и окрестных деревень уже не сторонились Тристана, поддерживали с ним беседу. Хотя его ноги по-прежнему оставались козлиными. Феликс вылечил его руки, которые сам же и создал, но ноги Тристан не захотел изменить. Ещё с появлением Джейн он осознал, что на самом деле не стесняется их, он жил с ними всю жизнь, он принял себя таким. И, в конце концов, благодаря своим копытам он смог бороться с тварями из другого мира, спасти жизнь людям из своей семьи. Он даже спас жизнь леди Кассандры — невесты короля. Поэтому он не хотел менять свои ноги. Он и танцует уже очень хорошо именно с такими ногами, так говорит сама леди Кассандра. Она порой приходит в их обновленный яркий дом, приносит лимонные пирожные с дворца, а иногда остаётся посмотреть их домашние представления. На них всегда танцует Тристан. Леди Кассандра обычно хлопает громче всех. И хоть она ведёт себя очень сдержанно, общается очень осторожно, все равно приходит. К ним, к людям, так долго отвергнутыми всеми жителями Айронвуда. Тристан знает, почему она здесь. Леди Кассандра благодарна ему за спасение своей жизни, и хоть она не говорила ему об этом, он знал это без слов. В ее аплодисментах таилось такое громкое "спасибо". Члены его семьи вначале настороженно восприняли ее в своем доме, но очень быстро привыкли к этим необъяснимым для всех визитам. Однажды Тристан вызвался проводить её до дворца, и хоть леди Кассандра немного оцепенела от такого предложения, но все же согласилась.

— Вам так немного времени понадобилось, чтобы стать доброй, — сказал Тристан.

— Он сказал, что поэтому, никогда меня не любил, — Тристан сразу понял, о ком она говорит. — Потому что я не была доброй. Не думала, что нужно было просто дружить с ”людьми зеленой воды”, чтобы он имел ко мне чувства.

— Феликс полюбил Джейн не за то, что она была к нам добра, а за то, что он сам рядом с ней стал добр к людям. Люди всегда любят тех, рядом с кем они становятся лучше.

— Ты тоже стал лучше рядом с ней? — леди Кассандра пристально смотрела ему в глаза. Тристану стало неловко от этого взгляда.

— Конечно, но думаю я и сейчас продолжаю становиться лучше.

Ее взгляд скользнул по свадебному шатру развивающемуся вдали. От него уже почти ничего не осталось, больше это походило на груду грязных тряпок, нежели на свадебное убранство праздника. Наверное, их ещё не убрали только потому, что у жителей деревень было и без того много более важных дел. А может быть, оно просто служило жутким фоном и напоминанием о том, как ещё не так давно они всё потеряли и теперь с появлением Феликса обрели.

— Этот свадебный шатер яркая демонстрация того, что стало с нами как с парой. Да и вообще, что стало с ним и со мной в отдельности, — она вздохнула. — Я его уже совсем не узнаю, он так плохо выглядит, почти не разговаривает. Даже на беседы у него не осталось сил.

Кассандра замолчала, а Тристан и сам загрустил. Действительно, Айронвуд стал самым прекрасным миром из всех возможных миров, но состояние Феликса печалило всех окружающих. Уже самый несмышленый житель понимал, что очередное благо, которое подарит всем их король, может стать последним, что он сделает в своей жизни. Тристан и сам видел короля не так часто, после того, как он исцелял кого-то или восстанавливал землю, он пропадал на несколько дней. А когда появлялся, все вокруг удивлялись, насколько он был слаб, бледное лицо, синяки под глазами, походка, потерявшая прежнюю уверенность.

— Я поговорю с ним. Ему следует остановиться. У нас всех уже все есть.

— Верно, — согласилась леди Кассандра. — У нас теперь всё есть.

Тот взгляд, который она послала Тристану после этих слов, он вспоминает каждый день перед сном. Взгляд, который греет душу и сердце.

Тристан посмотрел на часы: примерно через час его мать и сестра должны быть в Великих Садах. Он пообещал ждать их в новом храме. Они ещё не видели этого великолепного места, и Тристан хотел быть первым, кто все им там покажет.