— Думаешь, что этого будет достаточно, чтобы все забыли?

Девушка медленно покачала головой.

— Я никогда не смогу переубедить Себастьяна, что я хороша не только в постели. — Девушка позволила горькой улыбке появиться на лице. — Я уже слышу, как он ухмыляется: шлюшке не понравилась кровать побольше? Но мне все равно. То, что мне важно, так это то, чтобы в моих и в твоих глазах я занимала это место по праву.

— Тогда тебе бы стоило попросить шестьдесят на сорок процентов, — прошептал Кристоф, по-настоящему впечатленный словами девушки. — Это было бы более справедливое разделение.

— Нет, я не хочу забирать твоего.

— Только чуть-чуть, — с иронией улыбнулся мужчина.

— Только чуть-чуть. Мне кажется это честным.

Мужчина отошел от девушки и налил себе стакан виски. Он сделал глоток, потом достал мобильный из кармана брюк. Джессика не отводила от него изумленного взгляда, пока Кристоф заказывал букет калл на завтрашнее утро.

— Это значит, что ты согласен? — с замиранием сердца спросила Джессика.

— Да.

— По всем пунктам?

— По всем.

— И ты не будешь спорить? Как-никак я собираюсь забрать себе половину твоих акций. Половину твоей фирмы.

— Я знаю…

— Ты настолько хочешь, чтобы я вернулась?

Когда Джессика заметила, как светятся его глаза, девушка мысленно дала себе пощечину.

— Да, — не увиливая ответил Кристоф. — Эта фирма и твоя тоже; иногда у меня бывает чувство, что она больше твоя, чем моя. — Взгляд, которым он посмотрел на Джессику, внезапно стал более пронзительным, а улыбка – не такой мягкой. — Тем не менее, у меня есть одно условие. Условие, которое не обсуждается.

— Ты только что заказал каллы…

Будто не услышав слов девушки, Кристоф крепко сжал ее левую руку и показал на кольцо Филипа:

— Ты снимешь этот ужас.

Было очевидно, что он попросит что-то взамен. Джессика уже готова была обсудить свою зарплату, сотрудников; но она никогда бы не подумала о Филипе и о их скорой свадьбе.

— Конечно нет, — произнесла девушка, мотая головой. — Я не собираюсь снова играть в эту игру и бросать «я тебя люблю – а я уже нет». Мы играли в нее одиннадцать лет и многое проиграли… Когда-нибудь нужно прекратить и начать вести себя, как взрослые.

— Ты хочешь убедить меня, что единственная причина, почему ты сейчас здесь, - это твое возможное возвращение в фирму?

— Именно. Я обожаю все, чем я здесь занималась. И осознание того, что сейчас у фирмы не лучшие времена, мне сложно перенести. Это не значит, что…

— Когда-то я тебе сказал, что настанет день и тебе придется сделать выбор, помнишь? Я предупредил тебя, что ты должна будешь выбрать или Leclerc Expertise, или Филипа.

Джессика возмутилась:

— Ты не можешь меня об этом просить. Филип – это моя личная жизнь.

— Я знаю, но это ничего не меняет. Либо он, ибо фирма. Ты прекрасно понимаешь, что две эти части несовместимы.

— Тогда уже скажи, что либо он, либо ты!

— Это не меняет сути.

— Я люблю его.

— Я это тоже знаю. Вопрос стоит в том, кого ты любишь больше.

Кристоф провел кончиком пальцев по щеке Джессики; девушка отстранилась.

— Кристоф…

— Скажи мне, Джессика, кого из нас ты хочешь видеть рядом с тобой на завтраке, обеде и ужине? Кого из нас ты хочешь в своей кровати? В твоем теле? Его? — Рука мужчины легла на затылок девушки. — Или меня?

Джессика закрыла глаза. Это определенно было сильнее ее; ее всегда тянуло к нему с неимоверной силой. Его прикосновения приводили девушку в волнение, и месяцы, проведенные в объятиях Филипа, ничего не изменили.

— Он мне дает то, чего ты никогда не смог или никогда не захотел мне дать, — с горечью призналась Джессика.

— Кольцо на пальце? Я никогда не думал, что это именно то, чего ты хотела.

— Я хотела жить с тобой. Я хотела планировать свою жизнь с тобой. Мне было наплевать на кольцо, но я хотела быть твоей и чтобы ты был моим. Навсегда. — Кристоф посмотрел прямо в глаза девушки. — Это было глупо, ужасно глупо, и безумно наивно, я знаю. Но…

Как только она почувствовала, что его губы нежно коснулись ее губ, рот девушки открылся, чтобы позволить мужчине взять главенство.

— Единственное, что было глупым, — прошептал Кристоф, — так это думать, что у тебя все еще не было того, чего ты хотела.

Джессика его легонько оттолкнула.

— Не издевайся надо мной.

— Я не издеваюсь, а наоборот очень серьезен.

— Тогда почему ты мне изменил? Почему ты эти семь лет встречался с кучей девушек, когда я была здесь, прямо у тебя под носом, и хотела одного лишь тебя? Я так сильно хотела тебя. Я хотела быть твоей женой, даже без кольца, хотела носить твоих детей. Я хотела жить, спать рядом с тобой, хотела дышать лишь тобой. Я хотела, чтобы то, что было на Бали, стало нашей повседневной жизнью. — Джессика покачала головой, отгоняя воспоминания. — Ты и представить не можешь, что я почувствовала, когда я увидела тебя на этом диване, под тобой лежала Натали и ваши губы были словно приклеены. Мне показалось, что весь мир начал рушиться. И тогда я уцепилась за единственную прочную вещь. Эта работа спасла меня, все то, что я здесь делала, спасло меня. И я ждала. Глупо. Я подумала, что твой развод каким-то образом был связан со мной. Я думала, что ты заметил свою ошибку и вернешься ко мне. — Девушка грустно улыбнулась. — Ты больше не вернулся. Мы всегда делали шаг вперед и три – назад.

— Ты была слишком юна, Джесс, тебе нужно было набраться опыта, понять, чего ты хочешь на самом деле; узнать себя.

— Моему телу возможно и было только двадцать два года, но в голове у меня было намного больше; и я точно знала, чего я хотела и кого хотела. Каждый раз, когда в твоей жизни появлялась новая женщина, я говорила себе, что она не останется с тобой надолго, что это лишь временно. У меня всегда была эта безумная надежда, что ты ко мне вернешься. Я ждала тебя. Долго. Я ждала, что ты меня снова заметишь, что ты вспомнишь, что я здесь, в этом офисе, совсем рядом. Мне потребовалось полтора года, чтобы понять, что этого не произойдет. Между делом ты отдал мне должность Франсуазы. Это был ядовитый подарок, но тем не менее я приняла его и хорошо о нем позаботилась. Сейчас я нужна ему, и я здесь только ради него, но с меня хватит этих токсичных отношений.

— Только ты и можешь положить этому конец.

— Я не говорю о наших отношениях с Филипом, — отрезала Джессика, разозленная возвращением его насмешливой ухмылки. — Я говорю о наших с тобой отношениях.

— Ты меня любишь, Джесс?

— Что?

Кристоф медленно приблизился к девушке.

— Ты любишь меня?

— Кристоф…

— Ты больше не хочешь играть? Прекрасно, я тоже. Малышка, пришел час истины. Если ты должна выйти замуж за Филипа, то я должен быть уверен, что на это есть хорошие причины.

Светло-голубые глаза Джессики посмотрели прямо в зеленые глаза Кристофа.

— Ты решил сыграть роль моего отца?

— О, успокойся, я видел в тебе всегда только красивую и желанную женщину. А теперь ответь на мой вопрос.

— Да, — сказала Джессика без колебаний. — Я все еще люблю тебя. И я всегда буду любить тебя.

— Больше, чем его?

Девушка вновь ответила без всяких увиливаний:

— Да, больше, чем его. Больше чем кого бы то ни было.

— Тогда возвращайся. Ты - душа этой фирмы. Без тебя она ничего не стоит.

— Не на твоих условиях. Я не могу так поступить с Филипом. Он столько для меня сделал.

— Урок номер один: жалость не совместима с любовью, я тебе уже это говорил. Если ты выйдешь за Филипа из страха его ранить, твоя жизнь будет посредственной, полной упреков и сожалений. Вся твоя жизнь будет состоять из одних «если бы я знала» и «если бы я осмелилась».

Джессика промолчала. Ее глаза наполнились слезами, но девушка отчаянно искала средство, чтобы возразить Кристофу. Она ничего не придумала по одной лишь причине: мужчина был прав. Он был прав на все сто процентов. Джессика любила Филипа, но, если выбирать между ним и Кристофом, то она всегда выберет Кристофа. Это всегда будет Кристоф. Вспомнить Бали. Вспомнить Сен-Барт. Она всегда мечтала только о нем.