Это был долгий путь, но его мощных задних лап было достаточно, чтобы достигнуть цели. Прыгнув, он приземлился на узкий каменный уступ под нишей. К счастью, окно подземелья было расположено прямо в наружной стене замка, так что там, за пределами, манящий мир был не более, чем на десять футов ниже Луциана. Открытый лес звал со дна скалистого склона.

На мгновение он задержался на низком известняковом уступе, вырисовываясь на фоне лунного неба по ту сторону. Он посмотрел на обугленные останки Сони, и сжал её крошечный кулон, так если бы это было самым большим сокровищем на земле.

Затем он обернул свой убийственный взгляд на Виктора. Тиран дрожал от гнева и разочарования на полу тюрьмы. «Когда— нибудь», — пообещал Луциан, — «ты заплатишь за то, что сделал с моей принцессой и моим видом».

Арбалеты, заряженные серебряными болтами, нацелились вверх на Луциана, и он понял, что не может больше медлить. Повернувшись спиной к темнице, он нырнул в открытое окно. Теплый апрельский ветер дунул ему в лицо и взъерошил его мех, пока он падал на землю вниз.

Он приземлился на склон на все четыре лапы, а затем вскочил на две, стоя как человек, несмотря на волосатую шкуру, покрывавшую его тело. Он, торжествуя, завыл на спасительную луну. Даже сердитые крики и суматоха, доносящиеся из— за мрачных стен замка Корвинуса, не испугал его.

Позади Луциана маячила зловещая крепость на фоне крутых карпатских гор; перед ним — непроходимый густой сосновый лес, сулящий безопасность и свободу. Он широкими прыжками помчался по наклону в сторону лесного убежища.

Ночная тишина была нарушена гневными криками и звуками шагов отряда вестников смерти, выбегающих за ворота замка. Разгневанные воины вампиров гнались за ним, бросая ему вслед угрозы, проклятия и приказы, которые он оставил без внимания. Кольчуги громко гремели среди возвышающихся сосен. Арбалетные серебряные болты свистели в воздухе, попадая в стволы пушистых елей, всего лишь в дюйме от головы оборотня.

Он бежал от своих преследователей так быстро, как его могли нести его лохматые ноги. Сжимая Сонин драгоценный кулон в своей волосатой лапе, он, сломя голову, бежал от своего трагического прошлого в неизвестное будущие.

«Запомни мои слова, Виктор», — мстительно подумал он, — «Ты слышишь обо мне не в последний раз».

Это означает войну!

***

Виктор стоял на парапете, пока его вестники смерти прочёсывали тёмный лес ниже. Фонари светились, как светлячки по всему туманному лесу вокруг замка. Полная луна освещала небо над Виктором, насмехаясь над его беспечностью.

Он понял, что хотел, чтобы Соня умерла в крепости вместе с матерью. «Лучше бы она погибла тогда, невинной жертвой толпы смертных, чем дала себя соблазнить этому грязному животному. По крайней мере, тогда я не был бы вынужден прекратить её жизнь сам!»

Горе по потерянной дочери разрывало его сердце, но он утешал себя осознанием того, что он принял единственно правильное решение, которое было возможно при данных обстоятельствах. Мерзкий ликан посадил в утробе Сони угрозу для будущего ковена. Не было другого выбора, кроме как полностью уничтожить это.

Но как высока цена, которую он заплатил!

По стене пронеслись звуки шагов. Виктор отвернулся от леса и увидел Сорена, идущего к нему. Надсмотрщик держал в руке факел, и его сапоги были забрызганы грязью и опавшей хвоей.

«Ну?» — потребовал Виктор.

Сорен покачал головой. «Оборотень ускользнул от нас. Мы будем обыскивать лес до рассвета, но он хитрый зверь. Он знает, как скрыть свой след!»

Виктор нахмурился, вспомнив, как в лучшие времена Луциан проявил себя как ищейка своего рода. Теперь, похоже, эти самые навыки были использованы против них.

Чёрт возьми, я буду полным дураком если снова поверю ликану!

Мысли об упущенных возможностях мучили его. «Я должен был понять, что что— то неладно», — думал он, — «когда Соня была так потрясена перспективой вступления в брак с Николаем». Его кулаки сжались. «Неужели она уже тогда поддалась обольстительным уловкам зверя, или может у меня ещё был шанс повернуть всё от рокового исхода?»

Он никогда этого не узнает.

Еще одни шаги приблизились к нему с противоположного конца парапета. Старейшина страшно разгневался, увидев, что это была темноволосая ликанья девка, которая первой сообщила Сорену о преступлениях его дочери. Дрянная посудомойка подкралась к нему. Проклятая лента Сони по— прежнему была зажата между её грязными пальцами.

«Да?» — нетерпеливо спросил он, уже жалея, что не отправил эту суку в темницу вместе с остальным ее грязным видом, — «Чего ты хочешь?»

«Ничего, кроме того, что я заслуживаю, старейшина». Она улыбнулась ему по волчьи, ее яркие глаза сверкали в лунном свете. «Разве Лейба не сделала хорошо? Разве я не говорила правду?» — она протянула открытую ладонь перед ним, — «Как я могу быть вознаграждена за мою великую услугу?»

Голая алчность проститутки взбесила его. «Ты осмелились приблизиться ко мне сейчас и рассчитываешь на выгоду от гибели моей дочери?» Он схватил пылающий факел из рук Серена и ударил им Лейбу, поджигая волосы и одежду девки. «Вот твоя награда ты, тварь! Гори, как она горела! «

Лейба испустила мучительный вопль, её грязную кожу охватило пламя. Ее хриплые крики терзали слух, и он схватил ее обеими руками. Не обращая внимания на огонь, охвативший её плоть, он поднял ее высоко над головой. Перед своим мысленным взором, он увидел Соню, свою драгоценную Соню! Также сгоревшую. Крики его умирающей дочери эхом отозвались в его черепе, вместе с пронзительными воплями ликаньей суки, предавшей её.

Виктор сбросил Лейбу с парапета изо всех сил. Пылающая фигура описала дугу в небе как падающая звезда, прежде чем рухнуть на землю где— то в окутанном тьмою лесу ниже. Ее последние крики были потеряны в ночи.

Старейшина облокотился на зубцы, измученный больше от эмоций, чем от напряжения. «Если бы только я мог отбросить мои болезненные воспоминания так легко», — сетовал он, чувствуя потерю своей дочери как кол в своём сердце, — «Сначала моя жена, теперь моя Соня... я лишился семьи и любви».

«Отлично, милорд», — сказал Сорен грубо, — «Сука этого заслуживала».

Виктор посмотрел на Сорена убийственным взглядом. «Будь благодарен, что ты также не попробовал факела!» — зарычал он, — «Я не забыл все твои промахи, касающиеся моей покойной дочери».

Сорен отшатнулся, ошеломленный жестоким упрёком старейшины. «Но милорд...!»

«Молчать!» — резко приказал Виктор, — «Если ты достаточно благоразумен, то не будешь дальше испытывать моё терпение».

Он удручённо отвернулся от надсмотрщика и мрачно посмотрел за парапет. Увы, Смерть Лейбы не облегчила его боль и не успокоила его всепоглощающий гнев. Убийство женщины ничего не значило, это был мужчина, Луциан, который обрушил эту катастрофу на него.

«Я не успокоюсь», — поклялся Виктор, — «пока ликан, обесчестивший мою дочь не умрёт... даже если мне придется уничтожить весь его отвратительный вид!»

Построенные турками в шестнадцатом веке купальни Петёфи были одними из старейших и наиболее престижных из известных городских тепловых купален. Теоретически, баня закрывалась для публики на закате, но сегодня ночью всё ещё можно было увидеть внутреннее освещения через матовое стекло купола над главным бассейном. Блестящий черный лимузин стоял перед зданием, а главный вход охраняла пара неулыбчивых головорезов с подозрительными выпуклостями под кожаными куртками.

Селена сидела на вершине центрального купола, невидимая для охранников ниже. Она легко попала на крышу бани, взобравшись на одно из соседних зданий и незаметно спрыгнув на большой стеклянный купол. Красться мимо смертных было проще простого по сравнению с преследованием ликанов, на этот раз, ей не придется беспокоиться, что её запах выдаст её.