«Не сосчитать вовеки перепутий…» Не сосчитать вовеки перепутий, Углов и тупиков. Темным-темно. И разобраться в заморочках сути Не всем живущим на земле дано. Гадаю я, соображаю тупо О том, что есть. И нет чего. И нет Всего того, что мимолетно, хрупко, А втуне этим значим белый свет. Уперся лбом о выступ, о корягу, Топчусь в вонючем жидком киселе. И со стихами комкаю бумагу — Чтобы душа моя осталась бы целей. Я возвращаюсь. Те же преткновенья, И в те же раны та же боль вошла Сквозная. Где же кровь? Свеченье Ее? Она была иль не была? Хотя бы капля – слабый признак плоти. Далекий ропот галочьих орав. Никто меня уж не окликнет: кто ты? И в чем виновен ты? И в чем ты прав? Пасха Я на Пасху не жалею хлеба, Угощаю от души скворцов, Чтоб их пеньем оглашалось небо До сокрытых тайною краев. День настал радений и поклонов, И молитв, и слез, что так светлы, Как в цветах черемуховые кроны, Как сиянье солнечной ветлы. Все сегодня праздником возвышено, В тень никто не прячется тишком, Словно вся-то жизнь лучами вышита, Тронутая малость полынком. Не скажу: «Отрада привалила…» Даровал Господь ее, чтоб я Вновь обрел врачующие силы, По-сыновьи мир большой любя. Те, кто беден, их не избегаю, Ободрю их словом, помогу, Чем могу. И впредь им обещаю Побывать в застенчивом кругу. Душу я для них не пожалею, Позабудут про ущербность лет. Пасха, ведь она всех дней милее, Без нее самой Вселенной нет. В сиянье лучей Бузулука В бабье цветистое дивное лето, Всю-то Донщину окинув глазами, В гости к себе пригласила поэтов Новая Анна, как добрая мама. Едут с краев отдаленных и близких, Кто с хуторов, кто с райцентров послушно, К сердцу тетрадки ладонью притиснув, В «Ниве» советской, в автобусе душном. Ждали весь год, наскучались в разлуке, Снова их праздник настал откровений, В ясном сиянье лучей Бузулука Сколько озвучено будет творений! Площадь центральная солнцем залитая, Город встречает шумливых гостей. Всем самородкам подмостки открыты. Мощь набирает словесный ручей. И – понеслось! В стороне не удержишься. Чувств огневых половодье! Я сам Тронул Пегаса с насиженной межи, Мед стихотворный потек по усам. Родина малая, счастлив свиданью, Дух не иссяк твой в сумятице дней, Как и в былые года, первозданен, Свято созвучен с судьбою моей! 18 сентября 2015 г. в день очередного музыкально-поэтического фестиваля «Сентябрина», город Новоаннинский «Русь на причуды таровата…»
Русь на причуды таровата, Чудак сидит на чудаке, Такие славные ребята, С жар-птицей в поднятой руке. Дров наломают, пересолят, До слез друг друга осмеют. И дуб столетний пересадят, Под мышку радугу возьмут. И вот из этих Ванька Ветров, Как бы играючи, без дум Однажды сочинит «сонету»… И на тебе — триумф и шум: «Как гармонично и игриво!» Серьезно хоть кого спроси, Все скажут, что такое диво Возможно только на Руси. «Греха не совершал. Но грешен все равно…» Греха не совершал. Но грешен все равно. И к бесу не примкнул. Однако маловер. Вина не пьешь почти. Играешь в домино, А для пометок нужных лежит в кармане мел. Порою он спасал, порою пасовал, Когда сосед локтем стирал пыльцы черту. «Ты, – говорил, – козел!» Мемекать заставлял, Он унижал, чтоб ты не пер на высоту. Чтоб был ты, как и он, однообразно сух И прятался лицом в чертополохе тьмы, С одышкой затая низвергнутый уж дух, И в десяти шагах от ломовой тюрьмы. Ты, верно, был другим в пространстве дней и лет. Букварь читал. Потом у весен и у зим Рос на виду, хотя, положим, не поэт. А кто? Не знал ты – был каким. Емеля не поедет на печи… Перевелись в России чудаки, А с ними шутки добрые, улыбки. Слоняются угрюмые хмыри И ломятся назойливо в калитки. И беззащитных грабят стариков, Нет денег – все иконы посрывают, А на прощанье сунут «петухов»: Чтоб не было улик, огонь «спасает». На эту сволочь жалко тратить строк, На них не обратил бы я вниманье, Но вот убит позавчера пророк Во храме в час святого отпеванья. Преступник ухмыльнулся: «Пошутил!» И суд «смягчился» — признан фактор важный, Последний «по заслугам получил», Как не за столь значительную кражу. На смену простодушью, озорству, Веселой искрометности, задору Пришло, испортив жизни красоту, Глухое сатанинское отродье. И белый свет померк. И наяву На ладан дышат русские деревни. А я в отчаянье кричу, зову… Холмов священных неподвижны гребни, Как обелисков горестных чреда И невозвратность благостного чуда. Емеля не поедет по дрова В лес на печи порошею… Покуда Куражится и злобствует иуда! |
