— Мордред? — рассеянно спросила она, дотрагиваясь до навершия посоха кончиками пальцев.
— Да нет же. Посох.
— А! Да я видела его изображение в одном старинном пергаменте. Мне показалось — точь-в-точь. Но конечно, с тех пор могли столько копий наделать. Говорили, что у друидов такой посох мог скрыть целое поселение. Не знаю уж каким образом. Их же преследовали все кому не лень — и маги, и маглы. Потому и извели уже давно. Хотя некоторые верят, что друиды существуют до сих пор. Но, по-моему, это сказки.
Посох странно мерцал синими камушками в навершие, пока мы его рассматривали, а потом потускнел.
А мы отправились на двор.
Тоби в рубахе с закатанными рукавами и потёртых джинсах выглядел очень соблазнительно.
Уж не знаю, почему я так остро на него реагировала — не иначе последствия купальской ночи с их «свободной любовью». Муж пару раз ловил мой взгляд и выпадал из реальности, застывая. А у меня внутри сердце переворачивалось. Даже шашлыков не хотелось.
Поппи с удовольствием крутила Северуса на карусели, тайком помогая себе магией. А я — ничего не делала. Просто сидела за столиком, подперев голову кулаком и за всеми наблюдала.
А потом спохватилась, что завянет ведь мой цветок.
— Эль, ты куда? — окликнул муж, — всё уже готово почти.
— На минутку, — улыбнулась я, — сейчас вернусь.
Я отчётливо помнила, что мне рассказывала Поппи про папоротник и Мерлина.
Цветок следовало положить под подушку, чтобы что-то приснилось, а корни измельчить, вскипятить в питьевой воде и оставить охлаждаться. А потом выпить, видимо. Вот так и собралась сделать. Цветок уж себе положу. А отвар дам выпить Севу.
Использовала на всякий случай «очищенную» воду. Данко по моей просьбе её много закупил в Черняковке. Так что у меня в лаборатории стояло аж семь баков по пятьдесят литров. Как раз поместились под полками с ингредиентами.
Отделила цветок вместе со стеблем от корней — он ничуть не завял от моих манипуляций с уменьшением — положила рядом, сетуя, что про стебель ничего не говорилось. Корни мелко изрубила, пока вода в котле закипала. Всыпала в кипящую воду и даже отпрыгнула от взвившегося вверх белого дыма. Но сразу бросилась обратно и погасила огонь.
Теперь остужать. Подумала, что пока все на улице, могу поставить в холодильник. А потом сразу дам Северусу выпить вместо лимонада.
Прихватив цветок, бегом поднялась наверх. Метнулась в кухню, перелила из флакона горячую жидкость в высокий стакан и пристроила в уголок на самой верхней полке, за кувшинами с лимонадом. Тоби такой молодец, много заготовил. Два больших стеклянных кувшина и ещё трёхлитровую банку. Один уже почти опустел.
Закрыв дверцу, побежала в спальню, положила цветок под подушку, но накрыть не успела — бордовые листочки опали со стебля. Занервничала, может, я что-то не так делала, но всё же аккуратно накрыла их подушкой. Подумав, стебель решила сохранить — и быстро положила на подоконник, услышав снизу голос мужа:
— Эль! Ты где?
Пришлось спешно бежать вниз, где меня и стиснули мгновенно в объятиях, прижимая к стене.
Поцелуй так опьянил, что я не сразу сообразила, что толкует мне Тоби.
Он усмехнулся и щёлкнул перед моим носом пальцами:
— Эй, в танке! Шашлык готов. Ты идёшь? Я, конечно, всё понимаю, но у нас всё-таки гостья.
— Дурачок! — буркнула я, оттолкнув его руку, и поспешила на улицу.
— Я сейчас, — крикнул вслед мне Тоби.
Шашлык удался. Поппи выглядела довольной и умиротворённой. Даже вроде свыклась со своей новой одеждой. Тоби травил байки про свою учёбу в колледже, и был на редкость красноречив и мил. Он с удовольствием отвечал на вопросы Поппи, следил за Севом, периодически отряхивая ему коленки и вытирая мокрыми салфетками мордашку.
Медиковедьма строила мне непонятные рожицы и делала большие глаза. Не знаю уж, на что намекала.
Лимонад пошёл на ура. Поппи похвалила, удивляясь, что из лимона и сахара можно сделать такой приятный напиток.
Когда шашлыки были съедены, подруга засобиралась уходить. Я пошла её проводить до калитки.
— Думаешь, Сметвик уже дома? — с сомнением спросила я. — Пяти часов ещё нет.
— Я подожду. И вообще, не хочу вам мешать. Я, кажется, поняла, что ты нашла в своём магле. Тут не только о магии забудешь, себя не вспомнишь. У него что, испанцы были в роду?
— Не знаю, — растерялась я. — Ну пиши, как прошло.
— Тогда и ты напиши, а то моя сова не долетает по твоему адресу. С твоим вороном и отправлю.
— Мне-то что? Это у тебя свидание.
— Ну, милая, я конечно, не очень в этом смыслю. Но по виду твоего супруга, тебе будет, о чем вспоминать утром. Так что присылай свою вредную птицу.
Оглядевшись, Поппи достала из кармана жёлудь и я даже разглядела буквы на нём: «М.Г.С.»
Ну, понятно, Морганиус Гиппократ Сметвик.
Пожелав друг другу удачи, мы распрощались, и Поппи исчезла.
Муж встретил меня за домом, вопросительно подняв бровь. В его руках спал наш малыш. Укатали Сивку крутые горки.
— Потом всё уберём, — тихо сказала я. — Отнеси его в дом. Да и мне отдохнуть хотелось бы.
Отдохнуть не вышло. Едва уложив Сева, Тоби тут же озаботился, чтобы раздеть и уложить меня. Заботы его на этом не закончились, и мы очень утомились, доказывая разными способами, что между нами по-прежнему любовь и всё хорошо.
Потом мне даже вспоминать было неловко, что под конец очередных доказательств просто отрубилась, не дождавшись финала. Надеюсь, муж был не слишком огорчен. Я его не застала в постели, проснувшись.
Судя по закатным лучам солнца и крикам Сева, доносившимся в открытое окно, был уже вечер, но не так чтобы совсем поздно. Проверила цветок под подушкой — та была измята и скомкана, а я вообще спала на половине Тоби.
Два измятых лепестка сильно огорчили. Куда делись остальные два — не поняла, хотя перетрясла всю постель, и осмотрела пол, ползая на коленках.
Решив, что вода от корешков давно остыла, побежала дать её Севу, пока и с ней не случилось чего-то загадочного.
На кухне застала Тобиаса. Стоя у холодильника он жадно пил воду из стакана.
— О, проснулась, — улыбнулся он, и поймал последнюю каплю губами. — Слушай, вкусно-то как. Жарко, а лимонад мы с Севом уже допили.
Он подошёл к застывшей мне, и нежно прикоснулся влажными губами в поцелуе — я даже ощутила вкус мёда и чего-то кисленького.
— Ты какая-то странная, Эль, — шепнул он, куснув меня за мочку уха. — Не выспалась?
Ну, не могла же я ему сказать, что он только что свёл на нет недельную подготовку, все ужасы купальской ночи, и даже пророчество, будь оно не ладно! Просто взяв и выпив отвар. И глупо винить его, сама дура, ну остыло бы это зелье в лаборатории. Да и себя чего корить — не вернёшь же. Права была Поппи, говоря, что цветок капризный и даже у Мерлина ничего не вышло. А я, что — думала, что круче Мерлина? Так нет же.
Вздохнув, обняла мужа покрепче, а он и рад. Правда, очень нежен, после бурных недавних событий в нашей спальне. Нащупав что-то шершавое у него на шее, осторожно прихватила и поднесла к глазам. Это несомненно был листок от цветка, только лишённый цвета, абсолютно прозрачный.
— Наклонись, пожалуйста, — попросила, высвобождаясь.
— Что там? — спросил он, послушно наклонив голову. — Клещ?
— Да нет, — я увидела даже место, где лепился цветок, вся краска просто перешла на кожу, оставив словно татуировку в виде лепестка. Но луч заходящего солнца коснулся вдруг этого места, когда Тоби сдвинулся, и татуировка словно впиталась в кожу, не оставив ни следочка. Зато я увидела второй листок — на воротнике рубашки. И как не измялся? Но аккуратно подцепить не удалось. Листок коснулся шеи мужа, и он досадливо прошипел:
— Уффф, что это? Как обожгло! Эль?
— Да нет, не клещ, — постаралась спокойно ответить я. — Комар укусил, видимо.
А сама не могла прийти в себя от увиденного. Коснувшись шеи, листок сразу стал прозрачным, хотя даже полностью к ней не прикоснулся. А вся краска отразилась на коже Тоби, причём опять в виде листка. И даже на том самом месте, что и прежний — прямо на позвонках. Но и тут луч солнца заставил истаять краску.
