Тем не менее, повинуясь «интуиции», поднялась на второй этаж к спальням. Проигнорировала застеленную несвежим бельем большую супружескую кровать. Нет, думать о том, что мне придётся спать с этим алкашом пока не могла. Спала же на диване внизу, этим утром? Что было утро уже стало понятно — становилось всё светлее, а не наоборот.

Деньги и правда обнаружились там, где и подумала — в маленьком углублении под подоконником. В старой жестяной коробке было спрятано несколько золотых галеонов, что повергло меня в онемение — я держала в руках деньги магов! Я ведьма! Или теперь нет? Ладно, потом, и галеоны, и магия! Сейчас меня волновали больше те сто двадцать фунтов, что лежали в той же жестянке. На что копила деньги Эйлин, меня интересовало мало, теперь они мои по праву, так как именно мне сейчас придется заботиться о малыше. И о непутевом муже в придачу.

В шок меня повергла одежда, когда, убедившись, что Северус крепко уснул, я собралась в магазин. Невозможно поверить, что такая молодая женщина носила это! Я покопалась для очистки совести в шкафу, но не мантию же надевать! Это единственное, что сохранилось в приличном виде, хотя и было смято и запихнуто в дальний конец полки.

В итоге пришлось остановиться на длинной юбке в пол и старом, растянутом свитере. Кое-как отчистив их от пятен, отпарила найденным утюгом — работал, к моему счастью. И посмотревшись в большое зеркало в платяном шкафу, осталась частично удовлетворена. Всё же странно чувствовать себя такой стройняшкой. А волосы тоже ничего, стоило только расчесать. Глаза большие и выразительные, красиво изогнутые губы, аккуратный нос, пусть и с горбинкой, тонкие брови вразлет, густые ресницы… Может и не супер красавица, но и не уродина уж точно. И лет мне, по всей видимости, даже поменьше, чем в той, другой жизни.

Магазин готовой одежды я нашла довольно быстро. Откуда вышла с большим пакетом в новых джинсах, рубашке и куртке. Продавщица оказалась очень милой, и согласилась выкинуть мою одежду. Носить и дальше обноски Эйлин я не хотела категорически. Тем более, все покупки, включая кое-какую одежку и обувь для Северуса, обошлись мне всего в двадцать фунтов.

Продуктов я тоже взяла от души — и фермерских сосисок с двумя палками колбасы, и парной свинины, хлеба три буханки, масло, молоко, сметану, несколько видов каш и лапшу.

Когда поняла, что просто не донесу покупки до дома, если приобрету что-то ещё, отказалась от мысли закупить овощей.

К дому подходила с сильно бьющимся сердцем — только сейчас подумала, что оставила ребенка одного. А вдруг новоявленный муж вернулся? Вдруг этот подлец и ребёнка бьёт? Что-то такое упоминалось в каноне. Но не трёхлетнего же? Мальчишке вряд ли сейчас больше.

К счастью, дома старшего Снейпа не обнаружила, а младший только-только проснулся. Хлопал глазёнками, глядя на новые вещи, которые выкладывала перед ним. От примерки не отказался, а я скрипела зубами, обнаружив огромный синяк у него на спине. Если это папаша его так… Думать дальше пока не хотелось. Но, елки моталки, убью, если так!

Во всём новом, малыш смотрелся просто ангелочком. Не удержалась, расцеловала в обе щеки. А он всё крутился перед зеркалом у открытого шкафа, куда я его привела.

Перетряхнула кровати, у ребенка и в «нашей» с мужем спальне, застелила купленным бельём. К моему удивлению, подушки и одеяла были вполне ещё приличными, стоило их проветрить на балкончике, выходившем на пустырь за домом. Мальчик повсюду ходил за мной хвостиком. Сядет где-нибудь в сторонке и смотрит во все глаза. Спохватилась, что кашу он съел уже давно и повела в кухню.

Быстро погрела щи, и хоть мальчик явно не привык к такой еде, послушно положил в тарелку сметану, взял бутерброд с колбасой и деловито принялся за еду. Замер было после первой ложки, словно проникаясь вкусом, а потом начал быстро-быстро работать ложкой. Пряча глаза, спросил, можно ли еще. Причем просил не колбасу, а суп со сметаной. Чем уж щи его так привлекли — ведь даже без мяса — но после третьей тарелки, я сказала, что ему хватит, и он покорно принялся за чай.

После еды он устроился за обеденным столом, листая новую книжку с картинками, а я принялась за готовку. Накрутила котлет, благо отыскалась допотопная ручная мясорубка. Отварила лапшу. Не знаю, что скажет на это «муж», но готовить как англичанка я не умею, а интуиция от Эйлин молчала. То ли она вообще не готовила, то ли ещё почему.

Был уже вечер, когда я услышала шаги на крыльце. Внутренне напряглась до предела, и порадовалась, что успела умыть и уложить малыша спать в новой пижамке с гномиками.

Как была, с молотком и отверткой в руке — как раз чинила табурет и два стула — вышла в коридор встречать благоверного. Отвертку, опомнившись, сунула в карман джинсов, а молоток ухватила покрепче. Может и не ударю, но по крайней мере припугну. Хотя, если не по голове, а руку, там, ногу сломать, наверное, смогу. Но это я себе скорее для храбрости говорила, чем всерьёз озаботилась сделать этого мерзавца калекой.

Дверь распахнулась, и этот совершенно чужой для меня мужчина зашёл в дом. И замер посреди прихожей, как только меня увидел, настороженно уставившись в лицо. А я на него, наконец смогла рассмотреть. И понять даже, что Эйлин нашла в простом магле. Да блин, он даже с щетиной, черными явно немытыми волосами до плеч, в старом свитере и очень потрепанной коричневой кожаной куртке, облезших ботинках, но в нормальных джинсах — выглядел интересным мужчиной как минимум. А уж обаяния, даже в таком настороженном взгляде — на двоих бы хватило. И еще одно поняла — он не был пьян, по крайней мере так, как утром. А в руках держал сумку с картошкой, откуда выглядывал бумажный пакет с бутылкой.

Понятно! Еще не пил, но собирается!

И еще ясно, кто еду покупал. Потому, наверное, интуиция ничего мне не говорила о магазинах, где я сегодня побывала. Может, Эйлин и из дому не выходила?

Пауза затягивалась.

— Ну чего встал, проходи, — криво усмехнувшись, смогла заговорить я первой. — Только обувь снимай, тапки я поставила.

— Полы намыла? — спросил он хрипло, рассеяно оглядевшись.

— Угу.

— А молоток для чего?

Я хмыкнула, передумав сразу его пугать и убивать, не заслужил пока:

— Чинила табуретку. Раздевайся и проходи, только руки ещё вымой, пойду согрею тебе обед.

Заметила, как взлетела иронично одна его бровь, и сердце ёкнуло. Блин, как хорош, даром, что работяга — вроде как на заводе вкалывает. И пьёт? Или он это позже начал?

За стол он уселся, не спуская с меня глаз, словно все время ожидал подвоха.

— Что это? — спросил про щи, в который я уже успела положить сметану.

Растерялась даже. Они что — супы не едят?

— Не понравится — выльем, — пожала плечом.

Он что-то пробормотал про то, что не намерен продукты переводить, и сунул первую ложку в рот. И тут, точь-в-точь как Северус замер, перекатывая еду во рту, проглотил наконец и поднял на меня свои темно-синие невозможные глаза:

— Вкусно. — В голосе звучало недоумение и растерянность.

— Ну так ешь, хлеба, вон, возьми.

Повторять дважды не пришлось, съел всё, и с любопытством уставился на скворчащую сковородку.

Я открыла крышку — показала ему:

— Будешь?

Кивнул неуверенно. Глаза заблестели, он принюхался своим немаленьким носом, стараясь это сделать незаметно. Всего-то котлеты с лапшой, а смотрит, словно на икру заморскую, баклажанную. И что не так?

Я решительно закрыла второе крышкой и, внутренне напрягшись, уперла правую руку в бок:

— Бутылку неси сюда, тогда положу.

Глаза его на мгновение вспыхнули гневом, но он тут же опустил ресницы, замер на несколько мгновений, поднялся и пошел в прихожую. Молча. А ведь я и не заметила, когда он успел бутылку припрятать. Случайно про нее вспомнила.

Бутылку он принёс, уже без пакета. Поставил на середину стола и снова сел на свое место. На меня больше не смотрит. Уперся взглядом прямо перед собой.

На чистую тарелку положила ему пять котлет и горку лапши с поджаристой корочкой. У самой слюнки потекли от такой красоты. Хотя перекусила тем же буквально недавно.