– Тим? – спросил я вслух, опуская ствол плазмера.

– А? К-к-к-каж-ж-жет-тся я в-вас з-знаю! Т-т-точно. В-вы же м-м-меня с-стук-кнули... – осенило парня, и он побледнел ещё сильнее, чем был до этого.

– Ох... Угораздило же тебя. И какого хрена ты забыл здесь?

– Он здесь ради Великой Скубы! Чтобы защитить планету от неверящих вроде вас! – прокричал его товарищ с отстреленной рукой. Плюнув в мою сторону, он попытался встать и ударить меня, но я с замаха ударил его плазмером по голове. Оглушённый свалился прямо на колени к раненому пацану, который не удержался и вскрикнул.

– Дурдом... – пробормотал я, смотря на людей перед собой.

– В-в-великая С-ск-куба з-защ-щитит нас! От-т в-вас! С-сег-годня п-придёт п-п-прав-восудие! – сказал Тим, пытаясь набраться храбрости.

– Правосудие? Тим, рассказывай! – рявкнул я на него, выпучив глаза и хватая за воротник термокостюма.

– В-в-вы с-сам-ми дос-ст-тав-вили ор-рудие п-прав-восудия! – затрясся Массаркс, его глаза закатились, и он опал на стену. Пара других раненых начала плеваться белой пеной, и присоединились к овощному состоянию Тима.

– Сэр, у нас проблемы, – доложил я лейтенанту, тщетно пытавшемуся заставить панели ЦУ работать так, как ему нужно. Шим повернулся ко мне, позволяя продолжить, – С цистерной что-то произойдёт, и учитывая, что культисты называют это правосудием, мне это не нравится.

– Н-да... – протянул лейтенант, – Так, Факир, ид...

Он начал говорить, как вдруг в ЦУ вбежал перепуганный Грациани. Он тяжело дышал. Схватив меня за руках, макаронник потянул меня за собой. Мы начали бежать по коридорам. На выходе из ЦУ нас провожали озлобленными и удивлёнными взглядами бойцы Береговой Охраны. Один из них хотел высказать какое-то ругательство, но мы его не услышали – так быстро пришлось нестись к ангару.

– Грациани! Да какого хрена?! – спросил я на ходу, пытаясь держать темп, – Что происходит?!

– Там... Просто... Чёрт-те что... Но оно связано... С тобой! – еле выговорил мой боевой товарищ, чуть ли не падая на ходу.

Мы довольно оперативно добежали до двери в ангар, в котором... Прошла буря. Грузовик был перевёрнут, ящики раскиданы, стены помяты в нескольких местах, трубы и провода разорваны. Дос и наши раненые валялись по всей комнате, без сознания. Цистерна же...

Висела в воздухе.

– Моё сердце больше не выдержит подобных сюрпризов, – пробормотал я, смотря, как цистерна начинает раскрываться.

Цистерна левитировала в воздухе благодаря одной ей известной силе. Весь мусор и грязь опали вниз, рисунки исчезали с корпуса прямо на моих глазах. Вокруг цистерны начало образовываться силовое поле синего цвета, после чего она опустилась на пол, поднимая пыль. Я, не опуская прицела, спустился по лестнице и приблизился к оглушённому Досу.

– Грациани, помоги вытащить отсюда наших!

– Д-да, сэр! – пролепетал он, после чего подскочил ко мне и, схватив медика за ворот униформы, начал волочить к коридору. Я повесил плазмер на плечо, всё ещё сверля взглядом цистерну, и попытался схватить Фирса. Оказалось, что эта груда мышц даже без части ног и снаряжения довольно тяжёлая. Поднять удалось его далеко не с первого раза, но тем не менее, туша моего напарника оказалась рядом с медиком. Я вытер выступившую испарину и подошёл к Танкерову. Он валялся, скособочившись у стены. Из рассечённой брови стекала кровь, а на спину давил ящик. Он ударил рукой по полу и пробурчал:

– Помоги, блин...

Я вытянул бойца из-под ящика и оттащил к остальным, после чего комиссовал из закромов Доса бинт и потуже затянул на голове инженера. Отмахнувшись от рассказа Танкерова, я связался с лейтенантом, используя внутренний коммуникатор:

– Лейтенант, сэр, у нас тут проблема в ангаре...

– Данлоп, не сейчас! Мы смогли нарушить работу систем внутренней обороны, и теперь турели гасят сами себя, но есть другая проблема – разведчики капитана обнаружили приближающиеся силы Детей Скубы. Грёбаная орда! Сейчас техники вскроют ангар и начнут готовить баррикады, им не мешаться. Танкеров живой?

– Так точно... – протянул я, рассматривая матерящегося бойца.

– Тогда гони его на турель. Она пригодится в защите. Остальные будут на внутренней линии.

– Как вы договорились с капитаном? Он же вас ОЧЕНЬ сильно невзлюбил, – спросил я из интереса.

– Культистов он не любит ещё больше. Всё, конец связи.

– Конец связи...

Я кивнул Танкерову и сказал:

– Тебе за турель, приказ лейтенанта. К нам гости. Если что, те, кто в крепости, оказались своими, так что стрелять не будут.

– Принял. Нет, ну вы издеваетесь, конечно. Чёрт подери, я чуть не сдох здесь, и что в итоге? Вместо пива и отдыха заставляют воевать, блин!

Он, ворча на своём особенном языке, ушёл прочь, потому что инженеры, используя небольшой подъёмник, вскрыли ангар. Сразу же они начали перетаскивать контейнеры и ящики, выстраивая баррикады. Вскоре вернулись наши, и мы дружно начали готовиться к бою. Капитан прислал часть своих людей, после чего они начали спорить с лейтенантом.

– Нет, вы будете во второй линии! На стенах будут только мои бойцы!

– Да один колпех стоит десятка ваших! – ответил Шим, показывая на меня.

– Хрен там, и так одного пустил! Гуляйте!

Раздался взрыв. Мы увидели, как часть крепостной стены, в которой находилась турель, обрушилась. Обломки погребли около десятка человек, которые были у неё – бойцов, готовящихся к обороне. В том числе и нашего инженера.

– Чёрт, Танкеров... Ладно, нет времени печалиться. К бою! –рявкнул Шим, после чего колпехи и часть солдат бросились к дальней линии баррикад, которую построили примерно в двадцати метрах от входа в ангар.

Из ворот, которые никто не контролировал, и обрушенной стены в нашу сторону ринулись враги. Десятки, сотни боевиков, в броне и без, бежали на нас, желая убить, четвертовать и изнасиловать трупы ради веры в Великую Скубу. Они заполонили площадку и лезли на укрепления, начиная беспорядочно палить в людей. Мы ответили им чётким, направленным огнём, выбирая и уничтожая одиночные цели с высокой скоростью. Огромная толпа ринулась через грузовые контейнеры, где мы, ещё в начале боя, приметили топливные баки.

– Поласки! Огонь! – приказал лейтенант, и колпех отстрелялся по грузу. Произошёл второй взрыв за сегодня, невероятно большой и громкий. Бетон под нашими ногами затрещал и затрясся, отчего мы знатно перепугались. Топливная лужа растекалась повсюду, создавая стены огня. Огромные обломки контейнеров, бочек и ящиков разлетались по округе. В небо устремился невероятного размера столб чёрного дыма.

Удивительно, но неожиданная потеря не меньше полутора сотен человек разом не отпугнула, а только раззадорила врага. Боевиков стало намного больше, и тут мы поняли, что того количества стволов, которым мы располагали, нам не хватит. Но каждый понимал, что драться надо до последнего.

Честно, я перепугался. Мне нужно было хоть куда-то выжать всю депрессию, усталость и нервы, которые накопились за весёлые деньки на Балтиморе. И у меня появилась возможность. Я вставил последнюю батарею своего плазмера, повышенной ёмкости, и зажал спусковой крючок, не жалея «Косореза».

Через пару минут фотонное ядро плазмера раскалилось до предела, его свет разливался повсюду, покрывая синими оттенками людей, металл и пространство вокруг. Истошно запищал индикатор перегрева, параллельно впрыскивая охладитель. Я почувствовал, как накаляется корпус, и отбросил плазмер в сторону. Мои глаза начали бегать по нашим позициям в поисках оружия.

– Данлоп! – окликнули меня откуда-то слева. Я поднял голову и увидел Шима. Он расстегнул кобуру и бросил мне бластер. Пистолет тут же оказался в моих руках, – Не перегрей!

После этих слов лейтенант снова повернулся в сторону противника и продолжил отстреливать культистов, короткими очередями срезая людей. Импульсы плазмы летели по воздуху, освещая хищным синим светом лёгкий вечерний полумрак. Падают тела противников и союзников. Пара бойцов Береговой Охраны схватывается в ближнем бою, и Поласки, не зная, кто из них враг, обстреливает обоих. В этот же момент рядом с ним падает граната, и колпех, подхватив её, возвращает отправителю. Взрыв. Летят осколки, рассекая доспехи, одежду и плоть. Из пламени возникают боевики, с яростным криком бросаясь в атаку на наши позиции. Я стреляю навскидку. Ко мне присоединяется Грациани, стреляя из автоматической винтовки убитого союзника. Звенят падающие гильзы. Пули со свистом разрезают пространство и вгрызаются в противников, но тех, кто не умер, это не останавливает – раненые и хромые они продолжают идти в нашу сторону, стреляя из пистолетов, винтовок и ружей, ковыляя и нечленораздельно мыча.